Но в своем понимании хода истории Н. Макьявелли одними лишь общими рассуждениями о судьбе не ограничивался. Выше уже говорилось, что он придерживался идеи циклической смены форм государственного устройства. Тем самым история не сводилась им к потоку событий. Этот поток шел по определенному руслу и в нем прослеживался определенный порядок. Смену форм государственного строя, причем закономерную, нельзя было объяснить, не переходя от событий к тому, что находило проявление в них, т.е. к историческому процессу. Нельзя было ограничиваться поисками одних лишь мотивов действий тех или иных отдельных людей. Нужно было искать более глубокие факторы. И в этом отношении Н. Макьявелли сделал существенный шаг вперед.
Он обратил внимание на политическую борьбу, которая была свойственна и античным полисам, и городам-государствам Италии эпохи Возрождения. В предисловии к «Истории Флоренции» Н. Макьявелли, характеризуя труды своих предшественников - Леонардо Бруни и Поджо Браччолини (1380-1459), писал, что при ознакомлении с ними «обнаружилось, что в изложении войн, которые вела Флоренция с иноземными государями и пародами, они действительно проявили должную обстоятельность, но в отношении гражданских раздоров и внутренних несогласий и последствий того и другого они многое вовсе замолчали, а прочего лишь поверхностно коснулись, так что из этой части их произведений читатели не извлекут ни пользы, ни удовольствия».6 Макьявелли Н. История Флоренции. М., 1973. С. 9.
У Н. Макьявелли эти гражданские раздоры и внутренние несогласия находятся в центре повествования. Политическая борьба была борьбой политических партий и стоящих за ними политических сил. А за борьбой политических сил скрывалось различие интересов. Борющимися силами были группы людей, имевших разные интересы. «Ибо нет города, — писал Н. Макьявелли, — где бы не обособились эти два начала: знать желает подчинять и угнетать народ, народ не желает находиться в подчинении и угнетении...».7 Макиавелли Н. Государь... С. 29.
У Н. Макьявелли все время проскальзывает понимание того, что различие интересов борющихся групп было прежде всего связано с различием имущественного положения составляющих их людей и что в основе борьбы лежит стремление одних сохранить, других изменить это положение. Однако какая-либо определенная концепция у него отсутствует. Создать таковую в его время было еще невозможно.
Переходя к изложению истории своего отечества, Н. Макьявелли пишет, что «...Во Флоренции раздоры возникали сперва среди нобилей, затем между нобилями и пополанами и, наконец, между пополанами и плебсом».8 Макьявелли Н. История Флоренции... С. 10.Раздоры между гвельфами и гибеллинами способствовали полному ниспровержению аристократии, которое произошло около 1343 г. Но в это время возникают противоречия внутри самого «народа» (popolo) - между старшими и младшими цехами. Эти противоречия обостряются, а затем на арену борьбы вступает простонародье (plebe), включающее наемных рабочих.
В 1378 г. произошло знаменитое восстание чомпи. Вот какую речь вкладывает Н. Макьявелли в уста одного из вождей восставших: «Все люди имеют одинаковое происхождение, и все роды одинаково старинны, и природа создала всех равными. Если и мы, и они разденемся догола, то ничем не будем отличаться друг от друга, если вы оденетесь в их одежды, а они в ваши, то мы будем казаться благородными, а они простолюдинами, ибо вся разница — в богатстве и бедности... Если вы поразмыслите над поведением людей, то убедитесь, что все, обладающие большими богатствами или большой властью, достигают этого лишь силой и хитростью, но затем все захваченное обманом или насилием начинают благородно именовать даром судьбы, дабы скрыть его гнусное происхождение. Те же, кто от избытка благоразумия или глупости не решаются прибегнуть к этим средствам, с каждый днем все глубже и глубже увязают в рабстве и нищете... Бог и природа дали всем людям возможность достигать счастья, но оно чаще выпадает на долю грабителя, чем на долю умелого труженика, и его чаще добиваются бесчестным, чем честным ремеслом. Потому-то люди и пожирают друг друга, а участь слабого с каждым днем ухудшается. Применим же силу, пока представляется благоприятный случай, ибо более выгодным для нас образом обстоятельства не сложатся: имущие граждане не объединены, Сеньория колеблется, магистраты растеряны, и сейчас, пока они не сговорились, их легко раздавить».9 Там же. С. 115-116.
