— За будущую хозяйку этого дома — за Майечку! — провозгласила Жанна.

Чокнулись, Майя храбро допила то, что у нее было. Жанна отпила половину и, наскоро закусив, вышла на кухню. Серегин, зажмурив глаза, сосал коньяк. На его тощей шее судорожно дергался кадык. Мирон, сидящий, спиной к открытому окну, резким движением выплеснул свой коньяк во двор и стал есть салат.

Серегин со стуком поставил пустой стакан на стол, фыркнул, замотал головой и нанизал на вилку кусок сыра.

— Жанна! — вдруг громко позвал он.

— Да? — послышалось из-за двери.

— Ты что — уже идешь?

Жанна вышла к ним уже не в халатике, а в зеленом облегающем платье с короткими рукавами, с зеленой сумочкой и с авоськой, в которой белел объемистый газетный сверток.

— Я, ребята, ненадолго. На такси мотнусь туда-обратно… Я у родственницы живу. Она на выходной уехала, а меня попросила о кошечке позаботиться… Съезжу, покормлю и приеду.

— Кошечка! — цинично усмехнулся Серегин. — Котик!..

Жанна метнула в него бешеный взгляд, под которым он съежился и притих, улыбнулась Мирону и Майе и вышла. Влад, оглянувшись, проводил ее глазами. Идя по дорожке, она достала из сумочки и надела большие светлозащитные очки. Выйдя из калитки, свернула не в ту сторону, откуда пришли они, а в противоположную. «Нарочно путал, — подумал Мирон о Серегине. — Только бы наши опять ее не проморгали. Доведут — узнаем, где Доля скрывается, и можно будет кончать комедию!»

— Коля, — сказал Влад. — Мы с Майей пойдем времянку посмотрим. Не возражаешь?

— Хочешь днем переночевать? Не возражаю. Погоди, только Гайдука привяжу… — Он вышел нетвердой походкой на крыльцо, взялся за цепь, отвел собаку к углу дома и привязал там за дерево. Вернулся в комнату. — Путь свободен. Иди, ночуй!

— Идем, Майя, — позвал Мирон, подавив желание врезать с правой в эту пьяную морду.

Не садясь, Николай допил оставленный Жанной в стакане коньяк и, повалив стул, рухнул на диван. Мирон взял Майю за руку, вышел с ней на крыльцо, отыскал глазами времянку в другом конце двора и под лай Гайдука повел ее туда. Дверь во времянку — простой сарай — была открыта. Против двери стояла жалкая железная кровать со смятыми и грязными простынями и такой же подушкой.

— Вот что, Майя, — сказал Влад, когда они вошли. — Встань у окна и смотри за домом. Если увидишь, что этот монстр сюда идет — придется тебе снять платье и лезть в эту грязь, — кивнул он на кровать.

— А я платье сейчас сниму на всякий случай…

Майя быстренько стянула через голову платье, бросила на спинку колченогого стула, а сама встала у окна так, чтобы ее нельзя было увидеть со двора.

— Ищите, что вам нужно, — сказала она.

Влад обвел взглядом пустую времянку. Пол покрыт толстым слоем пыли. Беленая кирпичная печь-плита зияет оторванной дверцей.

Под кроватью что-то темнело. Мирон осторожно, стараясь оставлять на пыльном полу поменьше следов, извлек объемистый сверток, положил на кровать, развернул. В штормовку цвета хаки были завернуты такие же штаны, серая вязаная лыжная шапочка с помпоном, огромные кроссовки фирмы «Флоаре», большие темные очки, накладные борода и усы. В кармане штормовки обнаружил латунную деталь, очень напоминающую «смеситель» на автогенном аппарате, обнаруженном в мастерской. Только здесь носик был не цилиндрический, как там, а плоский, сплющенный с боков. Мирон мысленно представил себе аппарат. Если отвинтить тот «смеситель» и поставить этот, пламя будет гораздо тоньше и мощнее — отверстие узкое, давление возрастет. Да. Сейф вскрывали тем аппаратом, но с этим резаком. Другой потом поставили, для отвода глаз. Найдя в карманах отвертку и небольшой разводной гаечный ключ, Мирон окончательно утвердился в своей догадке. Резак, отвертку и гаечный ключ уложил обратно в карманы. Снова завернул все в штормовку, стараясь, чтобы сверток выглядел таким же, как раньше, и осторожно уложил его на прежнее место. Когда клал сверток под кровать, заметил у самой стены белую веревку, смотанную через локоть, и короткий ломик, с одного конца сплющенный и загнутый — фомку. Потом отряхнул испачканные на коленях брюки.

