Итак, первый выпуск аспирантов оказался удачным. Каждый молодой ученый стал во главе самостоятельной лаборатории. На их примере мы могли проверить правильность установки на поощрение самостоятельного поиска. В дальнейшем на станции и в институте было много аспирантов, и неудачи у них обычно случались именно тогда, когда они шли в своих работах по проторенной дорожке. Случалось, что иногда аспиранты запаздывали с подачей диссертации (большой недочет с официальной точки зрения), но зато зачастую у них получались выдающиеся работы. По сути дела многие сотрудники станции, официально не числившиеся аспирантами, располагали возможностями основательно заниматься своими диссертациями. Так что если говорить о создании высококвалифицированных и самостоятельных кадров, то нашу станцию, пожалуй, можно было выделить среди других аналогичных провинциальных учреждений. Мы ежегодно принимали нескольких аспирантов и большинство из них оказывались хорошими научными работниками.
Станция довольно быстро пополнялась способной молодежью, овладевающей прогрессивными направлениями морской биологии. Учитывая это, Президиум Академии наук в 1952 г. решил преобразовать станцию в Институт биологии моря. Однако Министерство финансов отказалось признать это решение, ссылаясь на то, что на станции еще слишком мало старших научных сотрудников (их было в то время всего четыре).
Итак, нам нужны старшие сотрудники. А где их взять? Готовых морских специалистов немного, да и квартир для семейных людей у нас нет. Решаем строить свои жилые дома. Но для этого необходимо попасть в генеральный план жилищного строительства Севастополя, которое в это время осуществлялось уже полным ходом под руководством специально созданного правительственного комитета по строительству города.
Вскоре благодаря поддержке местных органов власти для нас выстроили хороший жилой дом вблизи станции и обещали в будущем еще два (в последующие годы они были сооружены). Теперь мы смогли значительно пополнить состав сотрудников как старших, так и младших. К сожалению, заселение новых ведомственных домов практически всегда складывается таким образом, что через 2—3 года половину квартир в них занимают посторонние люди.
Ростовский университет направил к нам четырех выпускников. Первыми прибыли Т. С. Петипа и Е. П. Делало — ученицы Ф. Д. Мордухай-Болтовского. Делало держала вступительный экзамен в аспирантуру и произвела на нас большое впечатление хорошей подготовкой и основательностью изложения. Петипа, сославшись на плохое самочувствие, отказалась от экзаменов и попросила зачислить ее лаборантом. В дальнейшем обе они стали зоопланктонистами. При этом Т. С. Петипа проявила большую настойчивость и инициативу в исследованиях, выросла в крупного специалиста по экологии планктонных рачков — копепод — и получила степень доктора биологических наук за работу, представленную как кандидатская диссертация.
Две другие выпускницы — Л. А. Долженко и В. Д. Третьякова, уроженки кубанских станиц, каким-то образом оказались сначала в Симферополе, в недавно организованном Крымском филиале Академии наук. Но через несколько дней они примчались несколько перепуганные в Севастополь: «Нам дали задание — изучить птичье население лесополос, выдали ружья и все охотничье снаряжение. Нас отпустят, если вы согласитесь нас принять». Из них получились старательные сотрудники, и каждая стала в определенной области специалистом: Л. А. Долженко (Дука) — в биологии личинок рыб, В. Д. Третьякова (Брайко) — в биологии организмов обрастаний. Их путь к ученой степени был нелегким и довольно длительным, но в конце концов успешным.
Использовали мы и еще один путь привлечения специалистов — приглашение молодых кандидатов наук, закончивших аспирантуру в других учреждениях, но не получивших там назначения на работу. Именно так пришел к нам радиобиолог Г. Г. Поликарпов. В течение двух-трех лет он развернул на станции настолько интересную и нужную работу, что наша лаборатория радиобиологии заняла видное положение не только в СССР, но и за рубежом. Конечно, в новой малоразработанной области всегда легче выдвинуться, чем в «классических» отраслях науки, и, кроме того, экспериментальные исследования быстрее дают результаты, пригодные для публикаций, чем громоздкие биологические работы, требующие обычно массового материала и длительного его собирания. Но не только в этом дело. Без большого труда, без инициативы, настойчивости, тщательной методики и умения вовлечь коллектив в комплексную работу успеха нельзя ожидать нигде. Г. Г. Поликарпов сумел «зажечь» своих сотрудников и получил ценные результаты, пригодные для важных обобщений. Все это принесло ему степень доктора наук, а позже звание члена-корреспондента Украинской Академии наук.
