— Хорошо, ступай, — произнесла она, выдержав марку спокойствия. После чего без малейшей спешки направилась вместе с супругом на смотровую башню, стоящую возле двухэтажного сруба, в котором они жили. Суетящийся правитель не к добру — это во все времена хорошо знали.
— Странно, очень странно, — отметил Василий, наблюдая в большую зрительную трубу на треноге. — Действительно эскадра. Но два флейта, как и приличествует идут под голландскими флагами, а еще пять — под красными полотнами с золотым орлом.
— Чего?! — Удивилась Софья, оттеснив мужа от зрительной трубы. — Кто это вообще такие?
— Очень напоминает старый византийский стяг, как его описывали летописцы… но откуда ему здесь взяться? Померли все давно. А Царьград под магометанами.
— Действительно, странно, — согласилась Софья.
Бывшую царевну просто разрывало от любопытства, чтобы узнать кто и зачем прибыл под древними знаменами, но нормы приличия нужно было блюсти. Она же не девка дворовая, чтобы бежать встречать гостей, а владычица местная, да еще и благородного происхождения. Оттого и сидела как на иголках в своих покоях, создавая вид нарочитого пренебрежения.
Петр Павлович Шафиров[52] же не спешил, аккуратно сгрузившись основным людом, он построил своих людей и только через час, после того, как его нога ступила на землю Сахалина, направился к царскому наместнику представляться честь по чести. Само собой, развернув государственное знамя, которое надлежало вручить Софье и Василию.
— Барон Петр Павлович Шафиров со свитой! — Торжественно объявил слуга, пропуская всю процессию внутрь просторного деревянного особняка… то есть, просто большого сруба, первый этаж которого имел зал для приемов в половину площади.
— Так зачем брат тебя послал? — Внимательно смотря Шафирову в глаза, поинтересовалась Софья, когда формальная часть уже завершилась окончательно и все сели за стол праздновать удачный переход по морям «чем Бог послал».
— Я же говорю — посмотреть, как тут дела, да с тобой побеседовать. Одно дело получить бумажку, и совсем другое — подробный и красочный рассказ.
— О том, как протекает моя ссылка? — Усмехнулась Софья.
— Какая ссылка? Бог с тобой! Петр ведь не сослал тебя сюда, а дело важное поручил.
— Серьезно? — С максимально возможным сарказмом произнесла сестра царя. — Что это, как не ссылка?
— Зря ты так думаешь. Ты знаешь, что через десять–двенадцать лет царю будет нужен тут большой порт? Вот. Сообщаю. Да и какая может быть ссылка, когда он тебе шлет все необходимое на грани своих возможностей? Поселенцы каждый год прибывают по полторы–две сотни? Прибывают. А в этот раз за один раз триста человек на поселение, сто солдат да не просто, а при полном параде и шести полковых пушках! Кроме того, со мной прибыло полсотни специалистов: плотники, каменщики, кузнецы и прочее. Одних фузей, сверх штата доставил пять сотен. Да картечь железная, порох, свинец и прочее. Бумагу, чернила, стальные перья для письма, книги, ткани, топоры, пилы, ножи, сверла, долота и многое другое. Денег, опять же, немало — тысяч двести талеров в пересчете. Скажи — посылают ли такое ссыльным?
— Нет… — несколько неуверенно ответила Софья.
— Вот и я о том же, — кивнул удовлетворенный Шафиров. — Говорю же тебе — у Петра большие планы и на этот остров, и на окрестные земли. Ты не ссыльная, а первопроходец. Конкистадор! Так что, не дуй губки и не обижайся. Никого другого он послать не мог. Ты ведь сестра ему, да не простая, а толковая. Он тебя ценит и доверяет большую и сложную задачу.
— Ты действительно привез то, что перечислил? — Уточнил Василий.
— Конечно. Кроме того, мне надлежит вам вручить государственное знамя России, дабы в официальных церемониях участвовало, и сотню знамен попроще, на корабли вешать или еще куда. Да и флейты, на которых я пришел не все вернутся — три тут останутся с экипажами, действовать в интересах колонии.
— Кстати, скажи, а откуда у Петра флейты? С Черного моря ему не выйти — османы крепко блокируют проливы. На Балтику не попасть — Орешек надежно закрывает Неву. Неужели в Холмогорах построил?
