Из этого видно, что Р. Нисбет, как и К. Поппер, стоит на позициях номинализма. Действительно «тотальное общество», т.е. общество вообще, как особое явление не существует. Оно, как я уже говорил, не имеет самобытия. Но это отнюдь не означает, что оно существует только в уме ученых.
Общество вообще существует и в реальном мире. Но его бытие есть не самобытие, а инобытие. Если в голове ученого общество вообще существует в чистом виде, в идеальной форме, то в мире оно существует как то объективное общее, что присуще всем социоисторическим организма, т.е. как всякое общее оно имеет в мире бытие только в отдельном и через отдельное.
Если, по Нисбету, общество вообще существует лишь в умах ученых, то естественно, что процесс развития этого общества тоже представляет собой чисто умственную конструкцию, не имеющую ничего общего с реальностью. И историк, и социолог должны заниматься не подобного рода логическими конструкция, а изучением «социального поведения человеческих существ в специфических регионах и в определенные промежутки времени».
Нетрудно заметить, что Р. Нисбет практически выступает против схем развития, в которых фигурирует лишь общество вообще и игнорируется общество в целом как единство существовавших и существующих социоисторических организмов и которые естественно вырождаются в линейно-стадиальную интерпретацию истории. Но протестуя против такого подхода к истории, он приходит к отрицанию существования общего и необходимого в истории, а тем самым и понимания истории как процесса развития.
Р. Нисбет, как мы видели, довольно последователен в этом отношении: одновременно отрицает и субъект исторического процесса, и сам исторический процесс. Он не только отрицает объективное существование общества вообще. В его построении нет места и конкретным отдельным обществам, т.е. социоисторическим организмам. И это неизбежно. Хотя понятие общества вообще отличается от понятия отдельного, конкретного общества, но второе немыслимо без первого. Отвергая по существу не только общество вообще, но и отдельные общества Р. Нисбет в то же время ищет что-то конкретное. В результате вместо конкретных отдельных обществ у него в качестве объекта исторического исследования выступают действия каких-то человеческих существ в каких-то неопределенных «специфических регионах», или, что то же самое, в «специфических исторических областях».
Однако до конца отрицание объективного бытия определенных единиц исторического развития, т.е. практически социоисторических организмов, а тем самым и общества вообще, он выдержать не смог. Взгляду, согласно которому общество всегда находится в развитии, он противопоставляет точку зрения, заключающуюся в том, что нормальным, естественным для общества есть не изменение, а наоборот, отсутствие изменений — постоянство (constancy), неподвижность (fixity). Никакой внутренней необходимости, неизбежности изменений в обществе не существует. Если изменения в нем и происходят, то отнюдь не в результате внутренне присущих ему причин, а вследствие влияние внешних для него факторов. Поэтому нельзя говорить не только о необходимости изменений, но и об их необратимости.250 Nisbet R. Developmentalism: A Critical Analysis // Theoretical Sociology. Perspectives and Developments. Ed. By J.C. McKinney and E.A.Tiryakian. New York, 1970. P. 199-201.
И вот здесь, стремясь отделить внутренние факторы изменений от внешних, Р. Нисбет, сам того не замечая, признает объективное существование той самой социальной «общности» или «единицы», которую он с таким жаром отрицал. Внутренние факторы — это те, которые действуют изнутри «общности», а внешние те, что влияют на нее извне.251 Ibid.
Линию, намеченную К. Поппером и Р. Нисбетом, пытался продолжить французский социолог Раймон Будон в книге «Место беспорядка. Критика теорий социального изменения» (1984; русск. перевод: М., 1998). По его мнению, все современные теории социального изменения представляют собой «перевоплощение» давно уже мертвых старых идей философии истории. Не утруждая себя доказательствами, Р. Будон объявляет, что все эти концепции сейчас потерпели крушение и полностью дискредитированы. «Постоянно возобновляемая погоня за primummobile, — пишет автор, -так и остается безрезультатной. Законы изменений абсолютные, универсальные или причинно-следственные — представляют собой практически пустую конструкцию. Структурные закономерности имеют множество исключений».252 Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. М., 1998. С. 218.Из всех конкретных концепций социального изменения особенно ненавистны автору теории зависимости, которые внушают иллюзии, «будто зависимость стран третьего мира является причиной их слабого экономического развития».253 Там же. С. 6.В целом автор, будучи также, как К. Поппер и Р. Нисбет феноменалистом, беспомощно путается в проблеме общего и отдельного, логического и исторического и ничего толкового сказать не может.
