Сорча сгибается пополам и хватает воздух с такими усилиями, что тело дрожит. Ей с трудом удается сказать:

— Что ты…

И она закашливается, сильно и грубо, темная кровь пятнает белое платье. Дым поднимается под ее ногами, словно озеро пропиталось сейгфлюром и жжет ее.

Это, может быть, единственный шанс убить ее до общей битвы. Я хочу, чтобы она умерла, — за мою мать. За меня.

— Кэм, прекрати!

Я бросаюсь к озеру, вскидывая пистолет, но невидимая сила швыряет меня обратно. Я врезаюсь спиной в одно из деревьев у воды и падаю наземь. Вокруг осыпаются листья. Пистолет я не выпустила, но хватка моя ослабела. Сила Киарана оставляет острый, насыщенный вкус земли на моем языке.

Глотать больно. Я поднимаюсь на ноги и возвращаю пистолет в кобуру. Киаран стоит между мной и Сорчей. Она все еще пытается отдышаться. Идеальное время, чтобы ее убить.

— Прочь с дороги!

— Нет.

— Уйди!

Я пытаюсь проскочить мимо, но его тело врезается в меня. Так сильно, что весь воздух вылетает из легких.

— Нет, Кэм, — говорит он. — Я не могу тебе позволить.

Я хватаю его за плечи. Ткань рвется под моими ногтями.

— Да чтоб тебя… Она же сейчас ослабла! Ты говорил, что никогда не встанешь у меня на пути, — напоминаю я ему. — Ты поклялся!

Он наклоняется.

— Но я не произнес слов, которые скрепляют клятву.

И прежде чем я успеваю ответить, он гладит пальцами мой висок. Ошеломляющий вкус меда и земли наполняет мой рот, глаза начинают слипаться. Я пытаюсь бороться, но не могу. Его сила слишком велика. За миг до того, как меня поглощает пустота, он прижимается своей щекой к моей. Кажется, я слышу его шепот:

— Прости меня.

Глава 27

Погода соответствует моему настроению, когда мы с Доной молча идем по Джордж-стрит к магазину модистки. Мое тяжелое платье из зеленого шелка шелестит. Я время от времени смотрю из-под зонта на тяжелые тучи. Еще один холодный и дождливый зимний день.

Я не могу сдержаться и мысленно кляну Киарана. Будь он проклят за это вмешательство, за то, что отправил меня в обморок, когда я была так близко к возможности убить Сорчу, за… все! У меня в висках тяжело пульсирует боль. Я не просыпалась до полудня, и Доне пришлось поспешно одевать меня для назначенного визита к модистке.

Деррик уселся у меня на плече, и его крылышки восторженно трепещут, пока он высокомерно болтает:

— …является в комнату, и оба вы мокрые просто насквозь. Потом кладет тебя на постель, — аккуратно, полагаю, учитывая, какой он обычно ублюдок, — и спокойно заявляет мне, что поговорит с тобой позже. Можно мне выдрать ему кишки, когда он придет?

Я не могу не рассмеяться. Безлошадные экипажи запрудили улицу, движение затруднено, поскольку Принцесс-стрит все еще закрыта для транспорта после катастрофы с мостом. Не верится, что прошло всего несколько дней. Улицу оживляют звуки пара и мурлыканье двигателей, звонкий смех леди, которые прогуливаются с джентльменами по своим респектабельным делам. Мы проходим мимо красивых домов из белого камня, и нам почти никто не мешает, поскольку прохожие, похоже, стремятся убраться с моего пути. Их не должны видеть рядом с испорченной леди! Моя репутация не изменится к лучшему до самой свадьбы.

Обитателей в Новом городе не так уж много, и все либо знакомы со мной, либо наслышаны обо мне. К тем, чья репутация не напоминает мою, они вполне дружелюбны и привычно приветствуют друг друга.

— Доброго дня, мистер Блэквуд, — говорю я.

Юный джентльмен только кивает в ответ и проходит мимо, не останавливаясь.

— Полагаю, мистер Блэквуд сегодня спешит, — говорю я Доне.

— Да какая нам разница, что подумают эти люди? — бормочет Деррик. — Они идиоты. Но если хочешь, я могу заставить их с тобой здороваться. Я давно уже ни на ком не пробовал свои силы и сейчас вдруг понял, что мне этого не хватает.

— Мы должны быть вежливыми, — говорю я сквозь зубы, хотя вовсе не чувствую желания быть вежливой.

