Но в марте 1856 г. все эти подозрения были далеки от реальности, которая для России оставалась достаточно мрачной. Победители навязали ей нейтрализацию Черного моря, т. е. запрещение иметь там военные флоты, арсеналы и крепости. Россия также должна была отказаться от права покровительства Дунайским княжествам. Она уступила Бессарабию, потеряла контроль над устьем Дуная, вернула Османской империи крепость Карс и согласилась на демилитаризацию Аландских островов у входа в Финский залив[2]. И хотя, это далеко не соответствовало программе Пальмерстона, пытавшегося содрать с России семь шкур, престиж страны немало пострадал от условий договора, лишивших ее приобретений, добытых Петром Великим, Екатериной II и Александром I. Несмотря на то, что страна после подписания трактата сохранила статус Великой державы, слава ее в Европе померкла. В самой России общество испытало настоящий шок; происшедшее в первую очередь ставили в вину властям, которые довели Россию до такого состояния.
В новой системе международных отношений, сложившихся после Крымской войны, на европейской политической сцене стали править бал Франция, Пруссия и Германский Союз в целом, Северная Италия, т. е. промышленно развитые страны, по сравнению с которыми отсталость России бросалась в глаза. Кого винить, спрашивали себя русские, в столь позорном поражении и отставании страны от Европы, если не архаичную, неэффективную, насквозь прогнившую политическую систему и тот общественный порядок, который осуждал весь цивилизованный мир?
Кризис самодержавия
Рост гражданского самосознания, начавшийся в России после Крымской войны, не был явлением ни новым, ни удивительным, и истоки его следует искать в другой войне — в войне с Наполеоном I.
Император Александр I, взошедший на престол после убийства своего отца Павла I, будучи если не соучастником, то безмолвным его свидетелем, благодаря этому событию, а в еще большей степени благодаря воспитанию Лагарпа, должен был понимать, что необходимо исправлять перегибы предыдущего царствования и пороки внутренней политики России в целом. Пушкин замечательно описал, какие надежды вызвало восшествие на престол Александра I. Действительно, новый государь сразу же решил положить конец произволу властей путем дарования помилований[3], упразднения Тайной экспедиции и отмены пыток. В России восстанавливалась законность. Окруженный членами Негласного (Интимного) комитета, состоявшего из друзей, разделявших его идеи[4], Александр начал размышлять о способах «ограничения самодержавия», применяя принцип, которому его учил Лагарп — «Закон выше монарха», одновременно сохраняя власть государя. Этот Комитет, большинство членов которого были масонами, исполненными духа Просвещения, выдвигал — и поначалу Александр был не против — идею конституционной реформы. Наполеоновские войны, в которые Александр I был втянут против своего желания, положили конец собраниям Негласного комитета. Только после Тильзита, в 1807 г., а главное после восстановления мира император решил обратиться к реформам.
Он делает своим советником прекрасного знатока французских государственных институтов Михаила Сперанского[5]. Сперанский считал и говорил императору, что «если бы права державной власти были неограничены, если бы силы государственные соединены были в державной власти в такой степени, что никаких прав не оставляли бы они подданным, тогда государство было бы в рабстве и правление было бы деспотическое». Чтобы выйти из тупика, необходимо, по Сперанскому, преобразовать политическое устройство страны, создав конституционную монархию, и освободить крепостных (мы позже вернемся к этой проблеме). Первой и самой неотложной задачей для него было изменение политического устройства, которое повлечет за собой все остальное.
Завоевание Финляндии укрепило намерение Александра I провести политическую реформу. В 1809 г. на открытии Сейма он объявил финнам, что они сохранят права и привилегии, которые предоставляет им их конституция. Так было произнесено слово «конституция», уже насыщенное в одной из частей империи реальным содержанием. Годом позже, на открытии польского Сейма, император объявил, что вводит в Королевстве Польском «законно-свободные учреждения», т. е. конституцию[6], которая станет образцом для всей империи. Одному из членов Негласного комитета, фактически прекратившего существование еще в 1803 г., он дал поручение подготовить проект российской конституции. Документ, учреждавший конституционную монархию, был составлен, но исчез в недрах письменного стола императора. Частично осторожность Александра I объясняется сопротивлением знати. Но конец реформаторским прожектам положило не только оно, но и новый конфликт с Наполеоном. Отечественная война 1812 г. действительно не позволяла хоть сколько-нибудь колебать государственные устои. Отставка и ссылка Сперанского знаменовали собой отказ от реформ[7].
Вторая война с «корсиканским тираном» сыграла решающую роль в росте международного могущества России. Священный союз, созданный в 1815 г., вывел Александра I на первые роли среди европейских монархов и свидетельствовал о его внутренней эволюции, поскольку царь рассматривал союз как средство борьбы с Французской революцией и ее идеалами[8]. Но триумф во внешней политике был оплачен слишком дорогой ценой в политике внутренней. В России появились тайные общества[9], и власти требовали от чиновников клятвы под присягой о своей непричастности ко всем обществам такого рода, в первую очередь к масонским ложам, считавшимся рассадником революционных идей. Будучи осведомлен об этом духовном и политическом брожении, Александр I предпочитал устраняться от проблем, все чаще переезжая с места на место, вплоть до Таганрога, где его и застала загадочная смерть, породившая слухи о том, что он выжил и принял обличье некоего сибирского старца. Видимо, император стремился избежать необходимости бороться с теми идеями, которые сам разделял совсем недавно, а также со своими друзьями, мечтавшими о реформах.