Все эти внутренние раздоры, в ходе которых каждая из борющихся группировок стремилась удовлетворить свои и только свои интересы, не считаясь с интересами государства, привели, по мнению Н. Макьявелли, к ослаблению Флоренции и, в конечном счете, к установление тирании, чего ни одна из этих сил не хотела.
Рассматривая в «Истории Флоренции» все события как результаты деятельности людей, Н. Макьявелли в то же время показывает, что люди не в состоянии предвидеть всех последствий своей собственной деятельности. В целом Н. Макьявелли на примере истории Флоренции показывает, что в исторических событиях, каждое из которых, взятое в отдельности, могло и не быть, проявляется такая связь, которой не могло не быть, что общий ход событий не зависит от желания и воли исторических деятелей. Иначе говоря, история у Н. Макьявелли фактически выступает как естественно-исторический процесс, хотя, конечно, никакого сколько-нибудь четкого выражения этой мысли мы у него не находим.
3.3. ПРОВИДЕНЦИАЛИЗМ НЕ СДАЕТСЯ: Ж.Б. БОССЮЭ
Несмотря на удары, нанесенные гуманистами, провиденциализм все еще продолжал не только жить, но и претендовать на господство над умами. Во Франции манифестом воинствующего провиденциализма была книга епископа Жака Бениня Боссюэ (1627 — 1704) «Рассуждение о всемирной истории» (1681; имеются два издания на русск. языке: Разговор о всеобщей истории. Ч. 1—3. М., 1761 — 1762; Всеобщая история, для наследника французской короны сочиненная. Ч. 1—3. М., 1774).
Ж. Боссюэ в своем изложении всемирной истории не просто руководствовался идеями провиденциализма. Его книга посвящена их разработке и обоснованию. Именно поэтому она занимает известное место в истории философско-исторической мысли.
Книга Ж. Боссюэ состоит из трех частей. В первой из них в хронологическом порядке распределены исторические события от сотворения мира до правления Карла Великого. Всего автором выделено двенадцать эпох. Первая — от сотворения мира (4004 г. до Р.Х.) : вторая — от всемирного потопа (2348 г. до Р.Х.), третья — от призвания Авраама (1921 г. до Р.Х.), четвертая — от получения Моисеем скрижалей закона (1491 г. до Р.Х.), пятая — от падения Трои (1124 г. до Р.Х.), шестая — от возведения Соломоном храма (1004 г. до Р.Х.), седьмая — от основания Рима (784 г. до Р.Х.), восьмая — от эдикта Кира о возвращении евреев из вавилонского плена (536 г. до Р.Х.), девятая — от разгрома Карфагена Сципионом (200 г. до Р.Х.), десятая — от рождения Христа, одиннадцатая — от признания Константином христианства (312 г.) и двенадцатая — от возложения папой Львом III императорской короны на Карла Великого (800 г.). Эти двенадцать периодов сводимы к семи векам, связанным соответственно с Адамом, Ноем, Авраамом, Моисеем, Соломоном, Киром и Христом. И эпохи, и века включены в состав трех великих периодов: период законов природы, что предшествовал Моисею; период писаных законов, что длился от Моисея до Христа, и период милосердия.
Семь из эпох, все века и все великие периоды выделены в соответствии с указаниями Библии и связаны с судьбами еврейского народа, что расходится с претензией Ж. Боссюэ на изложение не какой-либо, а всемирной истории.
Библия является для автора непререкаемым авторитетом в области истории, хотя уже в то время появились труды, ставящие под сомнение и авторство ряда ее книг, и многие содержащиеся в ней сведения. В 1670 г. Б. Спинозой был опубликован «Богословско-политический трактат» (русск. перевод: Избр. произв. в 2-х т. Т. 2. М., 1957). В 1678 г. во Франции вышел труд Ришара Симона (1638 — 1712) «Критическая история Ветхого завета». И хотя автор выступил против Б. Спинозы и в защиту божественности Библии, он в то же время был вынужден признать, что Моисей не был автором всего Пятикнижия, что Библию писали многие люди, что в ней много путаницы и искажений. Об этой книге Ж. Боссюэ не мог не знать, ибо сам затратил немало сил, чтобы не допустить ее публикации.