Было затем решено, что один эскадрон 4-го кавалерийского полка будет сопровождать тело президента при переносе его из санатория в Потсдаме в его дом на Вильгельмштрассе, где должно было состояться прощание с покойным. Меня, помнится, позабавило, что выбор пал именно на 4-й кавалерийский полк, еще сохранивший в какой-то степени свое былое гвардейское обличье. На правительственную траурную церемонию были приглашены из военных лишь высшие офицеры армии и флота. Шлейхер, у которого, как я слышал, были отличные отношения с покойным президентом, получил приглашение лишь с помощью ротмистра Планка, состоявшего при рейхсканцелярии в качестве офицера связи от Министерства рейхсвера. После траурной церемонии на Вильгельмштрассе кортеж по заранее установленному маршруту проследовал к Потсдамскому вокзалу — согласно его завещанию, Эберта похоронили не в Берлине, а в его родном Гейдельберге. И в этом траурном шествии от рейхсвера приняли участие те же приглашенные на церемонию офицеры. Им пришлось идти под сенью многочисленных красных знамен.
С большим вниманием я наблюдал за подготовкой к выдвижению кандидатуры нового президента; на первых порах Шлейхер попал при этом в затруднительное положение. Министр рейхсвера доктор Гесслер собирался было выставить свою собственную кандидатуру. Однако министр иностранных дел Штреземан, возражавший против этого по внешнеполитическим соображениям, быстро положил конец его надеждам. Начальник Генштаба фон Сект также претендовал на президентское место. С этой мыслью он носился уже давно, намереваясь раньше выставить свою кандидатуру в 1926 году, после истечения полномочий Эберта.
Шлейхер советовал Секту повременить, ибо было почти невероятно, чтобы кто-либо из выставленных кандидатов получил уже в первом туре необходимое для избрания абсолютное большинство голосов. Так оно и случилось. Но после этого Сект забеспокоился. Будучи офицером канцелярии у Шлейхера, я сам не раз имел возможность убедиться в этом. Не только адъютант фон Секта, но и его супруга то и дело звонили Шлейхеру, который в эти дни редко появлялся в министерстве. Я хорошо запомнил, как Шлейхер говорил сотрудникам отдела, что, по его мнению, Сект ни за что не получит даже относительного большинства, ибо СДПГ, демократы и партия Центра уже сошлись на кандидатуре бывшего рейхсканцлера Маркса (партия Центра). Я тогда рискнул сделать следующее замечание: «Трудно представить себе надменную физиономию Секта с моноклем на предвыборном плакате! Это наверняка отпугнет многих избирателей!»
Наконец после одного из совещаний в межпартийном комитете Лебелля, на котором шли переговоры о выдвижении совместной кандидатуры от всех правых партий, Шлейхер сообщил нам: «Итак, решено: выставляем кандидатуру Гинденбурга! Старик сначала отнекивался, но в конце концов дал согласие. Для правых партий это единственная возможность провести своего кандидата. Гинденбург — победитель при Танненберге — стал почти легендарной фигурой. Ну, а то обстоятельство, что в 1918 году именно он, возглавляя Генеральный штаб сухопутных сил, проиграл войну, избиратели, конечно, упустят из виду. Впрочем, в его пользу, пожалуй, говорит то, что его бывший первый помощник генерал Людендорф порвал с ним и в ноябре 1923 года принял участие в гитлеровском путче в Мюнхене. Приняв присягу на верность республике, Гинденбург не нарушит ее хотя бы уже из религиозных соображений. Пусть наши правые на этот счет не обольщаются. Но он, бесспорно, не допустит и дальнейшего сдвига влево. Рейхсвер может быть доволен. Гинденбург всегда будет проявлять к нам интерес и помогать нам».
КПГ и СДПГ, а также пацифистские круги боролись против избрания на пост президента бывшего фельдмаршала, квалифицируя это как демонстрацию милитаризма. Противники Гинденбурга приводили в доказательство его высказывания, из которых мне особенно запомнились следующие два.
Однажды фельдмаршал заметил, что война подействовала на него благотворно, как курорт, а в разговоре с одним американским капитаном сказал: «Мы отомстим, хотя бы и через сто лет, ибо история повторяется. Больше всего на свете я мечтаю, чтобы мне суждено было еще раз поднять оружие против Франции». Эти приписываемые Гинденбургу слова были в свое время опубликованы в немецкой печати.
