В этом Вася с нею был согласен. "И откуда столько силы и энергии берут девчата? - думал он, прислушиваясь к песне. - Ведь они, считай, целый день под лучами припекающего солнца копают, а затем бросают лопатами землю, и уж выдохшиеся к вечеру после такой изнурительной работы находят в себе силы петь так задушевно свои любимые песни". От таких мыслей у него в горле даже застрял непрошенный ком и, чтобы избавиться от него, ему пришлось проглотить вязкую слюну.
Песня вдруг оборвалась и, как показалось Васе, в наступившей тишине он услышал далекую канонаду орудий и понял, откуда берутся невероятные силы у девчонок, да и не только у них, а у всего нашего народа.
- Ты слышишь, Дусь, как огнем наши угощают немцев? - все еще прислушиваясь, спросил Вася.
- Слышу, - задумчиво ответила она. - Да вот не пойму, наши это бьют или немцы.
- Наши! - с уверенностью, не принимающей возражений, ответил Вася.
- Я так тебе и поверила, - сказала она. В ее голосе чувствовалось сомнение. Этого Вася перенести не мог. Чтобы девушка, хотя она и старше его, сомневалась в его правоте, в его военных познаниях. Ведь не зря их зовут "дети войны", самой, что ни на есть кровопролитной.
И он стал Дусе горячо доказывать свою правоту.
- Ты понимаешь, Дусь? - говорил он, - Прохоровка от нас все же далековато, и разрывы снарядов или бомб немецких мы может, и не услышим, а вот наши дальнобойки стоят намного ближе к нам, и в тихую погоду их громкие выстрелы вполне могут долететь до наших ушей. И мы... - Вася не договорил.
Из-за амбара гурьбой, говоря и перебивая друг друга, так что посторонний и не поймет, о чем они, захлебываясь своими же словами, ведут разговор вышли девчонки.
Впереди шла Мотя с гладко причесанными темными волосами, а на шее, развеваемая ветром, висела белая косынка. Она широко шагала, размахивая руками. Рядом с нею, все время сбиваясь со взятого такта, и от этого, казалось, спешила рыжая Верка. Она еще больше выгорела за лето на солнце, и волосы ее совсем побелели, а лицо сплошь покрылось рыже-белесыми конопушками. Чуть позади шли Оля с Полиной. В их облике Вася каких-либо изменений не заметил. За ними шли остальные.
Все они оживленно о чем-то разговаривали, жестикулируя. Со стороны приходилось только удивляться: как они умудрялись слушать всех и каждую в отдельности.
Но по выражению их лиц можно было догадаться, что они понимали друг друга, так как лицо каждой постоянно менялось: то на какое-то мгновение становилось хмурым, замкнутым, с плотно закрытым ртом, то хохотало до слез, выступавших из-под ресниц.
- Какие-то приятные новости обсуждают, - сказала Дуся. - Глядя на них со стороны, не подумаешь, что каждая из них своими руками перебросала до шести кубов земли, - добавила она. - Что-то они сегодня слишком возбуждены.
- Ты смотри, глазам своим не верю! - подходя ближе, вскрикнула Мотя. - Вася! Ты ли это? Как же ты сюда попал? За нами приехал?
- Продукты вам привез, - говорит он смущаясь.
- Да он совсем молодец, продукты нам привез, погреб для хранения продуктов вырыл, - стала нахваливать его Дуся, - только вот не успели накрыть, - и она заговорчески взглянула на Васю.
- Только уж ни к чему, уезжаем домой! - выпалила Оля. Ее голос прозвучал как-то торжественно и радостно.
- Как домой? - с удивлением спросила Дуся, выжидающе уставившись на девчат. А те, в свою очередь, не отвечая на вопрос Дуси, обступили Васю со всех сторон и, перебивая друг друга, стали расспрашивать о жизни родных, односельчан, радуясь парню, свежему человеку и просто односельчанину.
- Девочки, так вы говорите серьезно, домой? - снова спросила Дуся, но ее голос утонул в девичьих возгласах...
Все бросились к Васе...
Они смотрели на него с нескрываемой радостью, как будто это был самый близкий и родной человек. Оля, на правах соседки, стала обнимать его.
- Да отпусти ты парня, затискаешь, - кто-то кричал из девчонок, - и нам ничего не достанется.
