Помню, как я просрочил в Гельсингфорсе отпуск; осведомись, что граф неоднократно изъявлял удивление, что я не еду, и желая предупредить какую-нибудь грубость, которая опять привела бы меня к стычке, я писал ему из Гельсингфорса о политических новостях… что-то о Монпансье — с рассуждениями; знал почти наверное, что г-н Монпансье был совершенно незнакомым лицом для моего государственного мужа, но писал в убеждении, что граф не решился бы на такие письма отвечать замечанием за просрочку. Когда я приехал, Клейнмихель принял меня любезно, благодарил за сообщение интересных политических известий ему, ездившему в глуши по шоссейным работам, и прибавил, что Монпансье — скотина или что-то в этом роде.
Но искусственное состояние не вечно: Мельников так искусно развращал Клейнмихеля, что последний наконец не выдержал, — как говорится, сорвался на скверный какой-то поступок в отношении к добросовестным подрядчикам и, сорвавшись раз, уже потом не церемонился, — наподобие тех слуг, которые, нанимаясь, божатся, что не пьют, — и стараются, во имя божбы, скрывать порок; но если раз господин поймает их на месте преступления, то напиваются после того уже каждый день.
В период лучших отношений наших Клейнмихель просил меня сообщить свое мнение насчет устройства Главного управления путей сообщения, которое он «в настоящем положении оставить не может». Главный форс Клейнмихеля был всегда в симметрии… на бумаге: списки с множеством столбов, озаглавленных буквами разных шрифтов и очерченных самыми лучшими карминными чернилами, гармония цвета поля с цветом надписи на ярлыках и т. п. — в этом заключалась его заслуга, выдвинувшая его в передние ряды по службе. Разумеется, задумав переустройство управления, он прежде всего остановился на симметрии, но и симметрии могут быть достигаемы разными системами. Какую принять? Вот в чем вопрос! Я тогда не знал этого и стал ему предлагать такую систему, за которую он чуть не рассорился со мной.
— Нет, любезный Константин Иванович, вы меня не поняли; пожалуй, по-вашему, можно ограничиться двумя департаментами! Что ж это будет за министерство! Я хочу министерство полное, по крайней мере четыре департамента, только не знаю еще, какие лучше. Можно сделать департаменты: 1) сухопутных сообщений, 2) водных сообщений, 3) железных дорог, 4) публичных зданий, — или: 1) департамент проектов, 2) департамент искусственный, 3) хозяйственный, 4) счетный и, кроме того, департамент железных дорог.
В таком составе и образовалось министерство. Замечательно, с какою последовательностью портилось первоначальное учреждение этого управления, которое, по моему мнению, было совершенно рационально. О шоссе в то время еще не думали, — да и дело немудреное; включать в министерство создание публичных зданий тем менее приходило в голову, что, с одной стороны, и тогда уже наши инженеры успели доказать свою несостоятельность в архитектурном деле, с другой — Россия была богата архитекторами первого разряда. Зимний дворец, дома Строганова, Белосельского, Шереметева, собор Смольного монастыря и Казанский — о том свидетельствуют; но, не говоря о Растрелли, эпоха Александра I представляет творения наших отечественных художников. Захаров построил Адмиралтейство, Воронихин — Казанский собор; при Николае I Тон воздвиг церкви, в которых одна кладка стен превосходит все, что сделано официальными инженерами в тяжелых сырых зданиях, как казармы Конной гвардии и проч.
Только гидротехника не имела в государстве представителей, посему было благоразумно при устройстве управления водных сообщений выписать инженеров и вместе с тем учредить институт инженеров-гидротехников. Так и было сделано, — и, если память не изменяет мне, управление и институт были: водяных путей сообщения, — и дела управления сосредоточивались в двух учреждениях: в департаменте — исполнительные, в комиссии проектов и смет — дела технические.
Когда началось построение шоссе, устройство администрации осталось то же; никому не приходило в голову раздроблять дела в центре управления на сухопутные и водные, когда в натуре они всегда совместны.
