— А я вас и не заметил, — миролюбиво сказал посетитель, с трудом протискивая пальцы в задний карман джинсов, сидящих на нем в обтяжку. — Вы, папаша, наверное, новый тут. Меня же все знают…

Вахтер взял из его рук красную книжку, открыл:

— А-а-а! «Вечерка»… — протянул он, рассматривая удостоверение. — Мику Павел Петрович… Так… Из газет велено пропускать. Можете следовать. — И отдал книжечку.

Лифт в этот момент повез наверх трех сотрудников, и, Павел Мику, репортер городской вечерней газеты, не стал дожидаться его возвращения, а ринулся вверх по лестнице. Не то чтобы он очень уж спешил на восьмой этаж. Просто ждать не умел и медленно ходить тоже.

Поднявшись до восьмого этажа, он чуть ли не бегом промчался по длинному коридору, свернул в коридорчик-аппендикс, точно такой же, как перед кассой этажом ниже, и дернул ручку двери, на которой красовалась табличка:

Дверь не подалась. Мику постучал. Ответа не последовало. Тогда он развернулся на каблуках, вернулся в длинный коридор и вошел в дверь с табличкой:

А этажом ниже Миша уже не сидел на подоконнике, а нетерпеливо расхаживал взад и вперед и каждый раз, проходя мимо, заглядывал в маленький коридорчик, где чернела дверь кассы. Часы показывали уже половину двенадцатого.

Наконец Миша услышал, как дверь открывают изнутри, поспешил сесть на подоконник и принять скучающий вид.

Любочка распахнула дверь, пропустила Владимира Сергеевича, вышла сама и принялась тщательно, не спеша запирать и опечатывать кассу.

Владимир Сергеевич тем временем подошел к Мише:

— Заждался?

— Ничего, ничего… — пробормотал Миша, различивший уже в руке своего начальника вожделенную пятерку.

— Держи, пока Любочка не видит!

— Вот спасибо-то, Владим Сергеич!..

Миша быстро сунул пятерку в карман брюк, слез с подоконника и пошел по коридору рядом с Владимиром Сергеевичем.

— А правду Любка говорит, — спросил он, — что мои деньги будут теперь Надюхе выплачивать?

— Директор так распорядился.

— А я подводил хоть когда? Было хоть раз, чтоб я заказ в срок не выполнил? Или деталь какую запорол?

— Да по работе к тебе никаких претензий. Так ведь пьешь, домой мало приносишь. Вот твоя Надюха и подняла шум…

У дверей лифта их обогнала кассирша с большой брезентовой сумкой в руке. Улыбнувшись Владимиру Сергеевичу, вошла в подоспевший лифт.

Дверь лифта уже закрывалась, когда Владимир Сергеевич спросил:

— Любочка! Значит, как договорились?

— Ага! — донеслось из-за двери, и лифт пошел вниз.

Владимир Сергеевич стал подниматься по лестнице, а Миша поспешил вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Проходя по коридору мимо двери отдела внедрения, Владимир Сергеевич услышал громовой хохот. Открыл дверь. Сотрудники сидели на своих рабочих местах и хохотали.

На столе одного из них восседал Павел Мику и рассказывал анекдот, не обращая на вошедшее начальство ни малейшего внимания.

— …А хозяин деньги взял и говорит: «А все-таки напрасно вы за нее так много отдали! Она вам, небось, набрехала, что призы брала на скачках, что французский язык знает? Все врет. Самая обыкновенная говорящая лошадь!»

Новый взрыв хохота. Рассмеялся и начальник отдела.

— Извини, Паша, что ждать заставил… Пошли ко мне, поговорим.

Мику соскочил со стола:

— Чао, инженеры! Я к вам еще загляну!

И, прихватив со стола свою сумку, последовал за Булатом.

А Миша вышел из здания как раз в тот момент, когда Любочка садилась в директорскую «Волгу», чтобы ехать в банк. Он проводил удаляющуюся машину злым взглядом, спустился со ступеней подъезда и влился в поток прохожих.

— …Нет, Паша, — говорил Булат. — Его интересы я ничем не ущемил. Ни в малейшей степени… Вот ты сам посуди — чего стоит голая идея?

— Иногда очень многого, — ответил Мику.

Они сидели друг против друга за маленьким столом, торцом приставленным к письменному. Кабинет начальника отдела внедрения был таким же просторным, как и касса, над которой он расположен. Только не было здесь дощатой перегородки да вдоль стен стояло множество стульев — Булат любил собирать у себя совещания.

