С первых же дней блокады немцы начали варварские артиллерийские обстрелы и авиационные бомбардировки с целью уничтожения города и его жителей. Первые вражеские снаряды из 240- миллиметровых дальнобойных орудий, расположенных в районе ст. Тосно, разорвались 4 сентября 1941 г.[128] С этого дня начались почти непрерывные обстрелы, которые вела тяжелая немецкая артиллерия, расположенная в районе Красного Села, Пушкина, Стрельны и даже Урицка. Обстрелы вызывали большие жертвы. Они застигали ленинградцев всюду — на работе, дома, на улице, в трамвае. Вот что говорили об этом сами немцы.

Пленный командир орудия 910-го артиллерийского полка, обстреливавшего Ленинград, Ф. Кепке на допросе 31 января 1944 г. показал: «В сводках немецкого верховного командования говорилось: „Военные объекты Ленинграда были обстреляны огнем тяжелой артиллерии"… В действительности артиллерийские обстрелы города преследовали одну цель — разрушение города и уничтожение его населения… Когда наше командование еще надеялось захватить Ленинград, артиллерийские обстрелы города ставили себе целью сделать невозможной жизнь в городе и тем заставить его капитулировать. В дальнейшем, когда стало ясно, что о капитуляции Ленинграда не может быть и речи и что для штурма его у немецкой армии не хватило сил, обстрелы Ленинграда были направлены на разрушение города и уничтожение его населения. Долгое время обстрелы города были бессистемны, менялся только характер огня. Стреляли то беглым огнем, ставя целью разрушение целых кварталов и массовое уничтожение жителей города, или вели редкий методический огонь для терроризации населения. В последнее время обстрел города систематизировали. Преимущественно стали стрелять по утрам в 6–7 часов, затем днем в 17–18 часов и около 22 часов. Время это было выбрано не случайно. В эти часы поражаемость населения была наибольшей, так как жители города шли на работу, возвращались с работы, а к 22 часам собирались на квартирах.

С ноября — декабря обстрелы стали вести ночью. Цель преследовалась все та же: как можно больше вызвать жертв среди гражданского населения, которое в этом случае застигалось обстрелом в сонном состоянии.

За все время моего пребывания в полку я ни от одного солдата или офицера не слышал ни одного слова сожаления или возмущения по поводу разрушений города и массового истребления гражданского населения».[129]

Военнопленный 240-го артполка 170-й пехотной дивизии Р. Ловиен на вопрос: «На что рассчитывало немецкое командование и солдаты, производя обстрелы Ленинграда?», ответил: «Немецкое командование, а также и солдаты до последнего дня рассчитывали на то, что чем быстрее они разрушат город и истребят его жителей, тем быстрее овладеют Ленинградом и закончат войну. Я должен сказать правдиво, что разрушение города путем обстрелов было не только результатом приказов немецкого командования, а желанием каждого немецкого солдата, и, следовательно, в разрушениях жилых домов и истреблении жителей города виновен каждый солдат, виновен и я.

Как мне, так и другим солдатам и офицерам было хорошо известно, что путем обстрелов города мы истребляем его жителей, но немецкое командование приказало нам истреблять русских людей, оно убедило нас в том, что в России много людей и их надо истреблять, что если мы не истребим русский народ, то нам не победить. Поэтому путем обстрелов мы уничтожали мирных жителей — женщин и детей. Немецкая пропаганда внушила нам, что русская нация должна быть истреблена и русский народ должен быть сметен с лица земли. Мы, солдаты, верили немецкой пропаганде и выполняли то, о чем говорила пропаганда по этому вопросу…».[130]

С 4 сентября по 30 ноября 1941 г. город обстреливался 272 раза общей продолжительностью 430 часов. Бывали дни, когда население было вынуждено сидеть в бомбоубежищах почти целые сутки. 17 сентября, например, обстрел длился 18 часов 33 минуты.[131]

Артиллерийскими снарядами в осенние месяцы 1941 г. было убито 681 и ранено 2269 человек. Из них на предприятиях и в учреждениях убито 218 человек, ранено 1006, на улицах убито 395 человек и ранено 1067 человек. В домах погибло 100 и ранено 262 человека.[132]

