Переходя к критике третьего постулата, Ч. Тилли категорически заявляет, что «не существует такой вещи, как социальное изменение в общем».257 Ibid. P. 337.Существует лишь много отдельных определенных крупномасштабных процессов: урбанизации, индустриализации, пролетаризации, демографического роста и т.п. А определенного целостного процесса социальных изменений нет. Такое опровержение никак нельзя признать убедительным.
В своей критике «теории стадий» Ч. Тилли прав, когда выступает против линейно-стадиальной концепции модернизации вообще, теории «стадий экономического роста» в частности. Но он не прав, когда считает, что тем самым он полностью опровергает представление о стадиях развития общества вообще.
Все концепции истории, в которых определенные объекты, будь то общества или цивилизации развиваются, проходя определенные стадии, Ч. Тилли характеризует как «естественные истории» (naturalhistories). К семейству «естественных историй» относятся не только линейно-стадиальные концепции истории (например, теории экономического роста и модернизации), но и схемы О. Шпенглера, А.Дж. Тойнби, П. Сорокина и т.п. Но отвергая и линейно-стадиальные (и вообще унитарно-стадиальные), и плюрально-циклические концепции истории, Ч. Тилли сам ничего вразумительного взамен им предложить не может.
Изложив в книге «Социология социальных изменений» взгляды К. Поппера, Р. Нисбета, Ч. Тилли и И. Валлерстайна, П. Штомпка пишет: «Постоянная критика теории развития на протяжении нескольких десятилетий привела к медленному размыванию ее и в конечном счете — к полному отрицанию. В настоящее время обе ее основные версии — эволюционизм и исторический материализм, похоже, уже принадлежат истории социального мышления».258 Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996. С. 241.Но самое, пожалуй, удивительное в том, что отвергая на одних страницах своей работы концепцию развития, П. Штомпка на других выступает в защиту идеи общественного прогресса.259 Там же. С. 59.Концы у него явно не сведены с концами.
Линию антиисторизма продолжили последователи т.н. философии постмодернизма. Сторонники этого направления отрицают объективность фактов, объективную истину, объективность результатов исторического исследования. Они пропагандируют полный произвол, отрицание всякой преемственности, исторической необходимости и прогресса в истории. Вот что, например, пишет об истории и задачах истории француз Жорж Лардро: «Итак, не существует ничего, кроме дискурсов о прошлом, содержанием которых являются те же дискурсы. Достоверно поставленный балет масок, представляющих интересы и противоречия современности, с переменой ролей, но с неизменным местом действия — история как костюмерная воображаемых записей, историк — как художник-костюмер, оформляющий маскировки, которые никогда не повторяются: история соткана из материи нашей мечты, окутана нашим мимолетным воспоминанием о приснившемся».260 Цит.: Анкерсмит Ф.Р. Историография и постмодернизм // Современные методы преподавания новейшей истории. М., 1996. С. 162.
Не отстают от зарубежных авторитетов и наши соотечественники. «Мы, — пишут Ирина Максимовна Савельева и Андрей Владимирович Полетаев, — являемся сторонниками феноменологического изучения общества, в рамках которого социальная реальность тождественна социальному запасу знания о нем».261 Савельева И.М., Полетаев A.B. Микроистория и микроанализ // Историк в поиске. М., 1999. С. 107.
Американка Агнесса Хеллер в своем докладе на VI конференции философов Востока и Запада, происходившей в 1989 г. в Гонолулу, заявила, что всякая философия истории есть своего рода идеологический миф. Как уверяла она, жизненный опыт поколения, выросшего во время и после Второй мировой войны, враждебен унифицирующему и самодовольному величию концепций философии истории и не приемлет ни одну из них. Человечество вступило сейчас в постмодернистский период, когда оно не нуждается в костылях философии истории.262 См.: Степанянц М.Т. Восток-Запад: Диалог философов // ВФ. 1889. № 12. С. 156.«Новизна нашей эпохи, — говорила А. Хеллер, — заключается в открытости горизонта и плюрализме интерпретаций как настоящего, так и прошлого».263 Цит.: Там же.
2.12. ИССЛЕДОВАНИЕ МЕЖСОЦИОРНЫХ СВЯЗЕЙ И ПОПЫТКИ СОЗДАНИЯ ЦЕЛОСТНОЙ КАРТИНЫ ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ
2.12.1. Вводное замечание
Работы и Ф. Броделя, и И. Валлерстайна посвящены в основном возникновению и развитию мировой капиталистической системы. Более ранними периодами человеческой истории они специально никогда не занимались. С возникновения и развития мир-системного подхода перед его сторонниками возникла настоятельная задача показать не только его применимость, но и полезность для исследованиях всех эпох человеческой истории. А это можно сделать, лишь создав с его помощью целостную картину всей всемирной истории. Такая задача в достаточной четкой форме была поставлена И. Валлерстайном перед своими единомышленниками в статье «Мир-системный анализ: вторая фаза» (1990). В качестве первого пункта программы дальнейших изысканий значилось исследование миров-систем, отличных от капиталистического мира-экономики.264 Wallerstein I. World-System Analysis: The Second Phases // Review. 1990. Vol. 13. № 3.И сторонники мир-системного анализа действительно в течение уже многих лет стремятся нарисовать, используя этот подход, картину всемирной истории.
Но прежде чем перейти к рассмотрению результатов их деятельности в этом направлении, необходимо хотя бы кратко остановиться на предпринятых ранее попытках создать такую картину всемирной истории, в которой на первый план выступили бы «горизонтальные», т.е. межсоциорные связи.
2.12.2. Диффузионизм и всемирная история
Одна из форм межсоциорных связей была выделена этнографами на рубеже XIX—XX вв. под названием культурной диффузии. Диффузионизм во многом возник как реакция на эволюционизм XIX в., сосредоточивший внимание на «вертикальных» связях и нередко подменявший человеческое общество в целом обществом вообще, человеческую культуру в целом культурой вообще.
Не буду повторять всего того, что уже говорилось о культурной диффузии (1.4.3 и 2.6.5). Суть ее заключается в том, что тот или иной элемент духовной или материальной культуры, возникший в процессе развитии одного общества (или группы обществ) заимствуется членами других социоисторических организмов. Происходит распространение, растекание (диффузия) этого элемента культуры по человеческому миру.
Любая концепция культурной диффузии явно или неявно исходит из существования своеобразного центра и периферии. Центр — общество, в котором впервые в результате его внутреннего развития возникло то или иное культурное достижение. Периферия — общества, в которых этот элемент не возник и которые заимствуют его из центра. Когда речь идет об отдельных культурных элементах, различие центра и периферии относительно. Центр в отношении одного элемента культуры может быть периферией в отношении другого.
Концентрируя свое внимание на пространственном распространении культуры, этнографы-диффузионисты отодвигали на задний план или даже отвергали эволюцию, развитие. Зато они детально исследовали реальные отношения между локальными культурами, а тем самым между обществами и их различного рода группировками. Ими было предпринято картографирование культур, выделены «культурные круги», культурные ареалы, провинции, области и т.п. Сходную работу, но уже на материале, относящемся к первобытным временам, проделали археологи, причем не только те, что придерживались диффузионистских идей.
Но и этнографы, и археологи изучали в основном мир первобытности, одни — живую старину, другие — мертвую, ушедшую. Лишь немногие из ученых обращались к истории цивилизованного общества. И чаще всего они были не просто диффузионистами, а гипердиффузионистами.