Согласно учению Заратуштры, сутью движения всей Вселенной является противоборство равных по силе богов Ахура-Мазды и Ангхро-Манью, т. е. доброго и злого начал. Все зло и боль в мире существуют по желанию Ангхро-Манью, все радости и жизнь — по воле Ахура-Мазды: «Два изначальных духа принесли: первый — жизнь, второй — разрушение жизни. Между ними дайвы сделали выбор: они выбрали духа разрушения и все вместе портят жизнь людей. Оба изначальных духа явились, как пара близнецов, добрый и злой — в мысли, в слове, в деле». Для людей недостойно и гибельно почитать — из страха или ради сиюминутной выгоды — дайвов, всеобщих врагов, стремящихся лишь к хаосу и разрушению. Человек должен занять свое место в битве вселенского Добра и Зла, участвуя в ней тремя орудиями: добрым словом, добрыми помыслами и добрыми делами, и признавая верховным владыкой одного лишь Ахура-Мазду, отрекаясь от всякого общения с дайвами и их адептами; лишь такой человек обеспечит себе воздаяние в загробном мире. Хозяйственные занятия оседлых авестийских ариев, к миру которых принадлежал Заратуштра, и разрушительные для этого мира нашествия кочевников существенно сказались на его проповеди: прилежное занятие земледелием и бережное отношение к скоту объявлялись важными добродетелями, а кочевники — дайвопоклонниками и инструментом Ангхро-Манью. Зороастризм запрещал человеческие жертвы и требовал от своих последователей соблюдать жесткий принцип взаимного ненападения. В целом он был проявлением типичной для «осевого времени» тенденции к этизации картины мира и религиозной практики.
Хотя представители традиционной системы культа оказывали новому учению сопротивление (по преданию, сам Заратуштра был убит жрецом старой веры), оно победило в Иране быстро и почти бескровно. Большинство иранских обществ сами отказались от культа дайвов; Ахура-Мазда отныне почитался как их верховный бог и единственный повелитель. К середине VI в. до н. э. зороастризм распространился в Мидии, и его основными носителями на западе Ирана стали мидийские жрецы-маги (собственно маги были племенем шестиплеменной конфедерации мидян, которому было доверено исполнение жреческих функций от имени и во благо всей конфедерации и которое в итоге выделило жреческое сословие магов).
Ок. 520 г. до н. э. персидский царь Дарий I возвел зороастризм в ранг государственной религии Ахеменидской державы и уже в Бехистунской надписи приписывает все свои победы воле Ахура-Мазды. Однако этическая составляющая в понимании зороастризма при подобной адаптации оказалась быстро сокращена: если в основном тексте Бехистунской надписи Дарий заявляет, что Ахура-Мазда помогал ему, так как сам он, Дарий, был носителем правды, а его враги — обманщиками, то в приписке, добавленной к надписи через несколько лет, помощь Ахура-Мазды объясняется уже просто тем, что Дарий поддерживает культ Ахура-Мазды а его враги — нет. Около 485 г. до н. э. его преемник Ксеркс запретил культ дайвов в одной из областей империи, где его еще практиковали (очевидно, это была недавно присоединенная страна) и составил об этом особую, так называемую «антидэвовскую» надпись. Помимо Ахура-Мазды в Иране особо почитались Митра, считавшийся одним из его главных слуг, и повелительница рек и плодородия Ардвисура-Анахита.
