Его товарищ заколебался, а потом, сломя голову, кинулся в джунгли, яростно трубя в рамсингу, которую поднял с земли.

Тремаль-Найк выстрелили ему вслед из пистолета, но промахнулся.

– Ну вот! – вскричал он, со злостью бросая оружие. – Нас обнаружили!

– Что будем делать, хозяин? – спросил Каммамури. – Теперь мы не сможем причалишь к Раймангалу незаметно; рамсинга поднимет тревогу среди тугов. Проклятая молния!..

– Все равно – вперед, Каммамури! Сегодня ночью нас не остановят все туги Сундарбана. Весла в руки и греби, что есть сил; может быть, мы доберемся раньше, чем они встретят нас. А я буду следить за берегом и пристрелю всякого, кто попадется мне на глаза. Вперед, Каммамури!

Маратх хотел что-то добавить, возможно, возразить, но Тремаль-Найк не дал ему времени на это.

– Если ты боишься, высаживайся, – сказал он. – А я с Дармой поплыву вперед.

– Я тоже, хозяин. И пусть Шива защитит нас!

Он схватил весла, уселся посередине лодки и принялся грести изо всех сил. Повинуясь его мощным взмахам, полегчавшая без груза бамбука лодка понеслась по течению с бешеной скоростью, подпрыгивая на волнах.

Тремаль-Найк снова зарядил карабин и расположился на корме, пристально вглядываясь в берега. Тигрица, лежавшая у его ног, беспокойно рычала при каждой вспышке молнии.

Прошло минут десять. Берега, мимо которых проплывали они, были покрыты бамбуком, перепутанным и полегшим от ветра, и редкими пальмами, зачастую вырванными или поломанными ураганом.

Вдруг Тремаль-Найк, внимательно следивший за руслом реки, заметил, что впереди взлетела ракета. На темном небе он отчетливо видел ее огненный пунктир.

– Это сигнал, – прошептал он. – Греби, греби, Каммамури!

С противоположного берега взвилась вторая ракета и, описав длинную дугу, погасла на излете.

– Хозяин! – тревожно сказал Каммамури.

– Вперед, вперед, мой храбрый маратх.

– Это сигналят о нас.

– Пусть так. Но Аде грозит опасность. Смелее, Каммамури, вперед!

Течение реки ускорилось, русло ее здесь сжималось наподобие горлышка бутылки. Они уже подплывали к плавучему кладбищу. Тремаль-Найк почувствовал, как по его телу пробежала дрожь.

– Потише, Каммамури. Здесь опасное место.

Маратх замедлил движение весел, но лодка продолжала плыть и вскоре вошла в заводь покрытую густым сводом тамариндов, под которым стоял удушливый трупный запах. Тьма сгустилась настолько, что охотники видели не дальше чем на пять шагов.

Лодка натолкнулась на один из трупов, и плеск последовал за этим толчком.

– Там кто-то плывет, – вдруг услышали они с берега голос.

– Может, кто-то из наших. Ведь сбор всем назначен на полночь,

При слове «полночь» Тремаль-Найк почувствовал удар в самое сердце.

– Полночь! – прошептал он дрожащим голосом. – Сбор в полночь! О моя Ада!..

– Эй! – прокричал голос. – Кто там плывет?

– Не отвечай, хозяин, – поспешно сказал Каммамури.

– Наоборот, я отвечу. Мы должны все узнать.

– Ты пропал…

– Кто говорит? – громко спросил Тремаль-Найк.

– Кто вы? – вместо ответа опять спросил голос.

– Туги Раймангала.

– Поторопитесь: полночь недалеко.

– А что будет в полночь?

– Дева пагоды взойдет на костер.

Тремаль-Найк подавил крик, готовый сорваться с его губ. Но превозмогая волнение, спросил:

– Значит, Тремаль-Найк не умер?

– Нет, раз Манчади еще не вернулся.

– И Дева будет сожжена?

– Да, в полночь. Костер готов, и она вознесется в рай Кали.

– Еще одно слово, – сдавленным голосом сказал Тремаль-Найк. – Ты знаешь, где сожгут Деву?

– В подземельях, мне кажется.

– Да, в большой подземной пагоде, – добавил другой, – недолго осталось.

– Греби, Каммамури, греби! – прошептал Тремаль-Найк. – Ада! Бедная Ада!

Рыдание вырвалось из его груди.

Каммамури налег на весла и принялся грести с отчаянной энергией. Лодка преодолела заводь и вышла с другой стороны.

