В глазах Виктора не было ни капли жалости, сомнения или любых других чувств. Зинерва изумлённо посмотрела на сына, не веря собственным ушам. Из горла её донёсся сдавленный смех, и королева, не выдержав, громко расхохоталась. Ему жалко! Жалость!

— Вот значит, как теперь это называется? — мягко улыбнулась Зинерва, чувствуя, как душа её удовлетворена. — Жалость! Нам жалко старика Арбара, поэтому ты женишься на его дочери, а когда Коверг умрёт, единственным наследником его земель станешь ты! Ах, я всегда знала, что ты совершенно не похож на своего отца. Этот мешок с костями никогда не додумался бы до такого. Вот только…

Лицо Зинервы неожиданно помрачнело, и женщина, схватив со стола одну из ваз, безжалостно бросила её на пол. Виктор едва успел отступить и с удивлением покосился на разлетевшиеся во все стороны осколки. Ярости королевы не было предела. Зинерва вновь откинулась на спинку кресла и, закрыв глаза, прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Вот только чёртов Йоран придумал всё это раньше нас. Думаешь, почему я не могу разделаться с Беральдом и Кованом? Ведь стереть с лица земли не составит особого труда! Достаточно просто снова устроить «несчастный случай». Шаарг Сатарн героически погиб в сражении, Тхан выпал из окна, а Йоран, не перенеся смерти своих братьев, окончательно выжил из ума, и его собственному сыну пришлось прекратить страдания отца, пронзив ножом его сердце! Чудесно, не правда ли? Но я не могу провернуть всё то же самое с этими мальчишками!

Виктор понимающе кивнул головой. Он уже слышал эти новости от соглядатаев матери и знал о происходящем практически всё.

— Если мы убьём наследников Сатарнов, Медвежье плато перейдёт Кольгриму Улвиру. И тогда мы можем даже не рассчитывать, что Север подчинится нашей воли, — кивнул головой Виктор, но Зинерва лишь оскалилась и прошипела:

— Он всё равно не подчинится нам! Этот Беральд… ты слышал, что он сделал? Назначил младшего брата уездным князем Дарма, а Скавеш великодушно подарил Кольгриму! Нет, он сам никогда бы до такого не додумался. Этот дурак Эвар не уследил за той паршивой волчьей ведьмой, Аррагой! Я уверена, это она шепчет молодому Медведю, что и как делать. Ты понимаешь, что это значит? Нас теперь со всех сторон окружают враги! С запада Фабарцы, с севера — Медведи, с востока — варвары. Единственными нашими союзниками остались южане!

Виктор тяжело вздохнул и махнул рукой, подзывая слуг. Те поспешно подмели осколки разбившейся вазы и скрылись в коридоре. Только когда тяжёлые двери захлопнулись, юноша обернулся к Зинерве и, посмотрев ей прямо в ледяные глаза, полные ненависти и злости, спросил:

— А что Безликие?

Зинерва вздрогнула и удивлённо взглянула на сына. Безликие… как давно никто не упоминал о них. Расплывшись в широкой улыбке, королева прикрыла глаза и спокойно откинулась на спинку кресла. Ярость в груди мгновенно утихла. Нет, Виктор всё же был намного умнее своего отца. Даже сама Зинерва успела позабыть об этих древних союзниках, могущественных и невероятно сильных.

— Безликие… — прошептала королева и улыбнулась. — Да, мой дорогой. Я, ты, твои братья и сестра — мы все потомки Безликих. Если попросить их о помощи, они непременно помогут. Непременно…

В груди женщины бурлила радость, и Зинерва едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Она чувствовала силу Безликих, струившуюся в её жилах. И Виктор был таким же. И все дети королевы. И никто не подозревал об этом, даже Руэл, проживший с Зинервой почти два десятка лет под одной крышей.

Виктор опустился на колени возле кресла матери и заглянул ей в глаза. Женщина почувствовала исходившую от него странную энергию и улыбнулась. Вот он, её сын — такой же, как она сама. Таинственный и непредсказуемый.

— Так что на счёт Эвара? — спросил он наконец. — Если мы убьём его, первым делом подумают на нас. К тому же, волколаки заключили договор с ним, и после его смерти откажутся подчиняться.

