В своих южных делах, отвоевывая Киев у племянника Изяслава Мстиславича или у своего старшего брата Вячеслава, Юрий то выигрывал сражения и доходил с войсками почти до Карпат, то стремительно бежал из Киева в лодке, бросив дружину и даже тайную дипломатическую переписку.

У В. Н. Татищева сохранилось такое описание Юрия Долгорукого, восходящее, очевидно, к враждебным ему киевским источникам: «Сей великий князь был роста немалого, толстый, лицом белый; глаза не вельми великии, нос долгий и накривленный; брада малая, великий любитель жен, сладких пищ и пития; более о веселиях, нежели о расправе и воинстве, прилежал, но все оное состояло во власти и смотрении вельмож его и любимцев».

Умер Юрий в Киеве в 1157 году.

Настоящим хозяином Северо-Восточной Руси, крутым, властолюбивым, энергичным, стал сын Долгорукого — Андрей Юрьевич Боголюбский (1157–1174).

Еще при жизни отца, когда Юрий прочно княжил в Киеве, Андрей, нарушая отцовские распоряжения, ушел в 1155 году в Суздальскую землю, очевидно приглашенный местным боярством. После смерти Юрия Долгорукого произошло избрание Андрея князем. «Ростовцы и суздальцы сдумавши вси, пояша Андрея».

Ростов и Суздаль, древние боярские центры, влиявшие на весь ход событий, желали наравне со всеми другими землями обзавестись своим князем, своей династической ветвью, чтобы прекратить перемещения князей, не связанных с интересами данной земли. Андрей, с юности прославивший себя рыцарскими подвигами на юге, казался подходящим кандидатом. А сам он, вероятно, с радостью поменял неустойчивое счастье воина-вассала, получавшего за службу то один город, то другой, на прочное обладание огромной страной, уже приведенной в порядок при его отце и деде.

Однако новый князь сразу решительно поставил себя не рядом с боярством, а над ним. Своей столицей он сделал сравнительно новый город Владимир, а резиденцией — великолепный белокаменный замок в Боголюбове близ Владимира, построенный его мастерами. Первым актом князя было изгнание младших братьев (они со временем могли превратиться в его соперников) и старой дружины отца, которая всегда в таких положениях вмешивалась в управление. «Се же створи, хотя самовластец быти всей Суздальской земли». С этого времени Андрею приходилось остерегаться бояр; по некоторым сведениям, он даже запретил боярам принимать участие в княжеских охотах — ведь мы знаем случаи, когда князья не возвращались с охоты…

В борьбе за власть Андрей стремился опереться и на церковь, используя епископскую кафедру. Он хотел видеть ростовским епископом Федора, поддерживавшего во всем князя, но киевские и цареградские церковные власти воспротивились этому, и в 1168 году «Федорец, лживый владыка», был казнен как еретик.

В области внешней политики Андрей продолжал действовать в тех же трех направлениях, которые были намечены еще Долгоруким: походы на Волжскую Болгарию, походы на Новгород и Киев. Новгород успешно отразил «суздальцев», а Киев войскам Андрея удалось взять и разграбить в 1169 году.

Следует повторить, что этот грабеж, красочно описанный современником-киевлянином, не привел ни к экономическому, ни к политическому упадку бывшей столицы, где вскоре закрепились княжеские линии, неподвластные северо-восточному князю. Когда победитель Киева Андрей, «исполнився высокоумья, разгордевся велми», попытался распоряжаться южнорусскими князьями в 1174 году, то его послу мечнику Михну остригли голову и бороду и в таком обезображенном виде отослали обратно. Когда Андрей Боголюбский увидел стриженого боярина и услышал от него твердый отказ князей в повиновении, то «бысть образ лица его попустнел» и он «погуби смысл свой невоздержанием, располевся гневом».

