8. Об «Украине»

Название «Украина» употребляется впервые в Ипатьевской летописи под 1187 г., когда говорится о преждевременной смерти переяславльского князя Владимира Глебовича: «Плакашася по нем вси переяславци… О нем же Украйна много постона». Двумя годами позже князь Ростислав прибыл «ко украйне и взя два городы Галичкыи». В 1213 г. вспоминается «Волынская Украина» и «вся Украйна». То есть понятие, подразумевающее «край», «окраину», применялось как к западным, так и восточным частям Южной Руси. Нужно учитывать, что «центр» и «окраины» были недалеки друг от друга: от Киева или Галича, или Переяслава до некоторых «окраин» было не более полусотни километров. С XIV–XV вв. понятие «Украина» из просто «окраины» трансформируется по смыслу в «край», «краину» [сов. укр. «страна»]. Уж больно велики были окраины. В XIV–XV вв. так называли Северщину и Переяславщину, в XVI в. — Нижнее Поднепровье, Подолье, Полесье, Холмщину, Закарпатье. Упоминаются такие земли, как “Украина Руськая” (вся Западная Украина). Нельзя утверждать, что все упоминания слова «Украина» касаются исключительно территории нынешней Украины, ведь окраин было много. Например, Новгород для Москвы был «немецкой украйной».

Впоследствии возникает стойкая ассоциация, связывающая “Украину” и казаков. С XVI в. Украина была местом основных Интересных Событий для населения Среднего Приднепровья. Казачество и Запорожская Сечь, обосновавшиеся на границе Дикого Поля, могло бы вызвать у нас ассоциации с тем самым, стоящим на границе половецких степей Переяславским княжеством, впервые упомянутое как «украйна». Всеобщее распространение термина «Украина» поэтому логично относится ко второй половине XVII в., когда вся Надднепрянщина становится казацкой Украиной. В фольклоре Украина обычно ведет себя крайне эмоционально, точно так же, как и в 1187 г.: стонет и плачет, по ком-то горюет. Малороссия стала отечеством официальным (она фигурировала в православном восприятии Киева, повлиявшем и на восприятие светских образованных людей), охватывая земли Левобережья. А Украина с XVII в. становится отечеством эмоциональным, не ограниченным узкими рамками Гетманщины[24]. Как во всем, связанном с эмоциями в восприятии отчизны, сложно четко ограничить в географии «пределы» этого чувства. Можно любить одну шестую часть суши, можно любить село или область. Но в целом Украина стала региональным народным названием для Надднепрянщины, попав в официальные названия до ХХ века лишь однажды — в виде Слободско-Украинской губернии, просуществовавшей до 1835 г. и ставшей потом Харьковской.

9. Были ли украинцы «пассионариями» и случались ли в их истории циклы?

Добавлю тут несколько слов относительно «энергетических теорий этногенеза» (самая известная — Льва Гумилева) и теорий циклов. Они предполагают, что появление новых народов связано с какими-то «энергетическим толчками» и «микромутациями», вследствие которых появляется большее число «пассионариев» — людей, заряженных на реализацию каких-то сверхценных идей вопреки самосохранению. Возникают большие войны, «героические эпохи» и т. д. То, что иногда происходят какие-то большие события, а потом случаются долгие спокойные времена, наводит на мысли о том, что этот энергетический заряд исчерпывается, народ приходит в упадок, а дотоле величественный Рим гибнет. То же чередование во времени больших событий и спокойных времен является аргументом и в пользу теории исторических циклов, или, как это называют относительно украинцев (у Ярослава Дашкевича), — «осцилляций» (колебаний). Осцилляция — это такая синусоида «национальной активности»: при Руси — вверх, при Литве — вниз, при казаках — вверх, при России — вниз, в ХХ в. — вверх.

Скажу сразу, что с теориями исторических циклов я пока категорически не согласен, поскольку единственными доказательными циклами для общественной жизни пока являются лишь циклы экономической конъюнктуры Николая Кондратьева и электоральный цикл, если договорено, что выборы каждые N лет. Иные циклы, кроме природных, — от лукавого.

Каждому человеку отмерено прожить определенный достаточно короткий срок, и за это время он может проявить свою пассионарность, сдержанность или пассивность. Во всякое время хватает пассионариев, только формы для их самовыражения в разные времена возникают по-разному.

