Сережа был серьезным парнем, творческим. Ему присвоили сержанта, когда он служил. Хотел поддерживать свой авторитет только за счет себя, своих действий, способностей. Хотел сам всего добиться.

Однажды предлагает снова почитать стихи свои. Я слушал всегда. Когда начинал улыбаться, он обижался. Потом я делал серьезный вид — и все было нормально. Особенно запомнилось мне его письмо сестре.

8 августа 1980 года получил легкое ранение. Прочесывали кишлак. Вечером заняли одну высотку. Разминировали и остались на ночлег. Рано утром начали спускаться в кишлак для прочесывания, по нам начали стрелять. Я шел, была влажная поверхность, было залито все водой. Я думал: «Не хочется падать на мокрое». Сделал несколько шагов, а когда стал падать — ударило что-то по руке, зажгло ногу. В результате задымился карман, скобу гранаты согнуло, черкануло по ноге, пробило автомат, магазин и палец. «Родился в рубашке». Это все было рядом…

Меня отправили в медицинский санитарный батальон в город Кабул. Вместе со мной было ещё несколько раненых из нашей роты. Сделали обезболивающий укол, некоторое время нужно было ждать. Взял носилки, лег. Позвали на рентген, который делали в палатке. Обработали рану и отправили в палату. Сутки проспал. Разбудили во время обхода врачей. Бинт засох. На перевязке доктор дал время размотать самому. Так как было больно и себя жалко, размотать не удалось! Доктор решил схитрить: медсестра назвала мою фамилию, пока я повернул голову, доктор резко размотал бинт, я даже не успел дернуться.

В медсанбате я узнал о том, что погибли мои друзья на следующий день после моего ранения — Сережа Голиков и Суфиянов Раис. Они шли по «зеленке». Суфиянов вышел на пристреленную точку. Получил ранение. Понять, откуда идет стрельба было невозможно, она была организована «духами», чтобы задержать продвижение наших подразделений и обеспечить отход своих. Сергей Голиков бросился к Суфиянову на помощь. Сережа погиб на месте, получил ранение в грудь. Через несколько минут добили и Раиса.

В медсанбате я срок не долежал до конца, попросил выписать в часть.

Хорошо было нести службу у домов советников. Напряжения особого не было, днем наводили порядок, обслуживали машину. Рядом — виноградник. Ели виноград и загорали. Ездили в соседнюю часть к летчикам за едой на склады. У нашего парня был земляк — приходишь к нему, бросишь через забор рюкзак, а через минут пятнадцать получаешь его обратно с тушенкой, маслом, консервами, хлебом. Как загорали? Бросишь бушлат на землю и носом вниз ложишься. Через часа полтора встал — перевернулся на спину и ещё часа на полтора! И так целый день! Загар хороший был. Никто не обгорал. Солнце хорошее. Температура хорошая. Воздух чистый. Моря только не было!

Вечером набираешь мешок винограда, ставишь рядом ведро воды — макнул веточку в воду и ешь виноград! На семерых съедали весь мешок. Ладно, виноград — был рядом. А на одном из выходов, прочесывая кишлак, нашли абрикосовое дерево, спилили ветку, с трудом унесли. После того, как мы её съели, осталась целая каска зерен!

Я родился 1955 году в городе Москве. Окончил школу, ПТУ № 24, два года отработал в в/ч 35 533, потом был призван в ракетные войска на ракетный полигон «Плисецк». Сейчас в звании подполковника.

В 1975 году поступил и в ноябре 1979 года окончил Саратовское высшее военное училище лётчиков, а уже 6 декабря прибыл к своему месту службы в город Ашхабад. Хотя никаких точных данных у нас не было, но ощущалась тревожная обстановка. Офицерам выдали боевое оружие, в школах собирали данные, куда и когда будут эвакуировать детей.