Говоря о «борьбе русского народа против ордынского владычества», авторы уделяют таки абзац Даниле (признаем, есть за что), но ясно, что существенней национальный герой Александр Невский, который «подавил выступление новгородцев, направленное против ордынского порабощения» (с. 118), — но он лишь «хотел дать своей стране возможность скорее восстановить силы, подготовиться к будущей борьбе за свободу». Ясное дело, нет вопросов. Поэтому пришлось перед этим сказать, что после «смерти Данилы Орда предприняла ряд нашествий в Юго-Западную Русь, которые окончательно подорвали ее хозяйство, ослабили княжескую власть». А то ведь не понять, почему прав был Александр Невский. Поэтому, если советский учебник похоронил Юго-Западную Русь в 1241 г., то современный российский дал еще двадцать пять лет, «забыв», правда, еще семьдесят. Как она протянула до 1340-х годов? Дальше все знакомо: «именно тогда началось экономическое отставание нашей страны от западноевропейских государств (а чего тогда с Западом Невский так боролся, «восстанавливая силы страны»? — К. Г.). Прервались связи южных и юго-западных княжеств с северо-восточными» (с. 119). Да прервались, но у брата Александра Андрея Ярославича были неплохие связи с Данилой Галицким — они хотели вместе воевать против Орды. А кто тогда связи прервал? Видимо, Александр Невский.
Как и в советском учебнике, угробленное монголами Галицко-Волынское княжество потом неожиданно воскресает при необходимости упомянуть литовцев. Идеологический шаблон одного периода, видимо, уже не совпадает с «матрицей» другого раздела. В 1263 г. литовский князь Войшелк «заключил союз с галицко-волынскими князьями, признав их старшинство» (с. 122). При Гедимине (1316–1341) «некоторое время соперником литовского князя на юге оставалось Галицко-Волынское княжество» (с. 123). Как видим, существует жизнь после смерти. Хотя в целом оценка Великого княжества Литовского до распространения католичества в XV в. остается позитивной. Утверждается, что Литва «имела все шансы стать центром притяжения и для северо-восточных и северо-западных ее [Руси] земель» (с. 127). Но шансом, видимо, не воспользовалась, поддавшись западным влияниям. Смирившись с равными шансами Северо-Востока и Литвы на притяжение русских земель, учебник все же еще разок норовит «потерять» Галицко-Волынское княжество — уже на карте. Карта «Великое княжество Литовское в XII–XV вв.» — так же, как и другие, — является лишь слегка подчищенной картой из советских учебников, но если раньше она опиралась на реалии XIV в. и на ней в виде заштрихованного участка фигурировала некая загадочная территория, деликатно названная «Русские земли, захваченные Польшей и Литвой в сер. 14 века» (т. е. Галицко-Волынское княжество), то в новом российском учебнике эта загадка устранена: пределы Литвы и Польши даются на 1462 г., что позволяет избавиться от двусмысленности. Правда, в учебниках А. Н. Сахарова и Н. И. Павленко этой карты вообще нет, что тоже вызывает разные вопросы о мотивациях. А, еще забыл: если в советском учебнике государственным языком Литовского княжества является «русская мова», то в этом российском — «русский язык». А то вдруг вопросы возникнут на счет «мовы».
Теперь о культуре. Замечания возвращают лишь к старому вопросу: где заканчивается Русь и начинается Россия? В разделе «Культура русских земель в 12–13 вв.» в пунктах «Накопление научных знаний» и «Литература» поминаются только памятники или персоналии, связанные с Южной Русью, а вот в пункте «Зодчество» — только сооружения Северной Руси. А почему? Зодчество в XII–XIII вв. развивалось только здесь? Неправда. Тогда каков критерий? Или мы отражаем все многообразие культуры на всех «русских землях», или давайте ограничимся только «Северо-Востоком». Или то, или другое — или объясните, пожалуйста, что конкретно имеете в виду. Такое впечатление, что Северо-Восток мощно и монопольно «вступает», когда там появляется что-то достойное внимания, о «других русских землях» немедленно забывается напрочь, — но они ничтоже сумняшеся являются основой изложения, когда Северо-Востоку нечем похвастаться. «Монгольское владычество надолго прервало культурные связи Руси с Европой» (с. 136). Какой Руси? Если Северо-Восточной — да, но если вас так беспокоят связи Руси с Европой, то в Западной и Юго-Восточной они не прерывались. И посему некоторой насмешкой выглядит резюме к разделу: «Русский народ не утратил своего культурного единства. Местные различия лишь обогащали русскую культуру. Именно в культуре ярче всего проявились идеи укрепления единства Русской земли» (с. 136). «Единство» — это такая вещь, о которой удобно вспоминать, когда «местные различия» могут обогатить «историю России», а когда неудобно, то оно исчезает.