Кто-то идет на Сечь и в казаки, кто-то — в армию короля (царя), кто-то — в пожарные и космонавты, а кто-то — в вечные революционеры. Возникший кризис или война дает им возможность развернуться более заметно для историков и они (историки) говорят: «Опа, пошел цикл подъема!».

Изучение истории в общих чертах, как это, увы (но вряд ли возможно иначе), принято в школе или вузе, создает упрощенную картину — для изложения оставляют лишь «этапные моменты». На самом деле каждый год происходило огромное количество событий, очень важных для людей, живущих в том году. Им было все равно, какой тогда был цикл, эпоха, формация и прочее.

И вообще, как можно, оставаясь в переделах науки, верить в теории типа гумилевской, которая хоть и блестяще изложена, имеет одно существенное «но»: эти «пассионарные толчки» или «микромутации клеток», на которых все строится, пока не обнаружены представителями профильных естественных наук. Например, генетиками или геофизиками. Даже если сейчас не происходит «пассионарный энергетический толчок» (Гумилев так и не определился — это из недр земли или из космоса) и его нельзя зафиксировать с помощью приборов, то люди- пассионарии же, согласно этой же теории, есть всегда, и они должны отличаться на клеточном уровне, эти качества должны входить в их генетический код. Но пока — увы… Не обнаружено. А без доказательства пассионарности, запускающей процесс этногенеза, все последующие обобщения уважаемого историка остаются обычной интеллектуальной спекуляцией на темы циклов, чем до него занимались и древние греки, и иные интересующиеся. Нет ничего нового. И остаемся мы с банальным объяснением: да, Гитлер был пассионарием (это модное слово), но объяснить мы это можем также, как тысячи людей до нас: определенные социальные обстоятельства, политическая ситуация, некоторый талант, некоторые проблемы с головой. А результат — ого! Ничего нам нового не объяснено Львом Гумилевым. Вообще же этому популярному автору можно возразить (не углубляясь в «микромутации»): все явления, которые он пытается объяснить некой «энергетикой», имеют более простые и понятные объяснения.

История происходит каждый день, и только происходящие сегодня события и являются окончательной исторической реальностью живого нормального человека. Ему все равно, что сейчас — придуманный умными историками цикл «спада» или «подъема», ведь захочет человек — будет подъем, не захочет — будет спад. И вопрос лишь в банальном желании изменить течение жизни. Иногда наступают кризисы и случаются «революции», и каждое событие остается загадкой для науки: почему, какие факторы, сколько в этом случайности, а сколько закономерности? Теории циклов, как и теории прогресса и исторических формаций, являются лишь попыткой придать хоть какой-то смысл хаосу социальной жизни в истории. Для человека ключевыми в истории являются только те семьдесят или около того лет, в которые он живет. И «смысл истории» — человек в данный конкретный момент, смотрящий в прошлое и ищущий в нем ответы на вопросы современности. Сменится эпоха — сменится смысл.

Кто попадал в действительно критические обстоятельства, понимает (обычно post factum), что теоретически повернуть ход событий можно в разные стороны… Хорошо сидеть в кабинетах и сочинять “циклы”, “схемы” и т. п. — а вот выйти и изменить историю?

Кстати, некоторым это действительно удавалось.

10. Русь и ее народность

Государство Русь было коллективной собственностью рода Рюриковичей, «семейным бизнесом»; его стабильность зависела преимущественно от состояния внутрисемейных отношений. К сожалению (для подданных государства), у Рюриковичей не существовало обычая строгого наследования верховной власти старшим сыном. Поэтому приходилось все время делить на всех сыновей, а им — спорить из- за старшинства. С учетом высокой плодовитости князей приходилось делить на все большее и большее число пайщиков. Поэтому понятие «феодальная раздробленность» к Руси имеет весьма отдаленное отношение. Ведь тогда можно заметить, что (за исключением сильных боярской аристократией Галича и Новгорода) всюду мера раздробленности была прямо пропорциональна росту поголовья Рюриковичей. Такие же проблемы стояли все время перед франкскими королями из династий Меровингов и Каролингов[25]. В западной Европе это называют «долевым королевством». Но на Руси, в отличие от Франции, не сформировалась феодальная система в ее классическом варианте. То, насколько «древнерусский феодализм» непохож на «настоящий», ставит под сомнение необходимость вообще употреблять этот термин относительно наших тогдашних реалий. Но это уже вопрос не ко мне.