— Так зачем самим строить? — Улыбнулся Шафиров. — У Петра очень добрые отношения с голландцами. В минувшем году он вошел долей в триста тысяч талеров в Голландскую Ост–Индскую компанию и теперь на правах совладельца может пользоваться их верфями[53]. Холмогоры слишком далеко и неудобно расположены. Туда добраться сложнее, чем к вам сюда. Шоссе ведь еще не протянули.
— Голландская Ост–Индская компания? А чего тогда на них российский флаг?
— Если внимательно посмотрите, то и знамя компании флейты несут. Российский флаг — одна из привилегий. Все‑таки триста тысяч талеров — это очень серьезная сумма, причем, по всей видимости, не последняя. А голландская Ост–Индская компания из‑за конкуренции с английской и конфликтов с Францией сейчас испытывает определенные затруднения. Там не шуточная борьба и лишние деньги, как и лишнее влияние им совершенно не стало излишним. Все‑таки держать в пайщиках целого царя, да не простого, а при деньгах и с серьезной армией — это вам не мелочь какая. После Крымской кампании о нем слухи по всей Европе пошли.
— Понятно, — кивнул Василий. — Голландцам это выгодно. Но зачем оно Петру? Они ведь и так все, что ему требуется сюда возят.
— Так я уже какой раз говорю, что ему все это очень важно? Он готов на это тратить деньги. И не малые.
— Но откуда он их взял? Ведь вроде был в долгах как в шелках. Помню бояре похвалялись расписками.
— Петр довольно мудрый человек и долги взял целенаправленно. Грубо говоря — обвел бояр вокруг носа, купив за дешево. Сейчас, когда это все стало не нужно, он, конечно, уже никому ничего не должен. Для него эти суммы — слезы. После учреждения Торгово–промышленной палаты он был единогласно избран ее предводителем, потому как, только объявленный капитал у него такой, что половина золотой сотни едва ли рядом сможет стать вся разом. А что на самом деле хранится у него в тайниках мало кому ведомо.
— Но откуда все это?
— А вы думаете почему голландцы позволили ему войти в компанию долей? — Усмехнулся Шафиров. — Он поставляет уникальные товары, которые раскупают быстро и за приличные деньги не только в Европе, но во всем остальном мире. Одно листовое стекло, оного он отгружает уже по десятку флейтов в год, стоит чего? Или совершенно уникальная, нержавеющая серебряная сталь? Да и с тканями у него все хорошо — уже почитай конкурентов в России и нету. Разве что сукном не занимается. А деревянные мануфактуры? Уже сейчас они не только почти полностью перекрывает все потребности в досках и брусе по центральным землям России, но и на продажу иноземную идут немалыми объемами. Качественные доски и брус, добро просушенный, пиленый и струганый — весьма ходовой товар. Тем более, царь стандарт держит изрядно.
— Но на все это были нужны деньги…
— А вы думаете, он в свои десять лет уехал в Преображенское в бирюльки играть? Он ведь практически в первый же год придумал и построил весьма совершенный ткацкий станок. И пошло–поехало…
— Невероятно, — покачала головой Софья. — Так это он сам уехал в Преображенское?
— Насколько я знаю — да. Лично уговаривал маму и дядю.
— Десять лет! Ему ведь всего было десять лет!
— Да, царь наш не по возрасту умен и хитер. Видимо правду говорят о том, что его посетил сам апостол Петр. Ведь кроме того, ходят слухи, что не только мастерскими и фабриками крепится мошна Петра. История год назад случилась, когда при нем зашел разговор очередной о кладе Сигизмунда III, дескать, неплохо было бы его отыскать. Ну и предположения строили, сколько там чего должно быть.
— И что с того?
— Так ведь Петр в то время был немного занят, отвлечен, и разговор слушал вполуха. Ну и ляпнул машинально, о том, сколько там серебра и сколько золота. Понятное дело, сразу поправился, дескать, он так полагает. Но все уже все поняли. Ведь предположения были какие? В возах или, в крайнем случае — в тоннах. А царь наш с точность до килограмма назвал, причем так, словно это хорошо известный факт. В общем — больше клад Сигизмунда на Москве никому не интересен, всем и так ясно, что он вскрыт царем.