Поднявшись из казематов, Сергей столкнулся с ищущим его Буслаем.

— Командир, прибыл первозьвященник вас зьдут — просвистел японец.

Братья сидели на небольшой веранде, выходящий в парк, темнеть ещё должны было не скоро, да и погода располагала. Слуг ещё не нашли по этому господам вино и закуски подавала Марина.

Первосвященник был довольно молод для сана, на вид нет ещё шестидесяти. Мужчина с суровыми чертами лица как у северных европейцев, чем-то напоминающий финна. Традиционное не праздничное одеяние служителя церкви Святого Дитя. Длинная светлая одежда с высоким понятым воротником почти до висков, получалось так, что чисто выбритое лицо и голова смотрели, будто из импровизированного укрытия. Глава планетарной церкви был в хорошем настроении, не спуская глаза с младшего брата, он с интересом посматривал на проходящих и занимающихся своими делами бойцов. Чуть поодаль, за отдельным столом сидели ещё трое в повседневных церковных одеяниях. Вид этих иноков был более воинственный, чем у их хозяина — охрана высокого лица. Сергей подошёл к сидящим братьям.

— Присаживайтесь — улыбаясь, показал первосвященник рукой на незанятый стул — я уже и не гадал снова увидеть брата в добром здравии.

Сергей занял место, за столом ожидая пока Марина наполнила его кубок.

— За возвращение графа.

Всё трое чокнулись медными кубками. Отпив немного граф, тихо кашлянул, через мгновение слегка пошатнулся. Увидевшая это Марта сразу оказалась рядом вместе с Миколой. Сержант быстро подхватил его под руки.

— Да, брат ещё слишком слаб — провожая его взглядом, констатировал первосвященник.

— А вы господин, как рассказал мне брат теперь его названный отец, родственник, по сути?

— Да, верно.

— Как ваше имя?

— Зовите меня Вирт Конье.

— Что же господин Конье, это даже хорошо, что мой брат оставил нас наедине, есть возможность поговорить начистоту. Соглашусь, я не ожидал увидеть Арована.

Скрывать это от первосвященника было довольно глупо, всё равно бы догадался. Сергей лишь улыбнулся в ответ.

— Я не думал, что увижу своего брата в компании руссов — первосвященник перехватил взгляд собеседника в сторону своей свиты — не волнуйтесь, моя личная охрана подчиняется только мне и увиденное здесь не будет никому известно.

Немного помедлив, обдумывая дальнейшие слова, первосвященник продолжил.

— Я всегда брал своего младшего брата за руку и вёл за собой, когда мы первый раз сбежали из усадьбы в город, когда я впервые повёл его в дом утех, когда в период затменья веры мы боролись за чистоту её рядов. Сегодня он взял меня за руку.

— А вы вели его в верном направлении?

— Я думал, что оно верное, за побег из дома отец жестоко наказал нас, в доме увеселений брат подхватил не приятную болезнь, а гонениях и вспоминать не хочется, много грехов мы совершили.

— В нашей вере, как и в вашей самый страшный грех это предательство, кого вы предали?

— Зачем вы задали мне этот вопрос — первосвященник хищно посмотрел в глаза собеседника — если знаете ответ. Я предал наставника.

— Вы были молоды и погорячились.

— Нет, я предал его специально, чтобы занять его место.

— Но в душе вы покаялись и, получив высокий пост, развиваете его начинания в церкви. Возможно, он сам и не решился бы начать долгие преобразования, но у вас получается.

Первосвященник поник, верить в то, что его самый тяжкий грех и не грех вовсе он не мог, сильно мучила совесть перед добрейшим из людей научившим его всем азам. Святой Галири, так он называл его за спиной.

— Кто любил тот и распял, так, кажется у вас говорится?

— А вы осведомлены — улыбнулся Сергей.

— Да я тоже, как и мой брат, недавно начал изучать ваши верования и культуру, и я услышал это фразу. Я понимаю её смысл, и от этого на душе становится очень горестно.

— В нашем мире есть одна история рассказать, чем она закончилась?

— Извольте — тяжело вздохнул первосвященник.

— Тем что, искупив свой грех старый воин — так он назвал для себя прокуратора — идёт по саду для встречи со своим собеседником. Вот и вы искупаете свой грех и встаёте на путь к встрече с вашим наставником.