Зинерва приложила палец к губам юноши и, усмехнувшись, покачала головой:

— Нет, мой дорогой. Я лично заключу договор с этими тварями. Я готова терпеть их выходки, запах, но нам нужна эта сила. Что касается Эвара… ты ведь знаешь, как убить его так, чтобы никто не подумал на нас. Не так ли, мой дорогой?

Виктор впервые за всё это время улыбнулся, обнажая белоснежные зубы в оскале. Кивнув Зинерве головой, юноша резко поднялся на ноги и исчез за тяжёлыми дверьми. Королева устало запрокинула голову и закрыла глаза. Наконец, настало это время. Эвар слишком мешался Корсакам, и, увы, пришёл час платить за свои промахи. Виктор умел убивать незаметно, и Зинерва не беспокоилась, что кто-то может подумать, что именно Фаларны виновны в смерти младшего Коверга. Женщина вновь ощутила невероятную гордость и любовь к своему старшему сыну. Он был чудеснейшим ребёнком. Несомненно, многие матери просто мечтают о таких детях — красивых, умных и беспрекословно исполняющих любые приказания.

Поднявшись с кресла, Зинерва почувствовала непреодолимое желание выйти в коридор, добраться до соседней спальни. Когда тяжёлые двери, расписанные золотыми красками, тихонько заскрипели и захлопнулись за королевой, женщина заглянула в тёмную комнату. В большой дубовой кровати спал Жан. Совсем ещё мальчишка — в декабре ему исполнилось восемь лет. У него были чудные платиновые кудри до самых плеч и лучистые голубые глаза. Он мог бы стать таким же, как и Виктор, точной копией матери. Но Жан был совсем другим. И повадками, и характером, мальчик с каждым годом всё сильнее напоминал своего отца. Часто болел, был слабым, а больше всего на свете любил читать и смотреть по ночам на звёзды. Ему не суждено было стать королём — слишком болезненным он был для этого. Жан напоминал тепличную розу, что готова сломаться при лёгком дуновении ветерка. Но от этого Зинерва лишь сильнее любила его. Он был для неё хрупкой драгоценностью, сокровищем, которое нужно было беречь и охранять от любых опасностей злого и жестокого мира.

— Мама, — позвал Жан, приоткрывая сонные глаза. — А где Виктор?

— Он уехал ненадолго, мой милый, — Зинерва ласково коснулась лба мальчика и нахмурилась, почувствовав, что он снова горит. — Ты снова плохо себя чувствуешь?

— Я слышу Их, — Жан натянул одеяло повыше, впившись в него побледневшими пальцами. — Они снова говорят со мной и шепчут страшные вещи.

— И какие же? — улыбнулась Зинерва, поглаживая сына по мягким волосам. Жан смотрел на неё своими лучистыми глазами и слегка дрожал то ли от страха, то ли от жара. Неожиданно побледнев ещё сильнее, он пробормотал:

— Они шепчут мне, что Виктор кого-то убьёт. Мама скажи, что это не так! Он же никого не будет убивать, ведь правда же?!

Зинерва замерла на месте, изумлённо смотря на Жана. Мальчик дрожал от страха, и женщина, наклонившись, бережно обняла его. Её собственное сердце бешено заколотилось. Прислонившись губами к горячему лбу сына, королева шепнула ему на ухо:

— Конечно же нет, мой дорогой. Разве может Виктор так поступить? Никогда, никогда не говори плохого о своём брате! А теперь спи, мой сладкий. Не слушай голоса, они врут тебе.

Жан прикрыл глаза и почти сразу провалился в сон. Зинерва ещё немного посидела возле него, и лишь когда дыхание мальчика стало ровным, тихо скользнула обратно к дверям. Кто бы мог подумать, что Безликие доберутся до Жана в столь раннем возрасте? Но зачем им такой слабый и болезненный мальчишка? Он не принесёт Первым богам никакой пользы… Время покажет.

В лисьем поместье было темно и холодно. Сквозняк гулял по коридорам, заставляя Эвара жаться ближе к камину. Он не привык к такому холоду, и даже обитый лисьим мехом плащ не спасал молодого князя. Сейчас мужчина невольно подумал, что был бы рад снова оказаться в тёплых объятиях Арраги. Но волчья ведьма исчезла, и больше не приходила к младшему Ковергу. Он заставил её переступить через клятву, данную Медведям. Предал её.

— Ну и пусть, — прошипел Эвар и сплюнул в камин. Огонь зашипел и дёрнулся в сторону, словно отшатываясь от молодого князя.