2.11.3. Ч. Тилли, П. Штомпка и постмодернисты
Если атака К. Поппера на «историцизм» имела под собой чисто идеологические причины — защиту капитализма, то взгляды Р. Нисбета помимо всего прочего были реакцией на возрождение линейно-стадиального понимания истории со всеми присущими ему недостатками. Еще в большей степени это проявилось в работе Чарльза Тилли «Крупные структуры. Масштабные процессы. Большие сравнения» (1984).
Он перечисляет восемь пагубных, как он выражается, постулатов (принципов), которыми руководствуется социальная мысль XX в., при характеристике социальных изменений:
Общество есть образование, существующее объективно. Мир как целое разделен на отдельные общества, каждое из которых имеет более или менее самостоятельную культуру, организацию власти, экономику и сплоченность.
Социальное поведение есть результат мыслей индивидов, которые определяются жизнью в обществе. Оно объясняется, таким образом, влиянием общества на умы индивидов.
«Социальное изменение» есть единый внутренне сцепленный феномен, который может быть объяснен только как целое.
Главный процесс социальных изменений на самом высоком уровне заключается в том, что отдельные общества проходят через последовательность стадий, каждая из которых более прогрессивна, чем предыдущая.
Неизбежная логика изменений больших масштабов состоит в дифференциации, которая обеспечивает продвижение вперед.
Состояние социального порядка зависит от равновесия между процессами дифференциации и интеграции. Быстрая или экцессивная дифференциация порождает беспорядок.
Многие виды осуждаемого поведения, включая сумасшествие, убийство, пьянство, преступление, самоубийство и мятеж, порождаются экцессивными, быстрыми социальными изменениями.
«Иллегитимные» и «легитимные» формы конфликтов, насилия и экспроприации представляют порождение существенно различных процессов: процессов изменения и беспорядка, с одной стороны, процессов интеграции и контроля, с другой.254 Tilly Ch. Big Structures. Large Processes. Huge Comparisons. New York, 1984. P. 11-12.
Все эти постулаты Ч. Тилли оспаривает. Рассмотрим его критику только первых четырех принципов, ибо только они имеют кардинальное значение для понимания исторического процесса. Все остальные — второстепенны.
Ч. Тилли объявляет, что отдельные общества есть фиктивные объекты.255 Ibid. P. 21.Но одновременно он признает, что «национальные государства» несомненно существуют.256 Ibid. P. 12.Спрашивается, почему же их нельзя назвать отдельными обществами? Никакого вразумительного ответа на этот вопрос Ч. Тилли не дает. Как пишет он, антропологи (этнографы) выделяют общины, «племена», «народы», «королевства» и т.п. Но эти же ученые наблюдают их сосуществование и взаимопроникновение. Поэтому общины, «королевства» и т.п. как отдельные самостоятельные объекты суть фикции.
Действительно, общины могут входить в состав других, более крупных образований. Но они могут существовать и как вполне самостоятельные социоисторические организмы. И наличие связи между такими общинами ничуть не исключает их самостоятельности. «Королевства», т.е. вождества, протополитархии, — всегда самостоятельные социоисторические организмы. В слово «племя» этнографы, как мы уже видели, могут вкладывать различный смысл. Племенем могут называть совокупность вполне самостоятельных общин. Но один из смыслов этого слова — самостоятельный многообщинный социоисторический организм. И здесь никакого опровержения не получается. Взамен понятия отдельного общества Ч. Тилли предлагает понятие мира-системы. Но никакого определения мира-системы он не дает. На примере И. Валлерстайна мы уже видели, что под миром-системой фактически понимается либо социоисторический организм, либо чаще система социоисторических организмов, т.е. все сводится к изменению терминологии.