Булат помолчал, рассматривая кисти своих сплетенных рук, лежащих на столе. Потом поднял взгляд на Павла и заговорил уверенным тоном:

— Только не в данном случае. Идея автогенного перфоратора не нова. Евгений Доля предложил резак новой системы и компактную конструкцию для самого перфоратора. Но ведь в чертежах-то все это я воплотил и расчеты я сделал…

— А в металле кто изготовил? Доля?

— Нет, не Доля. Миша Чабаненко. Есть у меня в отделе такой. Слесарь — золотые руки…

— Знаю, знаю! — заулыбался Павел. — Подвальный житель?

— Он в своем подвале может изготовить деталь любой сложности… Знаешь, полгода назад у нас в институте экспериментальный цех организовали. Штат — человек с полсотни. Так мой отдел туда ни одного заказа не дает. Все, что надо для нас, Миша делает в своем подвале. Он и перфоратор в металле изготовил… А Доля все равно что композитор, не знающий нот…

— Так на то ты начальник отдела и кандидат наук, чтобы записывать на ноты музыку таких композиторов… Нет, Володя. Все-таки не надо было тебе публиковать статью без ведома Доли. А тем более выдавать его идею за свою. Дурно все это пахнет. И он вправе возмущаться…

— Но послушай, Павел! — Булат перегнулся через стол, прикрыл ладонью руку Павла и заговорил доверительным тоном: — Евгений Доля в науку не рвется. А я докторскую готовлю. Мне публикации во как нужны! — он провел рукой по горлу. — Не все ли ему равно, опубликовал я статью или нет? Ну а когда дело дойдет до официального оформления изобретения — я его непременно включу в заявку.

— Включишь, значит? — усмехнулся Павел. — Возьмешь Долю в долю?.. Ну ты даешь!

— Вот что, Павел, — убрал Булат ладонь с руки собеседника. — Давай так: ты пока с фельетоном не спеши…

— А с чего ты взял, что я собираюсь писать именно фельетон?

— По твоему настрою вижу… Через недельку вернется Доля, встретимся втроем и во всем разберемся. Лады?

— А где он сейчас?

— Круиз совершает по Черному морю. Из Одессы в Батуми и обратно. На теплоходе «Карелия». Позавчера уехал… — Булат посмотрел на часы. — А сейчас извини. Мне идти нужно. Деловое свидание…

Павел встал. Поднял с пола сумку, закинул ремень на плечо:

— Уговорил. Попрошу у редактора отсрочку…

— Вот за это спасибо! — прочувствованно сказал Булат.

— Только учти — письмо Доли на контроле в редакции…

Оба вышли из кабинета.

— Ты на выход? — спросил Булат, запирая дверь..

— Нет. Мне еще к вашему директору зайти нужно.

— На меня бочку покатишь?

— Зачем? Другие вопросы есть.

Булат проводил Павла до площадки пятого этажа. Там они остановились.

— Ну бывай! — протянул руку Булат.

— До встречи!..

Павел ринулся по коридору к приемной директора, а Булат направился к лифту.

Часы на стене коридора показывали без четверти час.

Из подкатившей к подъезду черной «Волги» грациозно выпорхнула Любочка. В руках у нее изрядно разбухшая брезентовая сумка. За ней, солидно отдуваясь, из машины вылез пожилой толстяк с пистолетом у пояса — боец ВОХР, сопровождавший Любочку из банка. Они стали подниматься по ступенькам к подъезду. На лестнице их догнал водитель. Пышноусый вахтер предупредительно распахнул перед ними дверь.

Втроем они пересекли вестибюль и вошли в лифт. Втроем же шли по коридору от лифта до кассы. Пока Любочка, сорвав печать, открывала дверь, — стояли рядом. Отперев, Любочка милостивым кивком, отпустила провожатых и вошла в кассу.

У себя за перегородкой Любочка положила сумку на стол и распахнула окно — в комнате было очень душно. Потом открыла сейф, достала длинную коробку из-под конфет, где были стопками уложены денежные купюры — остаток прежних получений — и заполненные ведомости. Коробку положила на стол рядом с сумской, села, вывалила из сумки аккуратно обандероленные денежные пачки, разъехавшиеся по всему столу. Небрежно сдвинула их на одну половину, освободив место для ведомостей и портативного калькулятора. Взяла наугад одну из пачек красных десяток и сорвала бандероль.