Царь последовал за мнением большинства, и проект был временно отложен, но граф Муравьев не пожелал признать себя побежденным и позже достиг успеха, убедив императора, что, по секретным сведениям, английская эскадра намеревается занять Порт-Артур в ответ на захват Киао-Чао Германией и что необходимо любой ценой опередить Англию. В результате адмирал Дубасов, командующий русскими морскими силами на Дальнем Востоке, получил от императора Николая прямой приказ войти в Порт-Артур и водрузить там русский флаг. Таким образом, граф Муравьев одержал знаменательную победу над графом Витте, а Россией были приобретены два китайских порта.

Если бы Россия была конституционным государством или если бы даже она имела однородный и объединенный кабинет, министр, который протестовал против столь решительного и важного шага, должен был бы уйти в отставку. Ничего подобного не было сделано графом Витте, и даже, более того, он воспользовался этим случаем, чтобы расширить круг своего влияния. Увеличив протяженность транссибирской железной дороги, он настоял на соединении русского порта Владивосток железнодорожной линией с китайским Ляодунским полуостровом. Под предлогом охраны нужд железной дороги русское правительство добилось от Китая не только аренды Порт-Артура и Дальнего, но также и обширной территории по обе стороны дороги. Граф Витте создал из этой территории, которая находилась исключительно под контролем его министерства, область, где он пользовался почти неограниченной властью. На этой территории были построены новые города, как, например, Харбин и новый порт Дальний. Он под видом охраны железной дороги имел в своём распоряжении целую армию, так же как речной и океанский флоты. Многочисленные чиновники, подчиненные ему и изъятые из ведения центральной власти империи, управляли на этой территории, которая фактически представляла собой громадное колониальное владение на отдаленных границах России в Азии, повелителем которого являлся граф Витте.

Маньчжурское предприятие графа Витте, бесполезное и даже опасное само по себе, являлось особенно роковым для внешних русских дел и может быть рассматриваемо как первопричина русско-японской войны. Если бы правительство удовлетворилось использованием Ляодунского полуострова только как базы Тихоокеанского флота (хотя русский порт Владивосток совершенно удовлетворял этой цели), возможно, что Япония примирилась бы временно с этим положением. Но оккупация части Маньчжурии, помимо Ляодунского полуострова, неизбежно повела к серьезным осложнениям и вызвала столкновение между Россией и Японией, так как нападения со стороны боксеров на Китайскую восточную железную дорогу вызвали оккупацию Маньчжурии русскими войсками в 1900 году, что послужило главным предметом русско-японского спора.

Когда вскоре после этого маньчжурская проблема осложнилась авантюрой Безобразова, Абазы и компании в Корее и на Ялу, час подведения счетов между Россией и Японией пробил, но я повторяю, что начальной причиной для русско-японского конфликта послужила империалистическая политика графа Витте. Тем не менее непосредственной причиной войны была корейская авантюра.

Граф Витте, так же как и его друг граф Ламздорф, открыто боролись с кучкой придворных и безответственных прожектеров, которые привлекли на свою сторону царя и, играя роль тайного правительства, совершенно отстранили министра финансов и министра иностранных дел от участия в решении дальневосточных дел. Но, зная дальновидность графа Витте и графа Ламздорфа, невозможно снять с них ответственность за то, что случилось. Приходится снова отметить тот факт, что в стране, обладающей правильно организованным правительством, министры, оказавшиеся в подобном положении, подали бы в отставку. Вместо этого мы видим, что граф Витте спокойно остаётся на своём посту и наблюдает в качестве зрителя за результатами политики, которой он был бессилен противодействовать. Его alter ego граф Ламздорф не только не подал в отставку, но даже развил удивительную теорию, что в России министр иностранных дел не может покинуть свой пост, не будучи уволен государем, и что его единственной обязанностью является изучение вопросов, связанных с внешними делами империи, и представление своих заключений императору, который в качестве самодержца может решать за или против, и это решение является обязательным для министра.

Граф Витте, конечно, не мог разделять подобного мнения, но его забота о том, чтобы остаться у власти, превысила все другие соображения и помешала ему не только подать в отставку, но даже протестовать перед императором достаточно решительным образом против политики, которая, как он знал, вела к катастрофе.

Это отсутствие характера, которым отмечены известные фазы карьеры графа Витте в период, предшествующий войне, подчеркивает лучше, чем что-либо, недостаток энергии и необходимых для государственного человека качеств так, как они проявились в наиболее критический период. Д-р Диллон включил в свою книгу письмо, адресованное графом Витте императору Николаю, датированное 28 февраля 1905 года, в котором он излагает с откровенностью и определенностью, заслуживающими величайшей похвалы, соображения, почему совершенно необходимо было немедленно начать мирные переговоры с Японией. В том же самом письме он настаивает на необходимости не медлить далее с успокоением общественного мнения России, глубоко взволнованного военными неудачами, путем искренней и решительной постановки вопроса о конституционных реформах. С неутомимой настойчивостью он отстаивает эту точку зрения перед царём и его советниками, гражданскими и военными, и, начиная с этого момента, вплоть до заключения договора, который был подписан графом Витте, он обнаруживал твердость и ясность ума, которые ставят его в первый ряд среди величайших государственных деятелей.

Во время переговоров в Портсмуте он обнаружил не только исключительный талант как руководитель переговоров, но также твердость характера и самозабвение, которые не отличали его в другие периоды его деятельности. К концу переговоров наступил тот ответственный момент, когда, хотя он вполне сознавал, что ему придётся встретиться лицом к лицу со своими соотечественниками по возвращении в Россию, он взял на себя ответственность за все последствия и даже odium договора, последовавшего в результате несчастной войны, и неизбежно позорного для России; он проявил также моральную стойкость в игнорировании указаний из Петербурга, которые были часто противоречивыми и иногда носили печать неискреннести; принял на себя всю ответственность за компромисс, наиболее благоприятный, чем Россия могла бы ожидать, но всё-таки такой, который по самой природе своей мог вызвать позже упреки в его адрес. Условия Портсмутского договора, принимая во внимание обстоятельства, сопровождавшие его заключение, были весьма льготны для России. Японцы отказались от требований, которые затрагивали жизненные интересы и достоинство России. Российская империя не платила военных издержек, сохраняла свой флот и не теряла ни пяди своей национальной территории. Правда, Россия уступала Японии южную часть острова Сахалин, но этот остров был приобретен только в сравнительно недавнее время и использование его было для нас весьма трудно, в то время как японцы всегда заявляли свои претензии на обладание им. Портсмутский договор, таким образом, может быть рассматриваем как весьма благоприятный сам по себе, но что придавало ему особую ценность, это то, что он открывал путь к установлению нормальных отношений с Японией и, более того, к действительному сближению и даже к союзу между обеими странами. Граф Витте обнаружил большую предусмотрительность, учитывая эту возможность ещё до отправления в Портсмут и пытаясь зондировать почву через д-ра Диллона у японского посла в Лондоне.