— Госпожа Глориа, это придется сделать вам. Мы с господином Сильвейра слишком известны определенным личностям. Надвиньте платок побольше на лоб. Вы пересечете лесок, увидите местную почту, войдете и сдадите в отдел находок этот пакет.

Он протянул Гло пакетик — так заворачивают покупку в книжном магазине, если покупатель берет еще и чернила или клей. Он был обмотан бумажным шпагатом.

— Скажете, что нашли на дороге. Мы будем ждать вас здесь. Пожалуйста.

Глориа вытянула покрасневшую кисть из рукава, молча взяла пакетик за веревочку, повернулась и пошла в указанном направлении.

— Вы хотите о чем-то спросить, Сильвейра?

Жиль смотрел на жесткий подбородок Эвора, на прикушенный рот. Такое лицо он уже видел у шефа вчера, в вертолете, в тот самый момент, когда он из несущегося вниз окна нацеливал крюком в передатчик… Какую преграду брал профессор сейчас?

Нет, в самом деле, от кого он скрывался? "Специалисты по магнитной записи…" — значит, он подозревал, что их подслушивают даже в машине? Но кто? Кого он имел в виду? Конечно, положение ди Эвора в институте было довольно странным. Жиль знал, ему говорили: профессора отстранила конда. Лет пять назад, когда она только шла к власти. Что-то шеф такое сказал, где-то он тогда выступил…

— Так вы будете спрашивать, Жиль? Я к тому, что спрашивайте здесь. В машине о небольшой экскурсии, предпринятой госпожой Гло, упоминать не стоит…

Узенькая спина Глории еще мелькала среди деревьев. Молчаливая спина… Глориа вопросов не задавала.

— Я бы хотел спросить, что это значит, шеф. А вы хотите ответить?

— Предпочел бы сделать это немного позднее.

Ну ясно, так оно и должно было быть. Интересно, сколько лет понадобилось Гло, чтоб отучиться от любопытства?

— Тогда подождем в машине?

— Прошу вас.

Они оставили машину у крыльца. Эвор тщательно запирал дверцы.

— Госпожа Фонте, возьмите пальто с собой. Господин Сильвейра, ваш плащ и ваш портфель еще понадобятся вам.

Но в кабачке оказалось тепло, даже жарко. Прямо за дверью, посреди круглой комнаты, располагалась огромная звенящая углями жаровня. На ней жарились нанизанные на вертел куски мяса. Столы, будто выдолбленные из цельных стволов, раскачивающиеся на цепях фонари… Жиль огляделся. Где-то он уже видел такое помещение. Массивные круглые ножки стола на грязноватом дощатом полу. На таком полу у такой вот ножки он лежал с кляпом во рту… Ну да, там, в Запесчаном порту, была такая же комната, только жаровня тогда не горела…

— Жареного мяса, — зычно распорядился профессор. — И белого вина. Много.

Говорили, что ди Эвору везло на женщин всю жизнь. И, похоже, на сей раз не врали… От тепла, от вина Гло раскраснелась, глаза ее раскрылись. Они были совершенно неправдоподобного фиолетового цвета. Как Жиль не видел раньше? Большие фиолетовые цветы с темными ободками. Когда смеялся профессор, в них что-то светлело, проступала синева. "Чудной народ эти бабы!" — внутренне поразился Жиль… Она не задавалась никакими вопросами, ей было все равно что делать, куда спешить, лишь бы рядом торчал этот лев — ди Эвор.

Эвор же веселился. Вид уставленного блюдами, украшенного высокими бутылями стола вызывал у него непроходящую полуулыбку. Но чего-то ему еще не хватало.

— Свечей. Пожалуйста.

Он помогал служанке установить канделябр, собственноручно выключил электричество… Пламя свечей качнулось, перемигнулось со звенящими углями. И в этом качающемся свете лицо Глории вдруг утончилось. Оно утончилось, помягчело, углы утонули в темных тенях. Теперь она напоминала Аки, как та сндела возле камина у себя дома под Ирпашом…

Жиль невольно подался вперед. И Гло точно как Ани, точно таким же жестом протянула к огню ладошку. Ладошка просвечивала багряным, как бывало у Ани. И вся девушка легкая, прозрачная, как Ани…

— Вам идут эти свечи, Глориа, — сказал голос Эвора неожиданно тихо.

