Потом конфуз!
Шла к магазину и увидела Борьку, который, со своей девушкой, наверное, стоял и беззаботно болтал. Я на нее все свое внимание.
Ну, и какая же она старуха, ведь, ей лет двадцать пять, наверное? А она ничего и одета модно и хорошо! И я, стараясь ее хорошенечко рассмотреть, замедляя шаг, так и иду ненароком прямо на них. Она стояла ко мне в пол оборота, и я неожиданно увидала у нее на ногах чулки. У нее они так открыто, просто неприлично высоко, обнажая верхушки, из-под коротенькой юбки неприлично торчали кружевные борта укороченных чулок. Причем, чем ближе я подхожу, тем все меньше понимаю, как это у нее так? Она что же, поверх колготок еще и короткие натянула чулки, раз они так обозначились у нее на ноге? И теперь уже, замедляя шаг, собираясь ей подсказать, насчет таких задранных у нее чулок.… Но тут поняла, что это у нее такие модные колготки с отображением чулок. Невольно замедляя шаг, стала их разглядывать, да так, что совсем остановилась с ней рядом. Она курит, а потом, поворачивает ко мне лицо и. …Все что угодно! Все, но только, не это!!!
И я, переводя взгляд, на счастливое лицо Борьки, кричу, от охватившего меня возмущения и гнева …
— Да как ты можешь? Это же хамство, самое настоящее!
Она оборачивается, подносит руку с сигаретой к лицу, и я вижу! Да, да, да! Я все отчетливо вижу! А она на меня, не поняв, и не разобрав, от чего я кричу.
— Ну, ты, деревенщина! Закрой рот, чего ты орешь, как порося недорезанная? Проваливай, давай! Пошла прочь!
Я такого не ожидала и тут же круто, развернувшись, отошла, нет, побежала за угол магазина, при этом услышала мне в спину ее комментарии, насчет того, что я: сиськи свои выставила и пру ими, как на буфет, толстож… деревенщина!
Заскочила за угол и от осознания, что меня так унизили, и он и она, я не удержалась и разревелась, приседая у самой стены, не в силах пережить того, что только что со мной произошло. Пережить не смогла, как подобает настоящим женщинам: гордо и не теряя своего достоинства, все перенести, стоя рядом с ними на своих ногах.
Так что же я не смогла пережить, спросите вы? Что такое у нее увидала?
Сначала я, на ней увидела свои сережки, что блеснули на солнце, такими прекрасными и специально подобранными под мои глаза, камушками, а потом и кольцо, что заметила у нее на руке, сразу же, как только она повернула свое лицо с сигаретой, между своими пальцами…
Примчалась домой вся зареванная и хорошо, что дома некого не было, потому, как я, просидела целый вечер одна смертельно расстроенная предательством его, нашего Борьки! И все время у меня звучало в ушах: ну это же хамство! Хамство, необыкновенное!
Но на этом конфуз не исчерпывается и вскоре, со мной происходит самая настоящая трагическая развязка!
На второй день, возле дома и прямо передо мной, лихо тормозит его БМВ!
— Телочка, привет! — вижу его улыбающееся и открытое лицо. — Ты чего так испугалась? Меня? Так я же…, сама знаешь, как я тебя.… А ну-ка, руку мне дай, хотя бы ее пожать. Так! А почему ты без моего кольца? А сережки, почему? Что, что? Ты что, снова решила меня развести?!!!
Я стою перед ним и, холодея от ужаса своего положения, что-то пытаюсь ему объяснить, пытаясь сказать, но все сумбурно получается, в свое оправдание. И все это из меня тихо, себе под нос, говорю ему, мол:
— Я же, возвратила все твои подарки…
— Знаешь, Телочка, что-то я ничего не пойму? То ты берешь от меня подарки, то ты, как ты утверждаешь, ты их мне возвращаешь.…Ну и где же тогда они?
Я стою перед ним, как последняя двоечница на выпускном экзамене. Стою, голову неповинную склонила и теперь уже не могу говорить, и молчу! А про себя думаю: ну и что я ему скажу? А поверит ли?
К тому же, как я сразу же поняла, как страшно меня подставил Борька!!! Ведь, если мне Кэш дарил подарки, и они не возвращались, то это означало.… Да и что же это тогда означает?