Ну что еще сказать? Грустно все это. Проще всего вообще не читать, что пишут об «общей истории» в России, — нервам было бы спокойнее. Но могу и еще пару слов добавить. Еще о Литве. Изложение по ней закончено 1377 г. (смерть князя Ольгерда). Непонятно, почему именно тогда. Параграф называется «Русь и Литва». Хорошо, но отношения «Руси» и «Литвы» не закончились в 1377 г. Большая часть Руси в эту самую Литву входила потом еще почти двести лет, а «отношения» Московского государства с ней продолжались до образования Речи Посполитой в 1569 г. Можно догадываться, что при Ольгерде просто закончилось литовское «собирание русских земель», покуда литовцы «защищали их от Орды». И уже вскорости в следующем XV в. Литва должна «оказаться» врагом Московского государства в этом «собирании», а как можно подробно о враге? Хотя момент превращения защитника во врага можно формально отнести лишь к 1480 г., когда закончилось для Московского государства «иго» и, соответственно, литовцам уже не было нужды «защищать русские земли от татар». После этого надо было уже отдавать «захваченные русские земли» их настоящему хозяину. Пафос борьбы с ордынским игом для российского учебника понятен, но тогда о Литве вообще не надо писать. Ведь «защита» предполагает войну, а удачная защита — победы. «Во времена княжения Ольгерда к Литовскому государству были присоединены Брянская, Северская, Черниговская и Подольская русские земли» (с. 125). Да, но каким образом? Естественно, что в российском учебнике победа литовцев над татарами в 1362 г. на Синих Водах не может быть упомянута до эпического рассказа о Куликовом поле в 1380 г. Хотя, в общем счете, Куликово поле было актом скорее символическим, поскольку от татар тогда никто не освободился, а через пару лет последние сожгли Москву. А вот Синие Воды отобрали у них Подолье и Приднепровье. Не имели права литовцы побеждать татар — как и Данило Галицкий. Они были просто недостойны. Вполне естественны в российском учебнике пять страниц, посвященные Куликовому полю. Борьба за независимость и все дела — без вопросов. Дали Мамаю по первое число, а потом просто «не срослось» — рано еще было. Но оговорка на с. 154 рушит для меня весь пафос осознанной борьбы за национальное освобождение:
«Собрав большие силы, он [Тохтамыш] в 1382 г. двинулся на Москву. Дмитрий, узнав о походе ордынцев, отправился собирать войска в северные волжские города. Но большинство русских князей не поддержали Дмитрия Донского в его борьбе с Тохтамышем, так как этот хан, в отличие от Мамая, был потомком Чингисхана».
Вот тебе и раз! Воевали-то с Мамаем не потому, что хотели независимости от Орды, а потому что он был незаконным ханом, узурпатором. А против настоящего Чингизида — какие войны? Это ж законный правитель! Поэтому о Литве действительно лучше вообще не писать, а то вдруг кто-то заинтересуется, как на самом деле было? Лучше промолчать, или забыть, как про Галицко-Волынское княжество. И тогда история России будет объективной, правдивой, логичной, последовательной и опирающейся лишь на достоверные исторические фаты — точно такой, как история СССР.
Завершая изложение о российских учебниках, уместно объяснить, — а почему это я огульно критикую российские, ни слова не говоря об украинских? По той простой причине, что я пишу «ликбез для русских», и мне уместно обращаться к тем источникам информации, которыми пользуются в российском информационном пространстве. Что касается украинских учебников, то у них «язв» тоже вполне достаточно: противоречиво смешались традиции советской исторической и украинской национальной дидактики, когда путь социального освобождения народных масс, запрограммированный на построение коммунизма, заменяется на запрограммированный путь украинцев к национальному освобождению. Далеко не всегда авторы склонны пояснять то, как из русинов получились украинцы. Любят путать понятия «этнос» и «нация», затаскивая последнее в Средневековье. Частенько забывают о роли и историческом значении других этнических групп на украинской территории — поляков, евреев, немцев, русских, зацикливаются на деструктивной роли Крымского ханства, а ведь крымские татары — легитимные коренные жители современной Украины и заслуживают более корректного отношения. Зато авторы никогда не забывают о том, когда появляется слово «Украина», и четко знают, историю какой территории они освещают. А просчеты насчет других национальностей уже потихоньку устраняются на уровне учебников для вузов — уместно опять помянуть добрым словом книги Наталии Яковенко и Павла Магочия.