— Я просто сказал, что думаю.

К счастью, до модистки не так уж далеко. Я вхожу в магазин, складываю зонт и оглядываюсь по сторонам. В магазине, по сравнению с мокрой серостью улицы, тепло и светло. Два бархатных диванчика стоят в центре комнаты, между ними уже приготовлен столик для чаепития. Три зеркала за ними обрамляют скамеечку, с которой покупатели могут рассмотреть себя со всех сторон. Обои здесь богатого цвета бургунда, что идеально сочетается с персидским ковром на полу.

Деррик фыркает.

— Никакого меда к чаю? Что за отвратительное обслуживание!

Над нами парят шары фонарей, которые так популярны в эти дни. Один жужжит слишком близко, и я осторожно толкаю его вверх, к потолку.

— Леди Айлиэн! Я не слышала, как вы вошли.

Мисс Форсинт, модистка, выскакивает из задней комнаты. Пожилая дама пятидесяти одного года, мисс Форсинт является лучшей модисткой в Эдинбурге, и отец нанял ее для пошива моего свадебного платья.

— Добрый день, мисс Форсинт, — говорю я. — Рада вас видеть.

— Прошу, садитесь, миледи. Позвольте принять ваш плащ. Сегодня вы мой единственный клиент.

Я снимаю с плеч тяжелый влажный плащ и подаю ей вместе с зонтом. Она относит их в гардероб и возвращается с несколькими отрезами ткани.

— А теперь позвольте представить вам некоторые мои идеи. — Мисс Форсинт садится рядом и цокает языком. — Как бы мне хотелось иметь больше времени для подготовки вашего платья! Будь у нас месяц, мы могли бы придумать нечто куда более элегантное.

Я отпиваю чай.

— Простите за спешку.

Улыбка. Кивок. Быть вежливой. Вести себя пристойно. Быть хорошей Айлиэн, поскольку хорошая Айлиэн извиняется, даже когда не должна этого делать. Она воспитана, скучна и вежлива. Мне нужно лишь дожить до конца дня, никого не убив.

Мисс Форсинт похлопывает меня по руке.

— Ах, моя дорогая, я понимаю. В конце концов, лорд Гэллоуэй очень красив, не так ли? Причина спешки в данном случае очевидна.

Она многозначительно поглядывает на меня. Боже мой!

Я успеваю поставить чертову чайную чашку, прежде чем раздавлю ее. Деррик хихикает:

— Неудивительно, что ты каждую ночь убиваешь.

Мисс Форсинт подхватывает свои образцы и протягивает их мне.

— Как я и говорила, у меня есть несколько прекрасных тканей на выбор, и я хочу, чтобы вы взглянули на них, прежде чем мы перейдем к эскизам. Это, — она поднимает верхний отрез, — тонкая шелковая тафта. Разве она не чудесна?

— Она отвратительна, — говорит Деррик. — Дальше.

Я подавляю вздох. Есть столько мест, в которых я предпочла бы сейчас оказаться! Искать Киарана и угрожать ему электропистолетом — это для начала. И я все еще не справилась со злостью и шоком, с которыми проснулась этим утром после откровений Сорчи. После всего, что Киаран от меня скрыл.

— Леди Айлиэн?

— Айе, очень мило, — говорю я равнодушно, выдавливая приятную улыбку.

— Или взгляните на этот шелк цвета слоновой кости, — говорит она, вытаскивая очередной отрез. — Он прекрасно подойдет вам.

Дона одобрительно кивает, но Деррик жужжит у моей головы:

— Она что, шутит? Слоновой кости? Она хочет, чтобы ты выглядела желтой, как мертвец? Почему ты не велишь ей отвалить? Не скажешь, что не собираешься выходить замуж за этого проклятого ублюд…

— Синий, — твердо говорю я, прерывая возмущения Деррика. — Я думаю, что предпочту синий.

Мисс Форсинт изумленно моргает.

— Синий? Это весьма… старомодно. У современных невест популярен цвет слоновой кости. Сама Ее Величество надела его на свою свадьбу и выглядела просто поразительно.

— Я рада за Ее Величество, однако предпочту синий. У вас есть подобная ткань в синем цвете?

Я не хочу проводить в этом месте ни единой лишней минуты.

Модистка поджимает губы, отчего морщинки очерчивают уголки ее рта.

— Конечно. Чудесный выбор. — Она заставляет губы выдать мне натянутое подобие улыбки. — Могу ли я показать вам эскизы платьев?