На основании древнерусской копии текста Иосифа Флавия, сделанной, по-видимому, с подлинника, хотя и с последующими дополнениями христиан, была предпринята попытка восстановить первоначальный текст. Из него, очевидно, следует, что Иосиф считал Иисуса из Назарета смутьяном, колдуном и подстрекателем, который был вполне справедливо казнен за попытку поднять политическое восстание.

Единственное, вероятно, подлинное место, где Иосиф Флавий упоминает христианство, гласит:

«Будучи таким человеком, Анан полагал, что вследствие смерти Феста и неприбытия пока еще Альбина наступил удобный момент [для удовлетворения своей суровости]. Поэтому он собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как несколько других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями. Однако все усерднейшие и лучшие законоведы, бывшие [тогда] в городе, отнеслись к этому постановлению неприязненно»^[20].

Это, повторяю, вероятно, единственное подлинное место у Иосифа, где к имени Иисуса не добавлено: «так называемый Христос». Далее Иосиф Флавий свидетельствует о том, какую терпимость проявили в этом случае многие образованные иудеи. Они отправились навстречу новому прокуратору Альбину, который как раз перед этим прибыл из Рима в Александрию, и самым энергичным образом жаловались ему на самоуправство первосвященника Анана и требовали его низложения. Когда Иосиф описывал это событие, у него не было желания хотя бы упомянуть очень еще незначительную христианскую общину.

Второй историк, который упоминает о христианстве, — римлянин Тацит (55–120-е годы н. э.). Некоторое время он в качестве проконсула управлял азиатскими областями Римской империи и благодаря этому вступил в соприкосновение со многими первыми христианами. Тацит вначале считал их шайкой преступников, которые, прикрываясь религией, творят бесчинства. Но, допрашивая их, он пришел к выводу, что «они — приверженцы суеверий, разрушительных и выходящих за пределы всего разумного». Далее Тацит замечает: «Христа… казнил при Тиберии^[21] прокуратор Понтий Пилат». Это известие исходит, очевидно, от самих христиан. Оно не содержит ничего, что могло бы служить доказательством исторического существования Иисуса, исходящим от язычников. Современник Тацита Плутарх датирует мифическую смерть сирийского воскресающего бога растительности Пана-Аттиса также временем правления Тиберия. Между тем этот сирийский сын бога не существовал как реальный человек, так же как и египетско-греческий Тот-Гермес — врач и спаситель и многие другие воскресающие божества. Это были божественные образы, создания религиозных писаний, которые, как и многие другие боги и сыновья богов в греческих мифах, действовали на земле, в то время как их родиной было небо.

В Илиаде Гомера упоминается Гермес, податель благ, имеющий облик царского сына, прекрасный юноша, которого божественный отец Зевс отправил на землю и который творил там чудеса, оживляя умерших с помощью жезла. Им он закрывал людям глаза (тем, кому пожелает) и снова пробуждал ото сна. Гермес — подлинно звездное божество, которого сегодня никто более не считает действительно существовавшим на земле сыном божьим.

Почему же столь многие считали таковым Иисуса из Назарета?

Не потому ли, что в Евангелии содержатся сведения о месте его рождения и месте смерти? Но ведь имеются также сведения, пусть вымышленные, о месте рождения и смерти мифических богов и героев языческой древности. В древности показывали не только священные гроты, в которых родились Зевс, Дионис или другие боги, но даже детские игрушки Диониса. Таким образом удовлетворялась потребность верующих видеть конкретные доказательства своей веры.

И все же Иисуса как историческую личность упоминает помимо Тацита в 120 году н. э. римский историк Светоний. Он также не современник Иисуса, но сообщает о мессианстве^[22] в период правления императора Клавдия (41–54-е годы н. э.), то есть еще до императора Нерона: «Иудеев, постоянно волнуемых Хрестом, он [Клавдий] изгнал из Рима»^[23]. Вопрос о том, был ли этот Хрест Иисусом Христом или другим вождем мессианского движения, остается открытым. Если под ним подразумевается Иисус, то мы имеем исторически достоверное сообщение о Христе (мессии), о том, что через каких-нибудь двадцать лет после распятия Христа среди евреев, живших в Риме, существовало христианское движение.

Ученый спор о том, жил ли действительно Иисус из Назарета, тянется уже почти два столетия. За последнее время, по-видимому, все больше и больше утверждается взгляд, что в клубке мифов и легенд, которые впоследствии были сочинены вокруг личности Христа или заимствованы из других источников, должно содержаться зерно исторической истины. Но как оно выглядит с точки зрения объективного исследования?

Хотя бы в небольшой части это историческое зерно можно обнаружить в клубке легенд тенденциозной, столетиями складывавшейся иудейской книги «Толдот Иешу». В ней сказано примерно следующее: «Иешу бежал [после юности] в Иерусалим и изучал в храме „непроизносимое имя“. Но у огненных врат были поставлены медные псы, которые на каждого, кто запомнил это имя, лаяли, чтобы он его забыл [подобно легенде о львах у трона Соломона]. Чтобы избежать этого, Иешу написал имя на пергаменте и зашил его в свое бедро. Затем он собрал в Вифлееме юношей из Иудеи вокруг себя и утверждал, что он — мессия и сын бога. О своих хулителях он сказал, что они „тщеславны и хотят покорить Иудею“, и пытался доказать истинность своих утверждений тем, что с помощью „непроизносимого имени“ исцелил одного хромого и одного прокаженного. Поэтому привели его к царице Елене и обвинили его в колдовстве и обмане. Но Иешу воскресил покойника, и пораженная царица уверовала в него. Иешу отправился после этого в Верхнюю Галилею, совершил там многочисленные чудеса и привлек на свою сторону много народа. Израильские мудрецы сочли тогда необходимым, чтобы один его ученик, а именно Иуда Искариот [в других вариантах рабби Иуда ха-Хассид], выучил „непроизносимое имя“, как это сделал Иешу, для того чтобы соперничать с ним в сотворении чудес. Иуда и Иешу предстали перед царицей. В состязании чудотворцев [которое напоминает легенду о Моисее] проиграл Иешу. Царица приговорила Иешу к смерти и передала его израильским мудрецам, которые доставили его к Тиберию и заключили в темницу. Но его ученики, которым он говорил, что все, что с ним случится, уже предопределено с первого дня сотворения мира мессии, сыну божьему, и уже предсказано пророками, выступили против [мудрецов], освободили Иешу из их рук и бежали с ним в Антиохию. Оттуда направился Иешу в Египет». Далее следуют вновь рассказы о чудесах. Иешу пришел потом во второй раз в Иерусалим, чтобы там вновь выучить [похищенное у него] «непроизносимое имя». Иуда сообщил об этом в Иерусалим израильским мудрецам и сказал, что он, когда Иешу приедет в храм, преклонит перед ним колена, чтобы мудрецы могли отличить его от учеников, ибо все они были одеты в одеяния «одинакового цвета» [или, по другой версии, — ибо его ученики поклялись никогда не произносить: «Это он»]. Так и случилось. Мудрецы Израиля узнали его и заключили в темницу, для того чтобы в день праздника пасхи, который приходился на пятницу [как и во многих версиях Талмуда^[24]], повесить Иешу.