Но вернемся к началу столетия. Как мы помним, Украина была разделена в основном между Россией и Польшей. Правобережье на юг от Киева, опустевшее в Руину, было то стихийно, то организованно снова колонизировано украинским населением, снова вспахано и засеяно. Там же возрождается казачество с извечной функцией контроля исламской границы. Оно имело свои неизменные привычки и наклонности, и уже в 1700–1704 гг. воевало с Речью Посполитой. С приходом левобережных войск Мазепы правобережные полки в 1704–1709 гг. влились в его армию.
После русско-турецкой войны 1711–1713 гг., Адрианопольского мира России и Турции (1712) и Карловацкого трактата Польши и Турции (1714) Правобережье закрепилось за Речью Посполитой до второго раздела Польши (1793). Уходя с тех территорий, российская армия снова перегнала население на левый берег. Но Правобережье было снова заселено — вспахано и засеяно — все теми же украинцами. Бесконечные миграции с одного берега на другой, приход новых колонистов и их очередные депортации — все это объясняет такую схожесть антропологического типа центральной Украины, население которой было неоднократно перемешано между обоими берегами.
Однако общим итогом правобережных событий стало восстановление польского землевладения и единственным воплощением казацких традиций стало гайдамацкое повстанческое движение (его апогей — восстание Колиивщина в 1768 г.), подкрепленное близостью Запорожья. В итоге это означало, что если на левом берегу сформировалась прослойка местной старшинской элиты, то на правом «политическим классом» остались лишь польские шляхтичи. Посему, несмотря на преимущественно украинское население, будущий «Юго-Западный край России» считался неблагонадежным, «польским» и принимал участие в польских восстаниях (правда, без участия селян). В последствии российские власти заметным образом отличали этот регион от более близкой и понятной им Левобережной Малороссии. Какая-то своя, украинская по происхождению, элита осталась лишь на Левобережье, что потом позволило российским и советским учебникам поместить Правобережье в «аду», где процветал «социальный, национальный и религиозный гнет».
Финал близится
Петр І в тюрьме у Павла Полуботка. Картина худ. В. Волкова, кон. ХІХ в. По легенде, когда Петр навестил умирающего в Петропавловской крепости наказного гетмана, тот произнес пламенную речь в защиту украинских вольностей, ходившую потом в рукописных списках.
А теперь пересечем Днепр в восточном направлении. После Мазепы гетманом стал, как уже говорилось, Иван Скоропадский (1708–1722) — фигура достаточно слабая, не склонная к проявлению «мазепинства». Разгон Сечи заставил последнюю «переехать» в турецкие владения в низовьях Днепра (Олешковская Сечь). В самой Гетманщине жило около 1 миллиона человек, из которых половину составляли селяне, чьи права сокращались, свободных сел оставалось около 10 %. Основная масса небогатых казаков постепенно приравнивалась в бесправии к селянам.
Украина перед финишем эпохи казачества. То, что закрашено в полоску, — два из нескольких европейских регионов Российской империи, которые к середине XVIII в. сохраняли местные особенности административного устройства и некие реликты договорных отношений с российскими самодержцами. Гетманщина Кирилла Разумовского была мила, но бесперспективна и ненужна с точки зрения Санкт-Петербурга. Понятно, что печальная судьба украинских автономий была предопределена самим процессом становления российского абсолютизма. Вольности Войска Запорожского были очевидной преградой на пути полного овладения Северным Причерноморьем: таким же препятствием, как и Крымское ханство, хотя запорожцы воевали под тем же российским знаменем. Поэтому история Запорожья оказалась парадоксально схожей с долей его извечного противника-партнера.
Заметим, что объективная государственная логика тут противоречит столь же объективно присутствующим местным правовым и идеологическим традициям. Мировоззрение малороссийского дворянства шляхетско-старшинского происхождения оказалось живучим, несмотря на скромность размеров исходной территории и мощь великой империи, и заложило фундамент под будущий украинский национализм XIX в. Последний будет поддержан уже и на западе — в Галиции — и перерастет архаическое понятие «Малороссия». «Украина» опять начнет расти.
Постоянно здесь находилось несколько полков регулярной царской армии, число которых существенно возрастало с каждой русско-турецкой войной (ими XVIII в. был обилен). Украина служила базой для их снабжения и несла соответствующие тяготы бесконечных конфликтов. Экономическая политика Петра І по переориентации Малороссии на внутренний российский рынок достаточно быстро привела к деградации местных городов.
Смерть Скоропадского в 1722 г., через год после провозглашения Российской империи (1721), облегчила внедрение в Украине российской администрации в лице Малороссийской коллегии во главе с бригадиром Вельяминовым. Указом царя украинским монастырям было запрещено печатать светские тексты, а поскольку нецерковных типографий в Малороссии тогда не существовало, то этот указ сделал невозможным публикацию любых произведений местной украинской литературы. Ее уделом стали лишь рукописи. Древнейшую на Руси Киевскую митрополию «понизили в звании» до архиепископии (до 1745 г.). Ярким выразителем этого переходного периода, последних всплесков свободолюбия, стал наказной (временный) гетман Павло Полуботок в 1723 г. Он закончил свои дни в Петропавловской крепости. Полуботок является одним из легендарных персонажей украинской освободительной традиции: с ним связывается и патетическая речь против «притеснений по московскому обычаю», и легендарный огромный клад из личных средств гетмана и казны войска, отправленный перед арестом в английский банк. Вернуться вклад должен был только в независимую Украину. (Увы, «сберкнижка» где-то затерялась в лихолетья.)
Порой простые украинские хлопцы делали в Петербурге неплохую карьеру. Братья Разумовские — Алексей, граф, генерал-фельдмаршал, морганатический супруг Елизаветы Петровны, и Кирилл, последний гетман Малороссии (1750–1764), генерал-фельдмаршал, президент Петербургской Академии наук (1746–1798).
Приближение войны с Турцией заставило питерские власти «приласкать население», и украинской старшине в 1727 г. было разрешено снова выбрать гетмана. Им стал Данило Апостол (1727–1734), полномочия которого ограничивались так называемыми «Решительными пунктами», которые несколько смягчали жесткую линию Петра, но не возвращали предыдущих возможностей. Усилия Апостола по наведению порядка в Гетманщине (в частности, разрешение имущественных конфликтов и унификация права, которую потом назвали «Права, по которым судится малороссийский народ») уже мало что могли изменить в доминирующем процессе по «вмонтированию» Малороссии во все более мощное «тело» Российской империи. Все эти юридические усилия должны были быть похоронены по мере унификации пространства и администрации империи как «регулярного государства». Тут не было какой-то особой ненависти к украинцам-малороссиянам как таковым — просто у империи порядок такой, а традиции «прав и вольностей» для России были понятием, прямо скажем, незнакомым.
После смерти Апостола власть была передана «Правлению гетманского уряда» (1734–1750) из трех русских офицеров и трех казацких старшин, коллегиального органа, снова бравшего на себя функции гетмана. Тайные инструкции императрицы Анны Иоанновны говорили, что эта декларативно временная мера должна была на самом деле стать окончательной. Однако необходимость укреплять границу вынудила в 1734 г. снова принять под покровительство ранее изгнанных Петром сечевиков, которые вернулись из османского в российское подданство. Возникает Новая Сечь. В благодарность они будут разогнаны Екатериной ІІ через 40 лет и опять вернутся в Турцию, уже на Нижний Дунай.