Предпринятый Андреем Юрьевичем вторичный поход на Киев собрал неслыханное количество князей и войск, но завершился бесплодной двухмесячной осадой Вышгорода. «И тако возвратишася вся сила Андрея князя Суждальского… пришли бо бяху высокомысляще, а смиренние отъидоша в домы своя».

Слишком широкие военные замыслы князя Андрея, не связанные ни с потребностями обороны, ни с интересами боярства, должны были обострить взаимоотношения внутри княжества. По всей вероятности, конфликты с боярством вызывались и внутренней политикой Андрея Боголюбского, пытавшегося прибрать боярство к рукам. Именно здесь, в Северо-Восточной Руси, писатель Даниил Заточник давал совет боярину ставить свой двор и села подальше от княжеской резиденции, чтобы князь его не разорил.

Легенды о начале Москвы, рассказывающие о том, что князь отнял этот замок у боярина Степана Ивановича Кучки, ведут нас к Андрею. Хотя в летописи постройка княжеской крепости в 1156 году связана с именем Юрия, но мы знаем, что в этом году Юрий сидел в Киеве, мирился с половцами на Зарубинском броде, встречал митрополита из Царьграда и подготавливал поход на Волынь.

Князь Андрей Юрьевич Боголюбский. Реконструкция М. М. Герасимова по подлинному черепу Андрея Боголюбского.

Князь, построивший крепость на месте Кучкова двора, — это, очевидно, Андрей Боголюбский. Боярство не могло спокойно смотреть на окняжение своих замков.

В 1173 году Андрей задумал новый поход на Волжскую Болгарию; в походе, кроме основных владимирских сил, участвовали муромские и рязанские войска. В «Городце» на Волге в устье Оки (Нижний Новгород, современный город Горький) был назначен сбор всем дружинам. Две недели князья безуспешно ожидали своих бояр: путь им был «не люб», и они, не выказывая прямого неповиновения, нашли хитроумный способ уклониться от нежелательного похода — они «идучи не идяху».

Все эти события свидетельствовали о крайней напряженности взаимоотношений между «самовластцем»-князем и боярством, напряженности, доходившей до такой же степени, до какой дошли в это время княжеско-боярские конфликты на противоположном краю Руси, в Галиче. В том же 1173 году галицкие бояре сожгли на костре княжескую любовницу, мать наследника престола, а суздальские бояре сами освободили себя от военной службы, придумав способ идучи не идти.

1174 год, год безуспешного и бесславного похода на Киевщину, ускорил трагическую развязку. Группа бояр, руководимых Кучковичами, составила в 1174 году (по другим летописям, в 1175 году) заговор против Андрея. Двадцать заговорщиков, в числе которых были Яким Кучкович, Петр, Кучков зять, ключник Анбал, пировали у Петра в Боголюбове, по соседству с княжеским дворцом. Сборище не должно было вызвать особых подозрений, так как происходило 29 июня, в день именин боярина Петра. Яким Кучкович, получивший известие о том, что князь задумал казнить его брата, выступил с речью: «День — того казнил, а нас — завтра; а промыслимы о князе сем!»

Ночью вооруженные заговорщики, напившись в медуше вина, поднялись в княжескую спальню и выломали двери. Андрей хотел взять меч, висевший в спальне, но оказалось, что заговорщики предусмотрительно убрали его; князь, физически очень сильный, долго в темноте боролся с толпой пьяных бояр, вооруженных мечами и копьями. Наконец убийцы ушли, а князь, которого считали мертвым, спустился вниз. Услыхав его стоны, бояре зажгли свечи, нашли Андрея и прикончили его. Та часть дворца, где разыгралась эта кровавая трагедия, сохранилась до сих пор в Боголюбове.

Антропологическое исследование скелета Андрея Боголюбского подтвердило слова летописи о физической силе князя и о ранах, нанесенных ему. По черепу из гробницы Андрея известный антрополог М. М. Герасимов восстановил внешний облик этого незаурядного правителя, бывшего и полководцем, и писателем, и заказчиком превосходных архитектурных сооружений.