Одним непроизвольным движением ди Эвор отодвинул тарелку, пачку сигарет, нож, как бы освобождая пространство для своего взгляда.

"Кого она напоминает шефу?" — мелькнуло у Жиля.

Глориа вздрогнула, пламя свечей выхватило из тени ее узкий рот. Иллюзия рассеялась… Это была всего лишь электронщик Гло Фонте…

"А ведь Гло знает про Советника!" — Эта мысль всплыла откуда-то изнутри вместе с воспоминанием о самом Советнике, вернее о его секретаре — краснолицем Рибейре, и со смутной догадкой, что все это может иметь к их поездке самое непосредственное отношение.

Нет, он не скрывал от себя, он действительно забыл, почти забыл эту историю двухмесячной давности, смысл которой остался для него темен и которая как будто не имела последствий, так что он решил в конце концов, что это так, случайность.

С того вечера у директора Дорта ни Рибейра, ни тем более сам Советник в жизни Жиля не возникали…

Почему Жиль вспомнил о Советнике именно сейчас? Может быть, из-за этой манеры профессора курить исподтишка, в кулак? Так курят мальчишки и контрабандисты…

А намекнула ему тогда о Советнике именно Гло Фонте. Намекнула, что Жиль шпион…

Теперь, озаренная пламенем, она совсем не походила на Ани. Длинное с узким ртом лицо… А ди Эвор, разочарованно отвернувшись, разминал сигарету в пальцах.

Жиль начал вдруг понимать: тема, которая "подходит" секретарю Советника господину Рибейре, — это же массовый гипноз! Ну чем еще могло заинтересоваться военное ведомство? И о нем. Жиле, любители гипноза не забыли тоже. Во всяком случае, эпизод с секретарем не прошел вовсе бесследно. Чем иначе можно было объяснить, что Жиль получил сразу небольшой, но отдельный рабочий кабинет, а Гло, Фернан и Сим теснились в общей комнате?.. Он понял это лишь сейчас, и внутри у него похолодело.

"Но чего они могут от меня потребовать? Я ничего не обещал… — успокаивал он себя. — Да и вообще напрасная тревога. Они, видимо, не так уж интересуются сейчас этой проблемой". В самом деле, если бы они правда хотели заполучить результаты, разве мешали бы каждому шагу ди Эвора? А они мешали. С вежливой улыбкой отклонялись просьбы о самых простых приборах. А чтоб получить вертолет, пришлось попросту украсть его из ангара…

Последнее соображение вернуло Жилю равновесие. Возможно, что Эвор в самом деле опасался преследований Советника, но затевать из-за этого прогулку к морю было, во всяком случае, бессмысленно. Ключ к тайне — ленты номер 1043 и 1044 и лабораторный журнал — лежали в сейфе, охраняемые Королевской печатью. Нет, у шефа были какие-то другие опасности, к личности ассистента Жиля отношения не имеющие. Это уже было легче.

А шеф, оказывается, был гурман. Он смешивал острые соусы, заставлял Гло и Жиля пробовать их во всех вариантах, поливая ими румяную корочку, радостно вгрызался в баранью ногу… Казалось, этот человек и вправду мог примчаться сюда, только чтоб хорошо пообедать. Во всяком случае, радости хорошего стола играли тут не последнюю роль.

Этот вывод раздражал, но и ободрял тоже: утихало смутное чувство тревоги… Жиль ковырнул вилкой в тарелке…

— Господа! — услышал он голос профессора. — Не считаете ли вы, господа, что нам с вами положен отпуск?

Шеф вытирал салфеткой губы.

Жиль вскочил.

— Не нервничайте. Жиль. Не ощущаете ли вы, господа, что пора отдохнуть от жующих зайцев? Нам всем надоели жующие зайцы…

Ax вот что. Значит, ди Эвор решил отвлечься? Этого и следовало ожидать. Шеф занимался гипнозом почти два года — рекордный срок для этого ученого вертопраха. А населяющие его мозг духи уже тянули его к чему-то совсем другому… В общем, проблема передачи эмоций была как раз в той самой стадии, в которой шеф бросал девяносто процентов своих тем. Терял, наверное, интерес. Ведь весь огромный институт, вся пестрятина лабораторий — все это результат его великолепного непостоянства.

— Господин профессор! Когда-то по вашему личному указанию я знакомился с лабораторным архивом. Я насчитал более полусотни тем, так и не доведенных вами до конца…