Что всегда производило на меня неприятное впечатление, это его голос, который звучал очень резко и особенно его произношение, усвоенное им в юности, когда он жил в Одессе, где население чрезвычайно смешанное и состоит из греков, румын и других южан. Это произношение, которое было для него обычным явлением, чрезвычайно резало ухо, так как я привык к чистому и элегантному языку, употреблявшемуся нашим великим поэтом Пушкиным, языку, на котором говорили вся культурная Россия и население обеих столиц, особенно Москвы.
Граф Витте, как известно, был "самоучка". Он не был по рождению совсем простого происхождения: его отец, который был провинциальным чиновником иностранного происхождения (я думаю, датчанин), занимал довольно высокий пост на государственной службе, а мать принадлежала к одной из лучших фамилий России. Но, закончив образование в его родной провинции, он не начал делать бюрократической карьеры, которая являлась единственным путем к достижению высокого чина в этот период. Он поступил на службу крупной частной компании, которая владела Юго-Западными железными дорогами в России, и первые двадцать лет своей службы провёл там. Одаренный редкой энергией, он прошел все ступени службы, не уклоняясь от самых незначительных обязанностей, вплоть до должности начальника станции, и благодаря всестороннему знанию железнодорожного дела он был призван в Петербург Александром III в качестве эксперта по железнодорожному делу, столь важному в то время для России.
В Петербурге его кипучая деятельность скоро вышла за рамки специальности, и он сделался авторитетом не только по железнодорожному вопросу, но и по вопросам экономической жизни страны. Его восхождение по ступеням чиновничьей иерархии было весьма быстро, и всего через несколько лет после прибытия в Петербург он уже встал во главе министерства финансов. Он занимал этот пост (исключая 1903 – 1905 годы) до того самого дня, когда, как мы видели, сделался главой первого конституционного правительства России.
Ум графа Витте всегда был направлен на практическое разрешение вопросов; его политические и экономические взгляды не были проникнуты глубоким пониманием проблем с государственной точки зрения или подкреплены знанием законов, которые управляют жизнью человеческого общества. Этим отчасти объясняются, как я думаю, некоторые из его ошибок, но, хотя я не раз был поражён отсутствием у него того, что принято называть высокой культурой, и общей основной идеи, я не могу пойти в этом направлении так далеко, чтобы согласиться с Бомпаром, который в своей статье, напечатанной в "Revue de Paris", высказывает мнение, что графу Витте не доставало самого элементарного знания финансовой науки.
Несмотря на это утверждение, Бомпар признает, что граф Витте был "администратором большой интеллектуальной силы, финансистом с широким кругозором и выдающимся государственным деятелем". Это суждение делает честь беспристрастию бывшего французского посла в Петербурге, политические разногласия которого с графом Витте никогда не прекращались, но мне кажется, что это суждение не отдает должного гениальности графа Витте. Без колебания употребляю я слово "гениальность", потому что граф Витте в известную пору его деятельности проявил нечто большее, чем простой талант.
Можно ли с полным правом сказать, как делает это д-р Диллон в своей книге, что граф Витте был "единственным государственным деятелем, которого дала Россия со времен Петра Великого"? Я так не думаю. Его деятельность изобиловала ошибками, от которых Россия жестоко страдала, чтобы было возможно отвести ему столь высокое место в истории страны. Я думаю, было бы более правильным сказать, что в известные периоды его деятельности благодаря смелости взглядов и решительности, с которой он проводил свои планы в жизнь, его можно поставить наряду с величайшими государственными людьми всех времен и всех наций. Но в иные времена и, к сожалению, в очень критические моменты он не оказывался на высоте положения. Это происходило скорее от недостатка характера, чем интеллекта, так как в противоположность личности Столыпина он обнаруживал себя как человек, моральные качества которого не всегда были на одном уровне с его интеллектуальной одаренностью.
Не умаляя замечательной деятельности графа Витте, всякий может отметить тот факт, что он не следовал в своей работе какой-либо определенной схеме и что она представляла разнообразные и часто противоречивые фазы. Чтобы объяснить эту аномалию, необходимо представить себе ту обстановку, которая влияла на него в течение пятнадцати лет государственной деятельности.
До провозглашения конституции 1905 года в России не было однородного кабинета министров, не было ни председателя Совета Министров, ни даже постоянного совета в полном смысле этого слова. Император в известных случаях созывал министров на совещание под своим председательством, чтобы рассмотреть тот или иной вопрос особой важности, но такие случаи бывали редки, как правило, каждый министр работал отдельно с императором и получал указания, исходящие только непосредственно от государя.
В результате получалось, что министры не были связаны между собою единством работы и даже, больше того, поддерживалась полная независимость друг от друга.
Царь Александр III, очень ревниво оберегавший самодержавный режим, заботливо направлял министров именно по этому пути, и всякая попытка с их стороны собраться вместе в целях достижения согласованного решения по какому-либо вопросу рассматривалась им как стремление ограничить его власть.
Император Николай не внес изменения в этот порядок и даже усугубил его, созывая министров на совещания ещё реже, чем то делал его отец. Если отметить также, что министры не подлежали парламентскому контролю и что все усилия земств расширить сферу своей деятельности строго преследовались, можно только удивляться, как подобного рода система не вызвала значительно раньше, чем это случилось, полной дезорганизации в жизни одной из величайших империй, известных в новейшее время.
Как только граф Витте сделался министром финансов, он сейчас же обнаружил явную склонность доминировать над другими членами кабинета и стал de facto, если не de jure, действительным главой русского правительства.
Осуществления этой цели он достигал не только благодаря своей властной натуре и безусловному доминированию над своими коллегами, но также и тому, что, будучи министром финансов, он поставил все министерства в зависимость от себя, так как Александр III совершенно доверял ему, отказывая в санкции кредита без согласия графа Витте.
Но это превосходство не долго удовлетворяло честолюбие графа Витте, который мечтал распространить свою деятельность на руководство всей политической и экономической жизнью страны, чего в конце концов и добился.
Таким образом, он осуществлял контроль над бесчисленной армией чиновников всех наименований и рангов в войске, во флоте, даже на дипломатической службе. В дальнейшем его стремление бесконечно распространять власть государства на различные сферы деятельности привело к тому, что в течение десяти лет он был действительным господином 160-миллионного населения империи.
Я уже отмечал, что соотечественники графа Витте не отдавали должного его деятельности. Мне же кажется, что министр, который имеет на своём счету успешное выполнение трёх задач – монетной реформы, Портсмутского договора и конституционной хартии 1905 года – заслуживает быть поставленным в один ряд с величайшими государственными деятелями не только России, но и всего мира.