Глава III. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Умирая, Николай I завещал сыну и наследнику «держать все». Этот завет обобщал фундаментальные идеи, которые лежали в основе политического строя России и ее стремления к внешнеполитическому могуществу. Воспитанный в духе идеалов отца, верный сын, Александр II внимательно отнесся к этому последнему наказу; но он стал императором, а Россия, которой он должен был править, уже была не той, которую хотел сохранить отец. С первых десятилетий века — и попытка государственного переворота 1825 г. это продемонстрировала — появились новые люди, в то время как сама страна пережила настоящую культурную революцию.

Воспитание новых людей

Екатерина II внушила своему внуку и потенциальному наследнику Александру I убежденность в том, что развитие образования стоит за всеми реформами и поможет преодолеть отставание России. Придя к власти в 1801 г., Александр I сразу приступил к осуществлению широкой программы, призванной расширить поле действия школьной и университетской системы. Министерство народного просвещения[31], созданное в 1802 г., имело своей целью учреждение училища в каждом уезде, гимназии в каждом губернском городе, университета в каждом учебном округе. Когда Николай I наследовал отцу, итоги деятельности министерства были блестящими. В России тогда насчитывалось шесть университетов — Московский, Виленский[32], Дерптский, Санкт-Петербургский, Казанский и Харьковский, причем три последних были основаны Александром I. К ним необходимо добавить университет в Великом княжестве Финляндском и два крупных учебных заведения, созданных по частной инициативе: Демидовское высших наук училище в Ярославле и Нежинская гимназия высших наук. Среднее образование было представлено 48 государственными лицеями, а 337 училищ низшего звена готовили учеников к продолжению обучения. Наконец, Императорский Царскосельский лицей также был основан Александром I.

Несомненно, эта система имела серьезные недостатки. Первая слабость: она пыталась соответствовать социальной организации России и предполагала для каждой социальной категории уровень образования, соответствовавший ее статусу. Чтобы сохранить таким образом социальные барьеры, было принято множество мер: высокая плата за обучение, обязательные разрешения на уход для учащихся начальной школы, проживающих в городе или деревне, чтобы они могли поступить в гимназию. Дети крепостных могли получить лишь начальное образование. К тому же правительство Николая I установило жесткий идеологический контроль над преподаванием, а также над поведением учеников и студентов, равно как и их преподавателей.

Тем не менее в первой половине XIX в. значительный прогресс был налицо. Университеты пользовались широкой автономией, которая позволяла им бороться с мелочным контролем министерства. Их устав, принятый в 1835 г., значительно улучшал материальное положение профессоров, и схожие меры были приняты в отношении преподавателей средних и начальных учебных заведений. Библиотеки росли как грибы, студентов отправляли учиться за границу. Николай I, помимо того, что тщательно контролировал систему образования, занимался повышением его качества и материально-технической базой. В 1835 г. в Московском университете была основана первая кафедра русской истории, которую возглавил историк Михаил Погодин.

Требования к качеству, предъявлявшиеся Николаем I, позволяли, разумеется, ограничить доступ к высшему образованию на основе социальных критериев, но интеллектуальный прогресс приводил к тому, что аудитории все больше заполнялись представителями классов, более скромных, чем дворянство. Возможно, самым важным следствием этого прогресса было растущее число тех, кто пользовался его плодами. В 1825 г. интеллектуальная элита, как мы видели, представляла собой дворянство, воспитанное в духе Просвещения. Но это образованное дворянство было еще немногочисленным. В годы, последовавшие за репрессиями, его ряды расширились, и множество дворян перехватило эстафету критических размышлений о России, которую выбила из рук, казалось бы, бойня 1825 г. В 1831 г. ставили пьесу Грибоедова «Горе от ума»[33], в которой жестоко изобличалось именно дворянство. Герой, Чацкий, безусловно «лишний человек», тот, кто показывает глупость и бесполезность высшей знати. Он одновременно ставит проблему конфликта поколений, неявно подразумевая вопрос, который на протяжении остатка века, т. е. около семидесяти лет будет преследовать элиты: что делать? С этого времени за заговорщиками-одиночками 20-х годов XIX в. последовало все большее число образованных членов общества, объединявшихся в кружки для обсуждения будущего России, предлагая противоречивые и зачастую крайние решения.

Когда в 1855 г. Александр взошел на престол, дискуссии охватили новые слои общества: «новые люди» обогатили их и сделали их более радикальными.

Золотой век русской культуры

Первая половина XIX в. была для России, несмотря на деспотизм Николая I, настоящим золотым веком. В первую очередь для литературы, которая — Пушкин тому пример — переживала настоящий взлет, отмеченный триумфом современного языка, аллегоричного, живого, невероятно богатого. Влияние романтизма, господствовавшего тогда в Европе, чувствуется в поэзии, где Жуковский, о котором мы до сих пор упоминали лишь как о воспитателе будущего Александра И, создает творения, замечательные по своей музыкальности, легкости, разнообразию форм. Романтизм, пусть и не столь явно, наложил отпечаток на творчество величайших российских литераторов — Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Именно в это время появляются первые произведения Тургенева, Достоевского, Толстого. А сколько еще тогда засверкало на литературном небосклоне таких авторов, как Константин Аксаков и баснописец Крылов, не уступавший Эзопу и Лафонтену.

Хотя дуэли очень рано лишили Россию Пушкина (убит в 1837 г.) и Лермонтова (1841), наследие, оставленное ими современникам, необозримо и послужило ориентиром для следующих поколений. Эти два гения уже заложили основы спора, который будет продолжаться всю вторую половину века. Лермонтов неустанно, на протяжении всей своей короткой жизни боролся с миром, который его окружал. В противоположность этому вечно бунтующему поэту в отличие от Пушкина, который воплощал в себе европейское лицо России, отстаивающей свою «особость», Гоголь, яростно обличавший русское общество в «Мертвых душах» и «Ревизоре», видел спасение в русской специфике, считая, что лучше оставить крепостных погрязшими в невежестве, чем глубоко шокировал образованных россиян, к числу которых сам принадлежал.

Наряду с литературой, в России развивалась и наука благодаря гениальному математику Николаю Лобачевскому, создателю неевклидовой геометрии; самая современная в мире Пулковская обсерватория, построенная в 1839 г., привлекала всех европейских и североамериканских астрономов; в области физики и естествознания Россия также опережала Европу. Наконец историк Карамзин стал первым представителем своей науки, получившим известность у широкой публики, что позволило ему распространять среди соотечественников посредством монументальной «Истории государства Российского», труда сколь научного, столь и художественного, свои политические взгляды. Величие России покоилось, считал он, на самодержавии и сильном государстве, что делало и то, и другое неприкосновенным. Карамзин предупреждал монарха, чтобы тот не делил власть с дворянством, из опасения, что погибнет государство, как это случилось с Польшей, безропотно подчинившейся интересам соседей. Что до отмены крепостничества, то это восстановило бы дворянство против него.

Парадоксально, что в России могли сочетаться авторитарный политический строй, по-прежнему склонный запрещать любую идею или проявление духа, поощряющие диссидентство и тем более революцию, и эта не знающая себе равных интеллектуальная вспышка. Важно, что в этот период столь блестящая литература, музыка, в которой после Глинки появились Римский-Корсаков, Мусоргский, Чайковский и Стравинский, столь впечатляющий прогресс науки существовали, не как ранее в тени европейской культуры и под ее влиянием, а самостоятельно. В первой половине века в России наконец, выросла собственная элита, воспитанная на российских традициях, способная внести вклад в развитие западной культуры, а не зависеть от нее.