— А ну, садись! Садись в машину и давай уже мне, с самого начала рассказывай! Итак, я передал тебе колечко и ты…
И я ему с такой благодарностью, сажусь, оборачиваюсь, сбивчиво и захлебываясь, перескакивая с одного на другое, начинаю лепетать, оправдываясь! Нет, правда! А когда он меня выслушал, то какое-то время сидел и молча, смотрел прямо перед собой. И о чем же ты думал, мой Кэш? Он что, все еще мне не верил?
Потом, он, наконец-то, ко мне оборачивается:
— Так, и как же я, после всего, что ты рассказала мне, могу, такой доверчивой бабе оставить все свои бабки? Ты хоть понимаешь, дуреха, как ты меня лажанула жестоко?
Мы сидим и молчим, а потом он угрожающе снова начинает:
Так… — тянет, — меня еще никто так на бабки не подставлял! А если меня подставляют на бабки, то я никому спуску не даю!
Сказал зло и так посмотрел на меня, что я снова увидела его таким, с неприятным и жестким лицом! Все, поняла, теперь мне конец!
Мотор взревел, и я привычно дернулась к выходу…
— Куда ты? Сиди! Куда надо, туда и поеду! Я все решаю сам! Запомни, у кого бабки, тот и решает! Понятно?
Потом машина свернула с шоссе, и я, с замиранием, узнаю дорогу к озеру, мы едим на Круглик. Неужели же, он решил меня.… Ой, мама!!!
Машина несколько раз с силой подпрыгнула на буграх и рытвинах, а потом замерла. Все! Нетрудно теперь догадаться, чем для меня вся эта катавасия закончится, подумала я.
Теперь, он выключает мотор, поворачиваясь и ухмыляясь, говорит…
— Раз ты такая глупая баба и до тебя не доходит через голову, то теперь дойдет через. …А ну, вылезай!
— Не надо, Кэш! Ну, я прошу тебя!!! — но мне его уже не остановить…
Он затащил меня за машину, и я пока что, ничего не понимаю, потому как он с силой заставляет меня встать перед ним на колени! Он что же решил, что я на коленях должна перед ним стоять и просить у него прощение? Так я тогда легкомысленно подумала…
Удерживая меня за волосы, начинает свободной рукой расстегивать свои брюки…Я, все так же ничего не понимаю, и уже собираюсь его просить, меня ремнем не наказывать, как он:
— Так ты говоришь, что ты еще целая баба? И что мне, взять и ц…. твою порвать? Что ты так на меня смотришь? Раз бабки мои погубила, то теперь отдавай мне натурой…
Я в ужасе!!! А он, ухмыляется и опять:
— Говорят, что ты владеешь французским языком? — спрашивает, задирает кверху мое лицо, оттягивая голову за волосы.
— Вот и докажи мне, чем это отличается французский язык, от языка простых русских баб!
Я с ужасом вижу, как он начинает по ногам стягивать и стряхивать вниз брюки и следом трусы!!! А…а….а!!! Тихо скулю, наконец-то понимая, что он от меня хочет получить за свои проклятые бабки!
— А теперь давай, становись на колени ко мне поближе. … Да не сс… ты! Я сказал тебе, что не буду тебя …., так ты мне за это сама отслужи, отсос…. И давай уже, пошепчи мне на французском своем языке, а я послушаю, что ты видишь во мне и что чувствуешь? Ну, же?
Я слушаю? Ну, что ты молчишь? А то я передумаю и матку твою на изнанку, как возьму и на……выверну! Давай, не молчи, говори сука, квакай мне на французском своем языке! Ну и?!!!
— Je vois qu'il est grand… Il est si semblable à son monsieur, avec la même, comme chez lui, chauve, la grosse tête… — шепчу ему, как молитву…
«Я вижу, какой он большой… Он так похож, на своего месье, с такой же, как у него, лысой, большой головой…»
— Так, так, монсеньер, гранд… Хорошо! Что еще?
— Mais lui, comme un chiffon dépasse et se bloque…Et ne va pas du tout… — теперь, с некоторой надеждой и радостью…
«Но он, как тряпка болтается и висит… И вовсе не собирается…»
— Так хватит! А теперь давай, сука! Ты меня уже так завела своим кваканьем.… Как, как? На колени, я тебе говорю! И хватит мне слезки пускать! А ну, живо, давай! Ну, б…., я кому говорю? Ничего с тобой не случиться, попробуешь и понравиться…
— Ну? Я долго еще буду ждать? А ну, живо! Встала на колени ближе, голову, голову ко мне, ближе, еще, еще! Ну же, бери! А то я, сейчас сам, как возьмусь за тебя! Ну и бабы, ничего не умеют!