Гинденбург был избран простым большинством, получив 14,6 миллиона голосов; его противник Маркс собрал 13,7 миллиона голосов. Чашу весов склонила в пользу фельдмаршала Баварская народная партия, которая не поддержала Маркса — кандидата партии Центра. У меня сложилось впечатление, что дело здесь не обошлось без участия Шлейхера. Во всяком случае, депутат рейхстага от Баварской народной партии майор Лойбль несколько раз заходил к Шлейхеру в те дни, когда было решено выставить кандидатуру Гинденбурга.
С избранием Гинденбурга рейхсвер и правые силы в стране обрели надежную опору. Вскоре после вступления фельдмаршала на пост президента Шлейхер заметил в разговоре:
«Нашим правым дураков не занимать. Некоторые "провидцы" уже называют Гинденбурга регентом империи. Это, конечно, вздор, хотя старик в душе и монархист. Но присягу на верность республике он принимает всерьез. Кое-кто из правых предлагает даже создать при президенте Министерство двора, как при кайзере. Кстати, я уже вызывал Оскара Гинденбурга и вразумил его, чтобы он ограничился своей ролью при отце и ни в коем случае не впутывался в политику и не занимался сплетнями и интригами».
Подполковник рейхсвера Оскар фон Гинденбург стал адъютантом своего отца, президента (как и Шлейхер и сам фельдмаршал, Гинденбург-младший начинал в свое время службу в 3-м гвардейском пешем полку). Впоследствии Шлейхер сам пользовался услугами Гинденбурга-младшего, чтобы добиться от президента поддержки в различных вопросах.
В то время я воспринял избрание Гинденбурга с удовлетворением. В рейхсвере в те дни все были довольны.
В Министерстве рейхсвера избрание Гинденбурга не прошло без последствий. Прежде всего результатом его явился разрыв между Шлейхером и Сектом, мечтавшим о президентском кресле. Сект считал, что Шлейхер изменил ему в решающий момент, и не скрывал теперь своего враждебного отношения к подполковнику. Осенью 1925 года начальник Войскового управления генерал-лейтенант Хассе был переведен на пост командующего III военным округом. Его место занял генерал Ветцель, в прошлом один из ближайших сотрудников Людендорфа. Сект, который терпеть не мог Людендорфа, не возражал, однако, против кандидатуры Ветцеля, Гинденбург называл Ветцеля «путаником».
С тех пор Сект стал еще больше своевольничать. Его связь с министерством совсем ослабла. Многие офицеры из его непосредственного окружения, и прежде всего из управления генерала Ветцеля, подкапывались под Шлейхера. Последний, однако, пользовался могущественной, хотя и негласной поддержкой министра Гесслера, и Сект, зная это, не решался доводить дело до скандала. Недруги Шлейхера снова вспомнили о том, что, будучи штабным офицером, он никогда не командовал воинской частью. Особенно резко критиковали Шлейхера за его сотрудничество с руководством СДПГ. Сект решительно возражал против этого еще в 1923 году. Противники Шлейхера сознательно забывали о том, что именно с помощью социал-демократических лидеров ему удалось добиться в рейхстаге принятия военного бюджета. Генерал Ветцель дошел даже до того, что в первом полугодии 1926 года, когда фон Бредов замещал тяжело и долго болевшего Шлейхера, пытался перетащить к себе некоторых сотрудников отдела, который в то время уже был изъят из его ведения. Однако он потерпел при этом полную неудачу.
С этих пор военно-политический отдел далеко не во всех случаях получал информацию от других отделов министерства о тех предписаниях и решениях Секта, которые могли бы привести к последствиям политического характера. Так, например, несмотря на запрещение министра, продолжалась подготовка добровольцев на краткосрочных сборах, то есть краткосрочное военное обучение студентов и членов правых организаций, которое было введено в 1923 году для того, чтобы подкрепить подразделения рейхсвера. Также не были распущены даже на западе Германии, в том числе в демилитаризованной зоне, подрывные отряды, так называемые фельдъегерские группы, созданные в том же 1923 году для проведения саботажа. Мы в своем военно-политическом отделе узнавали об этих и других подобных проявлениях неповиновения и самоуправства лишь с течением времени из докладов с мест о «чрезвычайных происшествиях», но еще чаще из выступлений против рейхсвера в рейхстаге и в печати. Чаще всего инициатором этих выступлений была Коммунистическая партия, но они исходили также и от социал-демократов, из Немецкой демократической партии и из пацифистских кругов. В результате рейхсвер не только остался мишенью для политических нападок — именно этого Шлейхер и стремился избежать, — но, более того, все чаще стал попадать в центр внимания общественности.