Как раз в то время, когда происходило оформление политической жизни Швеции в определенных конституционных документах и конституционной практике, шведская литература и наука переживали один из своих блестящих периодов. Если первый кульминационный момент в развитии шведской духовной культуры новейшего времени приходится примерно на 1750–1790 гг. — время Линнея, Бельмана, Чельгрена и их современников, то второй период подъема приходится, бесспорно, на 10-е и 20-е годы XIX в. — время поколения, родившегося в период процветания густавианцев. Началом «золотого века» шведской литературы можно считать период около 1810 г. — время тяжелого политического кризиса. Авторы нового поколения по большей части происходили из среды духовенства или буржуазии, имели университетское образование и часто впоследствии становились профессорами или епископами. Их появление предвещало большой политический подъем, рост значения средних классов шведского общества в первой половине XIX в.

В 1810 г. вышел в свет первый номер журнала неоромантиков «фосфористов» под названием «Фосфорос», в котором были помещены первые лирические стихи выдающегося представителя этого направления Аттербума. Этот журнал повел ожесточенную борьбу против традиций просвещения и французского классицизма [93].

В следующем году Тегнер написал «Свеа», и тогда же было учреждено общество «Ёта», в журнале которого под названием «Идуна», издаваемом для «любителей скандинавской древности», Гейер опубликовал свои первые стихи. «Фосфористы» находились под большим влиянием немецких романтиков, а члены общества «Ёта» идеализировали жизнь древней Скандинавии. Тегнер объединял в себе все течения своего времени — романтизм, ётицизм, философию Фихте, неоклассицизм Гете и Шиллера и густавианские традиции — в одно целое, носившее национально-шведский и в то же время личный характер. В течение 10-х и 20-х годов XIX в. Тегнер создал свои важнейшие лирические произведения, свою всемирно известную «Сагу о Фритьофе», Гейер опубликовал много стихотворений, в том числе «Викинг» и «Крестьянин-собственник» (1811), выпустил в свет две поэтические декларации о сущности «шведского духа» и подготовил свою историю Швеции (опубликована в 1832–1836 гг.), Аттербум опубликовал свою романтическую лирику и свою философскую сказку «Остров блаженства» (1824–1827 гг. — «философское» произведение Аттербума представляет собой реакционную сатиру; это памфлет против либералов). К этому же времени относится интенсивная деятельность Стагнелиуса и романтический дебют Карла Ёнаса и Лове Альмквиста с его ужасами и мистицизмом. Картину эту дополняет большое число произведений второстепенных авторов, оживленные литературные споры «старой» и «новой» школ, псалмы Валлина, научно-исследовательская деятельность химика Берцелиуса и многосторонняя деятельность экономиста и ботаника Агарда.

В музыке было создано интимное романтическое песенное направление (Гейер, Линдблад), крупнейший композитор Швеции Франц Бервальд стремился в этот романтический период к созданию собственного стиля, не романтического и не сентиментального — строгого, умного и «особенного». Он сам назвал свое лучшее оркестровое произведение, большую до-мажорную симфонию «Simphonie singuliere» («Особенная симфония»).

Общей чертой большей части этих поэтов и ученых было стремление к нововведениям, к преобразованиям в области морали, эстетики и педагогики. Особенно ревностно стремились вызвать народное движение за подобные преобразования члены общества «Ёта» («ёты»); поэт Пер Хенрик Линг, создатель известной гимнастической системы, принадлежал к их кругу. Литературные преобразования созрели на той же почве, что и политика того времени (можно провести прямую параллель, особенно для «ётов»), и, безусловно, между писателями 1809 г. и поэтами того же поколения имеется известная внутренняя связь.

Период от реставрации до середины века отмечен большой идейной борьбой между консерватизмом и либерализмом, между требованием сохранить традиции и требованием «идти вровень со временем». Собственно романтики в Швеции, такие как Аттербум и Стагнелиус, были на стороне консерваторов; так начинал и выдающийся «ёт» Эрик Густав Гейер; литературное выражение этого мы видим, например, в сатире на либерализм в «Острове блаженства» Аттербума и в ранних философских сочинениях Гейера. Ту же идейную борьбу можно наблюдать в целом ряде других областей. В это время в Швеции оформился идейный консерватизм в духе Берка. К выдающимся представителям этого течения, кроме Гейера, принадлежал Ханс Ерта, человек периода 1800–1809 гг., а также политик и государственный деятель фон Хартмансдорф. Борьба и взаимодействие консерватизма и либерализма характеризуют период с 1818 г. и до середины 40-х годов XIX в.: консерватизм был представлен в самом начале королем и государственным советом, либерализм — «оппозицией» в риксдаге и в печати.

При решении различных спорных вопросов консерваторы и либералы чаще всего выступали друг против друга. В вопросе же об упорядочении денежной системы, о чем шли дебаты уже в риксдагах 10-х годов XIX в., господствовало в основном единство и, таким образом, постепенно была принята общая программа действий. Однако только к 1834 г. была подготовлена новая денежная реформа — третья после 1775 г. Ценность бумажных денег понизилась наполовину, прочный курс был восстановлен. В основном риксдаг и правительство сотрудничали здесь довольно дружно. Но в области экономики были другие, более важные вопросы, где новое столкнулось со старым. К таким вопросам относились: расширение категории земель, подлежащих размежеванию, продолжающееся раздробление деревень, окончательно оформившееся в положении «о земельном размежевании» (1827), и поднятие новых участков целины. Применялись новые методы и новые средства производства, рутинные способы обработки земли были оставлены, и перед предприимчивым и старательным крестьянином открылись большие возможности [94]. Но жизнь в деревне в этот переходный период имела и свои темные стороны. Задолженность крестьян и другие затруднения в связи с размежеванием были еще наименьшим злом; важнейшим вопросом был вопрос о положении сельскохозяйственных рабочих, которого мы уже касались. Продолжался быстрый рост населения, чему содействовали «мир, прививки и картофель», как выразился, немного цинично, но метко, Тегнер; население с 2400 тыс. человек в 1810 г. увеличилось до 3500 тыс. человек в 1850 г. Теперь крестьяне не могли полностью обеспечить снабжение увеличившегося населения; поднятие целины и более интенсивные способы обработки земли не давали достаточно эффективных результатов; раздробление уже существующих крестьянских участков не могло перейти за известные пределы. В Швеции не было также крупной промышленности, в которой можно было бы занять избыточную рабочую силу. Избыток населения, таким образом, оставался в деревне на подчиненном положении или на положении свободных сельскохозяйственных рабочих различного типа. Одним из таких типов был торпарь — мелкий арендатор крестьянской земли. К другому типу принадлежали безземельные крестьяне-бобыли, имевшие оседлое жилье без земли («backstuga») и соглашавшиеся на любую работу, которую им предлагали; к третьему типу относились батраки, то есть наемные рабочие, пользовавшиеся жильем хозяина и получавшие часть жалованья натурой. Эта система начала применяться в больших хозяйствах в начале XIX в. Быстрый рост численности всех этих групп населения и экономические затруднения составляли серьезную социальную проблему; наиболее остро стояли вопросы социального обеспечения. К этому необходимо добавить неурожаи и кризисы.

Уже указывалось, что в то время все еще не было крупной промышленности. В начале XIX в. горная промышленность находилась почти на том же уровне, что и 150 лет назад, в ней действовали различные устаревшие строгие правила об объеме производства, о месте производства и т. д. Шведское производство железа имело постоянный объем и обеспеченный рынок (вывоз железа составлял 64 % к стоимости всего шведского экспорта.), но оно застыло в старых формах.