– Скорее!.. Скорее!.. – вне себя повторял Тремаль-Найк. – Через час она взойдет на костер… Греби, Каммамури, греби!

Маратха не нужно было подгонять. Он греб так яростно, что мускулы готовы были лопнуть от напряжения.

Лодка быстро неслась по реке, и уже показалась в ночной темноте та крайняя оконечность Раймангала с его гигантским баньяном, где они приставали к берегу в прошлый раз.

Сверкнувшая в темноте молния показала, что берег совершенно пуст.

– Шива с нами! – воскликнул Каммамури.

– Вперед, маратх, вперед! – торопил Тремаль-Найк, быстро проходя на нос.

Лодка с такой силой врезалась в берег, что вышла из воды на добрую треть. Тремаль-Найк, нагруженный оружием, Каммамури и тигрица разом спрыгнули на землю и устремились к главному стволу священного баньяна.

– Ты ничего не слышишь? – спросил Тремаль-Найк.

– Ничего, – отвечал Каммамури. – Все туги в подземелье.

– Ты боишься?

– Нет, хозяин, – спокойно ответил маратх.

– Раз так, мы спускаемся. Ада – или смерть!

Ухватившись за ветви, они забрались на вершину усеченного ствола. Тигрица одним прыжком догнала их.

Тремаль-Найк заглянул в темное дупло. При вспышке молнии он заметил там углубления, похожие на ступеньки, по которым можно было спуститься вниз.

– Вперед, мой храбрый маратх! Я пойду первым.

И он полез в дупло, спускаясь по ступенькам в молчании. Маратх и Дарма последовали за ним.

Пять минут спустя, они оказались в подземелье, похожем на склеп, высеченный в скале, в конце которого виден был туннель, ведущий куда-то еще глубже.

Глава 15

В ПОДЗЕМНОЙ ПАГОДЕ

Не оставалось ничего иного, как войти в этот туннель, и ощупью, в полной темноте двигаться дальше.

Однако пробираться во мраке среди коридоров темного подземелья было нелегко. Ни Тремаль-Найк, ни Каммамури не знали дороги, не представляли, в каком месте располагается храм. Но это были не те люди, что отступают перед трудностями опасностями.

Касаясь руками стен, ощупывая ногами пол, чтобы не угодить в какую-нибудь яму, они осторожно двинулись вперед в полном молчании, ибо поблизости мог быть часовой.

Скоро они оказались у отверстия в стене – чего-то вроде большой двери – на пороге которого остановились и прислушались.

– Слышно что-нибудь? – тихим шепотом спросил Тремаль-Найк.

– Нет, хозяин, только гром снаружи.

– Это знак, что казнь не началась.

– Я тоже так думаю, хозяин.

– Однако сердце у меня бьется так, будто хочет вырваться из груди.

– Это от волнения, хозяин.

– Ты думаешь, мы найдем пагоду?

– А почему нет?

– Я боюсь заблудится в этих коридорах.

– Смелее, хозяин, но мы должны быть бесшумны, как тени. Если кто-то услышит нас, все пропало.

– Знаю, Каммамури; держи тигра.

Тремаль-Найк нащупал ногой скользкие ступеньки и начал спускаться по ним, вытянув руки вперед и напряженно всматриваясь в темноту. Через десять ступенек он почувствовал под ногами гладкий пол галереи, которая плавно спускалась вниз.

– Ты ничего не видишь? – спросил он Каммамури.

– Ничего; мне кажется, что я ослеп. Эта дорога ведет в пагоду?

– Не знаю, Каммамури. Я бы отдал половину моей крови, чтобы зажечь немного огня. Какое ужасное положение!

– Вперед, хозяин! Полночь уже близко.

Тремаль-Найк вздрогнул при этих словах, и сердце его забилось в тревоге.

– О ужас! – воскликнул он сдавленным голосом. – Полночь!

– Тихо, хозяин, нас могут услышать.

Тремаль-Найк замолчал, подавив стон, и решительно бросился вперед, шатаясь, как пьяный, ища руками стены.

По мере того как он продвигался вперед, он чувствовал, что им овладевает странное состояние. Кровь шумела в ушах, сердце бешено колотилось в груди, начинались галлюцинации. Ему казалось, что он слышит вдалеке голоса, какие-то пронзительные звуки, словно кого-то там мучили, что видит огоньки, блеск пламени и даже тени, скользившие вокруг и пролетавшие над его головой.