— Нашли, что искали? — спросила Майя, не отрывая глаз от окна.

— Нашел кое-что, — ответил Мирон. — А чего это ты выкать стала? Смотри при них не оговорись!

— Не оговорюсь! — весело отозвалась Майя.

— Одевайся и побудь здесь, — распорядился Мирон. — А я, пока он спит, на чердак слажу. Не бойся: будет выходить из дома, я услышу и сразу прибегу сюда. Осмотрю чердак и уйдем.

— Хорошо, иди. — Майя надела платье, достала из сумочки косметичку и стала подкрашивать губы.

Влад вернулся в дом, заглянул в комнату и убедился, что Серегин спит, свесив голову с дивана. Из сеней, по закрепленной на стене лестнице, поднялся на чердак.

На чердаке царило еще большее запустение, чем во времянке. Веревки, протянутые когда-то для сушки белья, соединяла паутина. Повсюду стояли сундуки и плетеные корзины, принадлежавшие, очевидно, покойной тетке. Их запыленный внешний вид красноречиво свидетельствовал, что их не открывали уже годы. Искать там деньги было бессмысленно. Слева, под самым скатом крыши навалены в беспорядке деревянные и металлические части какого-то сооружения. Сверху валялся большой фотоувеличитель. Сооружение из подобных деталей Влад видел в Москве в музее криминалистики. Это был разобранный станок для печатания фальшивых денег. «Ага! Вот и протез!» — увидел Влад коричневые краги. — И где только он их откопал?»

Спустился с чердака. Серегин уже сидел за столом и открывал бутылку коньяка. Вид у него был почти трезвый.

— Уже? — спросил он. — Вот и хорошо. Садись, давай, выпьем.

— Сейчас, Майю позову, — ответил Влад. Выйдя на крыльцо, позвал: — Майя!..

— Иду! — отозвалась Майя из времянки и через минуту уже шла к крыльцу, демонстративно поправляя и закалывая прическу…

Серегин выпил полстакана коньяка, снял со стены гитару и запел негромким, неожиданно приятным баритоном:

Вот падла Жанка! Опять к самому дому на такси подъехала! Сколько раз ей говорил!..

От калитки к дому быстро шла Жанна. Одной рукой она прижимала к груди газетный кулек с персиками, а в другой, опущенной, держала за горлышки две бутылки шампанского. Влад выбежал навстречу, взял у нее бутылки.

— Быстро я обернулась? — улыбнулась она, проходя на кухню.

— Быстро, — отозвался Серегин. — Покормила… кошечку?

— Покормила.

Пока Мирон, стоя на кухне, раздумывал, куда поставить бутылки, Жанна пересыпала персики из кулька в глубокую фаянсовую миску, развернула и расстелила на столе газету, выложила на нее несколько помидоров из полиэтиленового мешочка и вдруг что-то в газете привлекло ее внимание.

Поставив бутылки на пол у ножки стола, Мирон взглянул на газетный лист, над которым склонилась Жанна. С середины листа «Вечерки» на Мирона смотрело его собственное изображение в форме, в капитанских погонах. «Лучший следователь городского управления милиции капитан Мирон Петрович Влад» — гласила текстовка под снимком. Правая бровь капитана напряженно выгнулась. Он посмотрел на Жанну, она на него. Их взгляды встретились. В ее глазах Мирон прочел такую дикую ненависть, что понял — надо действовать немедленно.

— Коля!.. Скорей сюда!

Уловив тревожную нотку в ее голосе, Серегин отшвырнул гитару и бросился на кухню.