Он не вырывался, а только улыбаясь, крутил головою то в одну, то в другую сторону.
Когда первые восторги прошли, они стали задавать ему вопросы о селе, родных. Он понимал, как они соскучились по родным, близким и, перебирая в памяти что произошло на селе в их отсутствие, старался преподнести им новости подробно, особенно о матерях и близких родственниках.
А когда рассказал, как послал его к ним председатель и как он собирал продукты по дворам, то девчата совсем ошалели. "Ура, Васе!" - кричали они и сгрудившись, стали его качать.
Тут он не выдержал такого натиска и стал вырываться, но девичьи цепкие руки не отпускали его и с каждым взлетом кверху он только и мог произнести: "Да бросьте. . , уроните. . .!"
Но девчонки распалились так, что не слышали его крика или делали вид, что не слышат, продолжали подбрасывать его с криком и смехом.
Видя, что мольба не действует на девчонок, Вася замолчал, отдавшись полностью в их распоряжение и думал: "Надоест - бросят".
Через несколько минут девчонки действительно приустали и, бережно опустив его, поставили на землю.
Вася хотел было рассердиться и накричать на них, но взглянул на их довольные, смеющиеся лица, передумал - заулыбался сам.
- Хватит вам издеваться над парнем! - с ревностью к девчонкам, прикрикнула на них Дуся. - Кулеш совсем остынет, а я потом виноватой останусь.
Девчонки хотя и здорово проголодались, но расходились не спеша: каждой хотелось подробнее узнать, как там дома живут ее родные, близкие; у некоторых в глубине души теплилась надежда на то, что, оставшись наедине, можно узнать более подробную информацию о родителях.
Но Дуся, властно покрикивая на девчонок, лишила их надежды на задушевный разговор с парнем, а велела быстрее умываться и садиться за стол.
- Сколько раз буду говорить вам, что кулеш остывает! - кричала она. - После обеда хоть до вечера секретничайте, хоть на ночь оставьте, это ваше право, а сейчас все быстро за стол.
- Ты что, подруга, на нас покрикиваешь? - подходя к ней, спросила Мотя. - Ты что, пробыла с ним целый день, а нам и минутки не позволяешь?
- Ничего я не возражаю! Для вас же стараюсь! Кулеш вон совсем остыл.
- Ладно уж, а то еще поругаемся, – примиряющее произнесла Мотя и
повернувшись к девчонкам крикнула: - А ну, красавицы, пошевеливайтесь! Действительно кулеш остывает.
Вскоре то по одной, то парами стали подходить умытые и посвежевшие девчонки к столу, каждая садилась на свое, по-видимому, уже привычное место. Когда расселись по местам, Мотя, поглядывая в сторону Васи, произнесла: "А кавалера чего не приглашаем к столу? Он у нас сегодня один единственный мужчина и невнимание к нему с нашей стороны будет невежливым поступком".
- Вася, иди к нам! Вася, иди сюда! - сразу из нескольких мест раздались девичьи голоса. Но Вася стоял, улыбался, бросая короткие взгляды в сторону раздавшегося голоса и не трогался с места.
- В чем дело, что ты молчишь и не подходишь к нам? - спросила его Мотя. - Что девчонки наши тебе не нравятся или кулеш нехорош? Ну, что молчишь?
- Он уже поел, - ответила за него Дуся.
- Раз молчит, значит еще желает, - повернувшись к Васе, сказала она. - Я по глазам его вижу. Иди сюда, из одной миски поедим, - добавила Мотя, освобождая место возле себя.
- Иди.., иди! Не стесняйся нас, не укусим, - отозвалась рыжая Вера.
- Еще зубы не окрепли, молочные небось не сменились, а туда же кусаться, - ответил Вася на ее реплику.
- Ха-ха-ха! - раздался дружный смех девчонок. - Вот это да! Вот так Вася! Вот дал по зубам тебе, Вера! - кричали они со всех сторон.
- Тоже мне! Хотела я бы испытать прочность твоих зубов, - глядя на Васю, медленно проговорила она.
- А в чем же дело? - сказал Вася с вызовом, задетый за живое.
- А не пора ли нам перейти на разговор из другой оперы? - вмешалась Дуся, до этого молча разливавшая кулеш по мискам. - А то еще поссоритесь и сами не поймете за что. - Иди садись, когда приглашают! - прикрикнула она на него.