Администрации вообще бывают двоякого свойства:
1) такие, которых предметы не имеют взаимного соприкосновения, например подушная подать, таможенные пошлины, внутренние акцизы, кредитная система и пр.,
2) такие, которые заведуют предметами, тесно связывающимися, например: мосты, каналы, шоссе.
Первые администрации могут подразделяться по предметам, связываясь только в голове министра финансов, который законодательным путем обязан уравновешивать отдельные части по мере преобладающего влияния тех или других на внутреннее народное хозяйство.
Администрации второго рода должны непременно подразделяться не иначе, как по местностям. Ежели разделять управление путей сообщения так, как было сделано при Клейнмихеле, то по соединении в каждой, даже самой ничтожной постройке, частей: проектной, искусственной, хозяйственной и счетной, приходилось каждому проходить по всем департаментам и во время каждого антракта заходить к начальнику округа, т. е. каждая бумага по меньшей мере имеет урожай сам-восьмой, а между тем свойства и потребности каждой местности, т. е. самое главное, не присваивается ни одному департаменту; каждый видит только отдельный мост или дорогу, но все они как будто плавают в воздухе: общей идеи нет.
Ежели департаменты делятся на водные и сухопутные, то выходит та же несообразность с натурой; в натуре эти сооружения срастаются.
Положим, что насыпь на шоссе размылась и засорила проходящий под ним канал; в натуре это событие — единое и неделимое, а в бюрократии размыв насыпи шоссе подлежит одному парламенту, а засорение канала — другому! Выходит, как немцы говорят: «Из-за деревьев не видно лесу».
Первоначальное устройство было рациональнее: пути сообщения разделялись на дистанции, которые непосредственно наблюдали за исправностью сооружений и за состоянием вод. Дистанции соединялись в округах, начальники которых, кроме надзора за всеми, собирали сведения о степени местных передвижений, об источниках приобретения материалов и рабочих и о цене их. Эти сведения сосредоточивались в департаменте.
Не знаю, как департамент делился на отделения: по свойству ли путей или местностям; если не по местностям, то это очень дурно, ибо статистика возможна только при средоточиях местностей. Если Клейнмихелю хотелось иметь четыре департамента, то лучше бы он разделил их на департаменты Балтийского, Северного, Черноморского и Каспийского бассейнов вместо отделений одного департамента, таким образом разграниченных, — чем делить их симметрически на бумаге, но нелогично на деле.
Комиссия, т. е. учреждение из подвижных членов для рассмотрения проектов и смет, была тоже полезнее, чем бюрократический департамент. В комиссию сзывались люди опытные по той части или местности, о которых шло дело; они не ограничивались поверкою расчета сопротивлений или прокладкою итогов, но умели судить, в какой мере проектируемое сооружение могло быть полезно в том именно месте или в какой мере оно возможно там из проектированных материалов. Впоследствии назначались в комиссию постоянные члены из офицеров, утративших здоровье на работах в болотной местности или одряхлевших от возраста: таким образом эти ветераны сохраняли способы существования, не переставая быть полезными государству. Все это разрушено.
Еще при герцоге Вюртембергском начали инженеры его пытаться расширить круг своего действия: пустились в архитектуру и в решение вопросов политической экономии, — это как если бы фортепьянный мастер стал считать себя Моцартом, потому что у его инструментов тон хорош… Архитектура, однако, решительно не далась им. Бетанкуру поручено было устроить место для ярмарки в Нижнем, а он поставил пакгаузы так, что они каждую весну заливаются Волгою. Карбоньер построил не помню какое-то здание: оно провалилось. Дестрем, или кто-то другой, устроил канал, в который вода не согласилась течь. Мельников устроил купол на Троицком соборе, но первый ветер сорвал его, как парик с плешивой головы. Отучили они правительство поручать им дела, выходящие из их гидротехнической специальности, и в губернских городах учреждены строительные комиссии, независимые от управления путей сообщения. Клейнмихелю удалось, однако, поглотить эту часть в Главное управление путей сообщения и публичных зданий; но государь приставлял к инженерам дядек из архитекторов; инженеры сохранили за собой только часть подрядную, наиболее жирную.