Почти одновременно с артиллерийскими обстрелами немецкое командование начало бомбардировки Ленинграда авиацией. Первая массированная бомбардировка города была произведена 6 сентября. Через день, 8 сентября, Ленинград был подвергнут особенно жестокой бомбардировке. На город было сброшено более 6 тыс. зажигательных и 48 фугасных бомб, от которых в разных районах города возникло 183 пожара.[133]

Более пяти часов бушевал огонь на Бадаевских складах, на которых хранились для текущей потребности некоторые продовольственные товары. Правда, отдельные авторы утверждали, что на складах находилось продовольствие, которого хватило бы для населения Ленинграда на несколько лет, и что именно его уничтожение в результате пожара явилось главной причиной наступившего затем голода. На самом деле, по документам Управления внутренних дел С.-Петербурга и Ленинградской области, из 135 складских строений Бадаевских складов сгорели 27. В них огнем было уничтожено около 5 тыс. т сахара, 360 т отрубей, 18.5 т ржи, 45.5 т гороха, свыше 286 т растительного масла, 10.5 т животного масла, около 3 т макарон, 2 т муки и почти 209 т бумаги.[134]

Массированная бомбардировка города 8 сентября повергла многих ленинградцев в шок. Профессор М. М. Кольцова, работавшая тогда врачом в детской больнице на Васильевском острове, пишет, что «тогда казалось, что вокруг все рушилось и громыхало. Выли сирены… Каждому из нас казалось, что это именно около него рушится мир, настал конец света».[135]

С этого времени авиационные налеты повторялись почти каждые сутки, 108 раз бомбила вражеская авиация в сентябре — декабре 1941 г., сбросив на город 3295 фугасных и 99717 зажигательных бомб.[136]

Сразу же после массовых налетов немецкой авиации исполком Ленсовета 11, 15 и 17 сентября 1941 г. принял решения о рассредоточении запасов муки, зерна и крупы, материальных ценностей Ленинградского территориального управления госрезервов и нефтепродуктов. Мука, зерно, крупа рассредоточивались за счет разгрузки баз № 1 (Московская товарная), № 4 (Финляндская товарная), № 6 (Варшавская товарная), портового элеватора, комбината им. Ленина (Ленинград-Навалочная) и размещались в подвальных помещениях и промтоварных магазинах, расположенных вблизи — от хлебозаводов и трамвайных путей. Всего было вывезено в порядке рассредоточения 5205 т муки и загружено 33 точки, не считая складов самих хлебозаводов и торгующих организаций. Основная часть хлебных запасов пригородных баз Пушкина, Колпина, Петергофа, ст. Рыбацкое была вывезена раньше в связи с приближением противника к Ленинграду. Материальные ценности перемещались с территории Кировского, Московского и Володарского районов в Выборгский, Василеостровский, Петроградский и Приморский районы. Рассредоточение нефтепродуктов производилось с нефтебазы «Красный нефтяник».[137]Артиллерийские обстрелы и бомбардировки, приводившие к большим разрушениям, нарушали деловую жизнь города и не только держали ленинградцев в постоянном напряжении, что сказывалось на их физическом и психическом состоянии, но и вызывали среди них большие жертвы. Бомбы и снаряды настигали ленинградцев всюду — в общественных местах, в трамваях, на улице. Сжимается сердце при чтении материалов, зафиксировавших злодеяния немецко-фашистских преступников. Вот один из актов, назад его мать поехала с шестилетним сыном и вот с этим грудным в Кировск. Где-то недалеко от станции Мга их поезд попал под бомбежку, а потом немцы с низко летящих самолетов расстреливали из пулеметов бегущих женщин и детей. Молодая мать бежала, держа за руку старшего мальчика, и прижимала к себе малыша. Они укрылись в каком-то сарае и переждали там налет. И только тут, когда стало светать, обнаружилось, что она увела в темноте и в панике чужого мальчика, а своего потеряла. Все поиски оказались бесплодными. Найденыша забрали его родные, а мать с грудным ребенком отправилась в Ленинград: передвигалась то пешком, то на попутных машинах. В дороге малыш простудился и поступил к нам в очень тяжелом состоянии, с двусторонней пневмонией. В каком состоянии мать — о том невозможно и говорить — полубезумна, сколько горя вокруг — и какого горя! — сразу обрушилось на людей» (Звезда. 2004. № 8. С. 112, 113).