Священной книгой зороастризма является «Авеста». Дошедший до нас вариант «Авесты» оформился во времена позднейшей персидской династии Сасанидов, в III в. н. э., но содержит фрагменты текста и традицию куда более древних эпох; древнейшая часть «Авесты» — «Гаты», или ритмические проповеди Заратуштры, восходят к текстам VII в. до н. э., если не ранее; в других частях «Авесты» встречаются реликты мифологических представлений и исторического эпоса ариев-иранцев II — начала I тысячелетия до н. э. «Авеста» написана на особом, очень архаическом «авестийском» языке (самом древнем из письменных иранских языков). Датировка и интерпретация содержания «Авесты» — предмет нескончаемых споров в науке. Значительная часть ее сюжетов связана с легендарной историей авестийских ариев — ираноязычной общностью, которая на рубеже II–I тысячелетий до н. э. обособилась в районе Амударьи-Хильменда и именовала себя арья, а свою территорию Арйанам- Вайджа («Простор Ариев») и Арйошйана («Страна Ариев»). Цари-жрецы авестийских ариев (кави) и их борьба с северными соседями авестийских ариев кочевыми племенами тура (особенно с их вожаком, «туром-негодяем Франграсьяном»-Афрасиабом), в том числе за гений царственности — хварн, нашли очень яркое отражение в «Авесте». За преданиями об этой борьбе стоит историческая реальность первой половины I тысячелетия до н. э., а «линия фронта» борьбы ариев и тура, пролегавшая между Амударьей и Сырдарьей, хорошо известна археологически как граница между южным и северным вариантами раннего железного века Средней Азии.
Еще более древний пласт «Авесты» отражает древнейшую общую прародину ираноязычных племен, рисуя мир поделенным на семь частей, в центре которых помещалась Хванирата — родина иранцев (соответствует пространству от Алтая до Волги и Амударьи), на севере соседящая со странами, включающими «край полярной ночи».
Все ранние содержательные пласты «Авесты» уже к VI в. до н. э. были переработаны в рамках зороастризма в духе проповеди Заратуштры. Например, творение ряда природных явлений (сурового климата и т. д.), а также осуждаемых зороастризмом ритуальных, политических, идеологических и хозяйственных явлений (обрядов трупосожжения, наличие неарийских правителей в арийских странах и даже самого кочевого образа жизни, неверие, нестойкость в вере и т. д.) было приписано Ангхро-Майнью, который изобрел и внедрил их в противовес благим деяниям Ахура-Мазды, «назло» последнему.
Иерархическую надобщинную власть царей исконный зороастризм, по-видимому, недолюбливал (как и иудаизм!), но начиная со времен Ахеменидов именно праведный царь, руководствовавшийся зороастризмом, блюдущий и охраняющий его основы, а если нужно, то и утверждающий его силой принуждения и оружия, становится одной из центральных фигур зороастрийской идеологии.
В македонско-парфянское время зороастризм утратил статус официальной государственной религии, но продолжал существовать в различных местных вариантах, активно поглощающих народные представления. Зороастризм и зороастрийский или развивающийся под зороастрийским влиянием культ Ахура-Мазды — «маздаяснийская вера» — были приняты царями Парфии наряду с культами самых разных прочих божеств (включая эллинистические), а какой-либо общегосударственной ортодоксии не существовало вовсе.
После установления в Иране власти династии Сасанидов (227 г. н. э.) государственной религией Ирана становится опять-таки зороастризм: Сасаниды не поддерживали маздаяснийскую веру парфянских царей, однако та форма зороастризма, которая была характерна для Сасанидов, начала складываться еще при парфянах. Но во времена их господства едва ли существовала некая общеиранская религия, а сам культ Ахура-Мазды лишь «преобладал» над прочими и имел значительные территориальные вариации. В правлении же Сасанидов происходит усиление унификации в вопросах религии.
Значительную роль играл культ не только Ахура-Мазды, но и богини войны Анахиты, а также Митры и позднее самого первого сасанидского царя Шапура I (243–273 гг.). Подъем зороастризма при Сасанидах был в значительной степени связан с деятельностью религиозного реформатора Картира, считавшего себя пророком. Ему пришлось выдержать нелегкую борьбу за влияние на царя со стороны другого пророка — Мани, которому Шапур позволил проповедовать по всему Ирану.
Манихейство, христианство и маздакизм в Иране. Яркая личность самого Мани его стремление быть понятным «в любой стране, на любом языке» и упор на то, что его учение в отличие от зороастризма записано самим пророком, не говоря уже о наличии черт, свойственных многим древневосточным религиям, и гибкость организации, — все это сделало манихейство исключительно популярным на огромных просторах от Рима до Китая. Но после смерти Шапура Мани был предан казни, его учение объявлено ересью («верой дэвов»), и зороастризм в трактовке Картира окончательно восторжествовал.