Первосвященник впился в него глазами. Сергей взглотнул, напряжение в его душе было колоссальным. Только бы не пережать, только бы не переиграть. С ним ошибка непростительна. Он уже почти в руках, ещё немного.

— Господин первосвященник — Сергей широко улыбнулся. Правило Глеба Жеглова сработало, святой муж начал успокаиваться. — И вы, и я знаю, что ваш наставник не мог, исчезнуть из-под стражи сам по себе. Не мог беспрепятственно оказаться в горной аномалии. Вы ему помогли, прямо или косвенно. И вы прекрасно знаете, что сейчас он живёт в горах под другим именем, является членом совета семи жрецов и не так давно стал верховным жрецом.

Первосвященник утвердительно кивнул, сохраняя молчание.

— Но вы не знаете, что он простил вас ещё тогда, сидя в холодной камере под этим особняком и считая часы до казни. Он наблюдает за вами, видя ваши успехи, и мечтает встретиться с вами, чтобы обнять, как наставник обнимает достойного ученика, как отец обнимает вернувшегося после долгого отъезда сына. Я говорил с ним совсем недавно, как с вами сейчас. Это письмо от него для Вас.

Сергей протянул сложенный в трубочку свиток. Который ещё час назад передал Лукин, вкратце рассказав, откуда и для кого это письмо.

Прочтя бумагу, первосвященник раскалился, по лицу потекли слёзы. «Теперь он мой» — подумалось Сергею.

— Никто не мог выполнить этого желания, я молил Священное Дитя об этой встрече. Вы человек с враждебного мира оказались его посланником. Я счастлив. Если Дитя прислал вас значит, на то его воля и это будет правильно.

Сергей зашёл в дом, смахивая пот со лба. Зачерпнув небольшим ковшиком из бочонка простой воды, он осушил его одним махом.

— Ты устал сын мой — послышался рядом голос отца Анатолия.

— Нет, просто ещё не привык к сухому и жаркому климату. А вообще с вами — святошами всё просто. Показал вам фокус, а вы уже сами объявили его чудом, уверовали и ещё других уверовать заставите.

— А был ли это фокус сын мой? Что волею судеб, бежавший в горы опальный священник станет верховным жрецом. Что ты, падая из челнока, не разбился, попав на мель или плывущее дерево. Что не погиб от рук лучших убийц империи, добрался до гор, и встретился с нами. Разве это не чудо?

— Хороший план и везение.

— Нет, везти так долго не может, бог ведёт тебя, не стоит гневить его подобными речами.

В губернаторском дворце — центре сбора почти всей планетарной знати в этот день было людно, губернатор вследствие преклонных лет и большего желания коротать остатки дней на загородной вилле, нежели заниматься делами принимал дворян крайне редко. Весть о том, что он будет лично вести приём пару дней, быстро облетела столичную элиту. В приёмной толпилось много высокородных особ, а также должностях чинов, которые могли не обивать пороги виллы и предлагать взятку привратнику, а бывали и такие казусы, чтобы получить заветную подпись на каком-нибудь судьбоносном для них документе.

Приёмная была больше похожа на просторный зал с расставленными по краям диванами и креслами. По натёртому до блеска полу цокали сапоги офицеров и каблуки дворян. Слуги с подносами раздавали лёгкое вино, и закуски, дабы гости не заскучали. Из соседнего зала раздавалась приятная тихая музыка.

Ждущие общались о делах государственных, тайных почти шёпотом или просто развлекали друг друга интересными историями. Один из офицеров императорского флота хвастался перед молодым бароном своими подвигами в охоте за пиратами и контрабандистами. Двое дворян, что-то почти шепотом обсуждали в далёком углу, пока дочку одного из них отвлекал молодой барон в сером сияющем камзоле. Несколько благородных дам сплетничали сидя на сдвинутых в кружок креслах. Лишь два старых, но пристальных глаза в паре с двумя не менее острыми ушами наблюдали за всем происходящим. Холодный мозг впитывал информацию отделяя ценную от шелухи. К сожалению шелухи, здесь было предостаточно. Профессору Сомасу незачем было посещать губернатора, а вот вершащему Лосару здесь самое место. Старик сидел рядом со своей подругой графиней, которая в очередной раз пересказывала ему подробности ночной жизни всего столичного дворянства. Вершащий не обращал на неё внимания, хотя и дела вид, что не пропускает ни слова. Долгие годы, проведённые в ордене Мастеров Жизни научили не только слышать, но и не слушать.