Однако его скитания по стране не могли положить конец разочарованиям в обществе и распространению радикальных проектов. Самым ярким проявлением этих настроений стало восстание 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади столицы. По укоренившейся в России традиции это восстание было, по сути, попыткой государственного переворота, вызванной смертью монарха и неясностью с престолонаследием, но, уже вопреки традиции, оно провалилось, оставив глубокий след в сознании людей.
Поводом для восстания стала смерть Александра I в Таганроге и запутанность в вопросе о наследнике престола. Законным наследником был брат Александра цесаревич Константин, негласно отрекшийся от престола[10] и находившийся в Польше, возвращаться откуда не собирался. Следующим по старшинству был другой брат — Николай, который находился тогда в России и, осознавая законность своих притязаний, объявил себя императором[11]. Члены тайных обществ, созданных в начале 20-х годов XIX в., решили воспользоваться хаосом междуцарствия и перейти к действию. Поднятые ими войска не понимали значения слова «конституция», основного лозунга декабристов, и шли с криками «За конституцию!», считая конституцию женой Константина!
Заговорщики были молодыми офицерами, аристократами, воспитанными на идеях Просвещения, зачарованными примером Франции, с которой познакомились на берегах Сены, когда преследовали наполеоновские войска, но совершенно не готовыми к коллективным действиям. Большая их часть — монархисты, за исключением Пестеля, статьи которого в «Русской правде»[12] сеяли зерна русского деспотического социализма. Эти молодые люди представляли собой, как подчеркивал Бакунин, «просвещенные и привилегированные классы» России, но их стремление к либеральным реформам и героизм не могли компенсировать собой отсутствие программы, необходимой для завоевания поддержки в обществе. Впрочем, главная причина их провала — и тут Россия изменяет своим традициям — в том, что они столкнулись не со слабым монархом, безучастно наблюдавшим за своим смещением, а с сопротивлением Николая I, твердость которого возвещала о наступлении эры «железных лет», продолжавшихся три следующих десятилетия.
2
Аландские острова находятся у входа в Ботнический залив. — Прим. пер.
3
В течение нескольких дней было помиловано более десятка тысяч опальных, в числе которых А. Радищев, автор знаменитого «Путешествия из Петербурга в Москву», изданного в 1790 г. тиражом 680 экземпляров (напечатано самим Радищевым было около 650 экз., в продажу поступило всего 80. — Прим. пер.), приговоренный к казни, замененной сибирской ссылкой (Радищева в 1797 г. вернул из Сибири еще император Павел. Александр, к слову, угрозой новой ссылки толкнул мыслителя на самоубийство. — Прим. пер.).
4
В него входили Чарторыйский, которого Александр I вызвал к себе, едва успев короноваться, Новосильцев, Кочубей и Строганов.
5
Михаил Сперанский (1772–1839) был сыном сельского священника и сам закончил семинарию. Он познакомился с Александром I в 1808 г. (в 1806 г. — Прим. пер.), будучи директором одного из департаментов Министерства внутренних дел. Затем был назначен товарищем министра юстиции и получил задание составить План государственного преобразования России.
6
Она была утверждена в 1815 г. — Прим. пер.
7
Сперанский был сослан 17 марта 1812 г., за три месяца до начала Отечественной войны. — Прим. пер.
8
Когда в европейских странах начались революционные движения, ставившие целью установление конституционного строя (Испания 1820 г., карбонарии Королевства Обеих Сицилий), Священный союз объявил о праве на вмешательство во внутренние дела других государств и восстановление в них прежнего порядка. Так было и в 1821 г., когда Греция восстала против турецкого султана, пусть угнетателя, но законного монарха в глазах создателей Священного союза. Александр скрепя сердце бросил греков на произвол судьбы (политика России в греческом вопросе в 1821–1825 гг. претерпевала серьезную эволюцию, от формального осуждения при тайном покровительстве грекам до фактической подготовки к войне с Турцией, и никогда не сводилась к «оставлению греков на произвол судьбы». — Прим. пер.) и стал, по выражению Данилевского, «паладином консерватизма». Стоит ли удивляться, что последние годы царствования, начинавшегося столь многообещающе для либералов, завершались под знаком «реакции»?
9
В тайных обществах были представлены три крыла революционного движения: «Северное общество» Никиты Муравьева выступало за конституционную монархию, «Союз благоденствия» Николая Тургенева объявил приоритетной задачей получение гражданских свобод и освобождение крестьян, «Южное общество» Павла Пестеля, самое радикальное, стремилось к созданию республики. («Северное» и «Южное» общества возникли после роспуска в 1821 г. Союза благоденствия и на его основе. Тургенев стал одним из соучредителей «Северного общества». — Прим. пер.)
10
Престолонаследник, великий князь Константин, не хотел наследовать своему отцу (и не мог, ибо наследовал старшему брату. — Прим. пер.) и сообщил об этом младшему брату Николаю (Константин не говорил с младшим братом на эту тему. О намерении Константина отречься от престола в беседе с Николаем в июле 1819 г. упомянул Александр I. — Прим. пер.). 14 января 1822 г. Константин официально объявил Александру I о своем отречении. В 1823 г. царь поручил московскому архиепископу Филарету составить манифест, в котором Николай назначался наследником престола; этот манифест, утвержденный царем и оформленный как завещание, был передан на секретное хранение в Успенский собор Московского Кремля, Святейший Синод и Сенат.
11
Николай не имел доступа к официальным документам о тайном отречении Константина и успел принести тому присягу. — Прим. пер.
12
Слово «правда» в названии печатного органа «Русская правда» в данном случае можно понимать и в значении «истина», и в значении «правосудие». (Пестель — не Марат, а «Русская правда» — не «Друг народа». Это не газета, а конституционный проект Пестеля. — Прим. пер.)