Похожий на священника в своих длинных одеяниях, еврей даже дома не снимал ермолки, будто именно в ней была сосредоточена святость. Надо думать, его внешний вид был не слишком привлекательным; а как мог бедняк улучшить его, если ему нельзя было даже смотреться в зеркало? Это разрешалось лишь раз в день, при бритье. Один раввин (уже в наши дни) говорил: если у тебя болит глаз, чтобы рассмотреть его в зеркале, прикрой лицо[221].

Добрая сотня непременных ежедневных молитв и бесконечные ритуальные омовения довершали облик супруга: он больше походил на монаха, чем на мужчину. Согласно поздней раввинской литературе муж не должен был целовать жену, дабы не ввергать себя во искушение[222]. Омовения начинались с самого утра, необходимо было омыть руки, встав с постели, ибо «ночью силы зла водят твоей рукой и делают ее нечистой»[223]. Половой акт, как уже известно, чтобы не обернуться грехом, был подвержен многочисленным ограничениям. Мужчина, как правило, вступал в брак девственником, плохо осведомленным об этой стороне жизни, и, конечно, не имел ни малейшего представления, как пробудить чувственность жены. Правда, в брачном договоре содержались строки о том, что муж должен доставлять жене удовольствие, но зачитывавший документы раввин обычно читал их скороговоркой.

В наши дни, несмотря на то что мужья, разумеется, стали привлекательнее внешне и куда более искушены в вопросах секса, еврейки проявляют очень мало интереса к интимной жизни. Из 62 опрошенных евреек в Израиле 60 % считают супружескую близость неприятной, 2 женщины (родом из Ирака) ненавидят ее «хуже смерти», лишь 12 когда-либо испытали оргазм[224]. А между тем считалось, что если женщина испытывает наслаждения в объятиях мужа, то она непременно родит мальчика, поэтому многие женщины несомненно силились почувствовать хотя бы удовольствие. В Америке родилось множество шуток на тему холодности евреек: они-де закрывают глаза, потому что «им невыносимо видеть наслаждение партнера; заниматься любовью раз в неделю — для них уже нимфомания». Впрочем, женщины могли бы возразить, что все эти шутки придумали сами еврейские мужчины, дабы оправдать свои похождения с арийками[225].

Американские гинекологи Л.Дикинсон и Л.Баум наблюдали 40 пациенток-евреек; почти все женщины обратились по поводу бесплодия, однако у 22 из них были к тому же серьезные сексуальные затруднения и только у 6 их не было вовсе[226]. Мастерс и Джонсон пишут, что из 193 женщин, никогда не испытывавших оргазма, 41 была очень религиозна и строго соблюдала все обряды; этим, по мнению врачей, и объяснялся их недостаток чувственности; 16 из них были еврейками. Из их же пациенток, страдавших вагинизмом — непроизвольным сокращением мышц влагалища перед половым сношением, — еврейки составляли треть[227].

Неопытный муж, многочисленные запреты… Итак, секс не приносил еврейской женщине особой радости, поэтому она искала утехи в детях и привязывалась к ним сверх всякой меры. Она ждала от них того, чего не дождалась от мужа, — искренней, пылкой любви, и отдавала им всю свою душу[228].

СВЕКРОВЬ — ТРЕТЬЯ В СУПРУЖЕСКОЙ ЧЕТЕ

Чрезмерная привязанность матери к детям может стать для них обузой, когда, став взрослыми, они сами женятся. Много было написано о еврейской свекрови, а в американской литературе 60-х гг. XX в. она стала центральной фигурой. Молодая жена по традиции входила в семью мужа и тут же попадала под власть его матери, которая была счастлива сторицей вернуть невестке все, что сама когда-то вытерпела от собственной свекрови. Жизнь со свекровью могла свести на нет радость супружеской близости: если мать с детства чрезмерно опекает сына, у него впоследствии возникают трудности с женщинами. Так Портному, герою романа Ф.Рота, образ матери столь прочно врезался в сознание, что на первом году учебы он в каждой учительнице видел переодетую мать. Позднее, в Израиле, все девушки казались ему копией матери, и он каждый раз оказывался с ними несостоятельным, несмотря на все свое извращенное воображение.

Надо добавить, что молодая жена обычно сохраняла очень тесные отношения с собственной матерью и, естественно, у двух столь близких женщин могла родиться мысль объединить свои силы против слабака-мужа. По данным обширного социологического исследования, проведенного в США, 55 % замужних евреек видятся со своими матерями не реже раза в неделю (у не-евреек этот процент составляет всего 43,5 %); при невозможности видеться они постоянно пишут друг другу или звонят по телефону; так, одна еврейка звонила матери ежедневно на протяжении 20 лет, не пропустив ни одного дня[229]. Непрестанно повторяемое детям наставление «Возлюби отца своего и мать свою», несомненно, способствовало горячей привязанности дочери именно к матери, которая, постоянно присутствуя в доме, была ей ближе, чем вечно занятый отец.

Случается, что отношения между свекровью и тещей не складываются, что вносит в семейную жизнь молодой четы еще больше раздоров. На некоторых еврейских свадьбах в Нью-Йорке под общий смех исполняется так называемый «танец свекрови и тещи», которые изображают драку[230]; глядя на этот забавный номер, каждый из гостей может вспомнить собственную семью, а новобрачным он предвещает не самое радужное будущее.

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ЕВРЕЙСКОЙ СЕМЬИ

Питание, употребление алкогольных напитков, естественные отправления — все это так или иначе отражается на сексуальной жизни супружеской четы.

Еврейская кухня была и остается немаловажным фактором прочности семьи. Стол — это домашний алтарь, супруга — его служительница, ее миссия — следить за соблюдением древних законов и традиций, связанных с приемом пищи. Некогда еврей, отправляясь в путешествие, брал с собой собственную посуду и еду, дабы не нарушать этих законов. Перспектива вновь обрести домашний стол со всеми привычными блюдами и непременными ритуалами заставляла его спешить домой и умножала радость возвращения.

Существовали особенно характерные для еврейской кухни продукты и ингредиенты. Прежде всего это чеснок. Говорят, что евреи пристрастились к нему во время египетского плена[231]; еще во времена Плиния считалось, что чеснок возбуждает чувственность; он сохранил эту репутацию и среди талмудистов. Часто говорили, что еврея легко узнать по запаху, столько он поглощает чеснока. Героиня романа Р.Мартен дю Тара «Семья Тибо» Рашель, лишь наполовину еврейка, обожает колбасу с чесноком; этим штрихом автор подчеркивает ее происхождение[232]. Монахам испанской инквизиции не составляло труда распознать марранов — псевдообращенных евреев: они всегда покупали перед Пасхой чеснок[233]. Высоко ценили евреи также хрен и лук; на рынках Балеарских островов псевдообращенных опознавали и по этому признаку. Любили евреи и лимоны; ели их больше всего на Пасху и в праздник, именуемый Барах; возле каждой еврейской колонии на побережье Средиземного моря была лимонная рощица. Помидоры, которыми Европа долгое время после их открытия в Мексике пренебрегала, стали неотъемлемым компонентом питания по эту сторону Атлантического океана именно благодаря еврею — доктору Сиккари[234], в еврейской кухне их стали использовать очень широко.