В одну из поездок в Москву я участвовал в совещании по подготовке научной программы предстоявшей Всесоюзной конференции по рыбному хозяйству. Мне и профессору С. В. Карзинкину поручили сделать на конференции доклады о проблеме биологической продуктивности водоемов. Я в некоторой степени был подготовлен к такому заданию: систематически знакомился с появлявшимися работами по общим вопросам этой проблемы, к тому же они многократно дебатировались на научном семинаре, регулярно проводившемся на станции. Я предполагал, что вряд ли встречу среди деятелей рыбного хозяйства полное сочувствие теоретической постановке вопросов продуктивности. Многие из них понимали под продуктивностью только полезную, промысловую продукцию, а общие процессы, частью которых являлся и выход полезной продукции, их не интересовали. Мне было ясно, что С. В. Карзинкин представит доклад в совершенно другом духе, чем я, но все же решил изложить вопрос в принципиальной научной форме.
Вскоре после возвращения в Севастополь я прочитал в очередном номере «Зоологического журнала» дискуссионную статью Г. В. Никольского под интригующим названием «О динамике численности рыб и так называемой проблеме биологической продуктивности водоемов». Значит, готовится столкновение двух линий — и мне уже обеспечен неблагоприятный прием на конференции как представителю сугубо «академической» науки. В своей статье Г. В. Никольский вообще ставил под сомнение существование гидробиологии как науки. Ясно было, что академик Е. Н. Павловский — главный редактор «Зоологического журнала», одобрив помещение этой статьи, также хорошо понимал, на что она направлена.
Надо сказать, что «Зоологический журнал» в те годы превратился в совершенно безликий орган, заполняющий свои страницы в основном мелкими работами очень частного характера, чуждый не только каких-либо общебиологических проблем, но даже и сколько-нибудь широких вопросов зоологии. Его руководители явно не желали совершить какой-либо шаг, который мог бы потревожить господствовавшую тогда в биологии линию. В этом отношении совершенно иначе выглядел «Ботанический журнал», главный редактор которого академик В. Н. Сукачев соблюдал полное достоинство ботаники как науки. Ни о каких дискуссиях в «Зоологическом журнале» до сих пор не могло быть и речи. И если теперь она начинается, то, несомненно, главный редактор считает ее верным делом.
Вскоре появилось подтверждение — звонок из Москвы. Очень осторожно мне сообщили, что по предложению Е. Н. Павловского и Г. В. Никольского и с согласия Т. Д. Лысенко проблема продуктивности водоемов (по которой я был официальным куратором) в планах Отделения будет заменена проблемой динамики численности рыб, а вопросы гидробиологии пойдут как изучение среды обитания рыб. Я поблагодарил за информацию и ответил, что считаю это решение результатом субъективизма, и тот, кто это придумал, не может отличить фундаментальных проблем от отраслевой науки. Если уж быть последовательным, то в этом случае Зоологический институт должен переименовать свой отдел гидробиологии в отдел динамики численности рыб, ибо последняя есть часть процессов более общего характера, которые и должна изучать Академия наук, оставив рыбохозяйственные вопросы Институту рыбного хозяйства. Можно разрабатывать проблему динамики численности рыб и как теоретическую проблему, но вовсе не за счет гидробиологии. Я сказал, что буду писать о судьбе гидробиологии в Академию наук и уверен, что меня поддержат многие. Мне ответили, что сейчас не время для обострения вопроса и что сделать ничего нельзя, так как руководство уже приняло окончательное решение.