Эскадрон по-прежнему строился в 3 шеренги. Расстояние между отдельными эскадронами точно не определялось:

«Интервалов между эскадронами точно назначить невозможно, понеже по месту, где экзерциция производится, назначиваются, или по повелению генерала, который смотрит, однакож ежели место даёт и генерал точно не прикажет, то интервалам в такой дистанции быть, чтоб при делении из трёх в две шеренги оные интервалы наполниться могли, то есть: четвёртая часть той дистанции, которую эскадрон во фронт стоя занимает, а от другой стороны стоящего эскадрона поставляется толикое число, и тако будет эскадрон от эскадрона отделён на полдистанции стоящего во фронте эскадрона; литаврам же быть на правом крыле выше трубачей» (81, с. 16—17).

Вооружение кавалеристов оставалось прежним. Появился новый род кавалерии — карабинеры (в 1763 г.). Они были созданы из переформированных конных гренадеров, и большинства драгунских полков.

Перед началом атаки, по команде: «Палаши вон!» — всадники выхватывали клинки:

«Правой рукой проворно ухватиться не взмахивая через левую, которой держат в своём месте повод, запалашной у эфеса гриф всей ладонью крепко не нагибая ни тела, ни головы; к чему для способности наблюдать, чтобы у всех чинов на портупеях палаши в такой пропорции были, чтоб как при вынимании палашей, так и при положении оных в ножны людям нагибаться нужды не было.

Выдернуть палаш из ножен одним разом и вынести перед себя, держа протянутой рукою крепко в такой пропорции, чтоб эфесная тарелка была против рта и её палашный клинок к себе плашмя, а конец палаша чтоб был в верхах в совершенной прямизне, отнюдь не шатаясь» (81, с. 89).

Затем палаши держали у плеча обнажёнными.

Теперь на начальном этапе атаки кавалеристы не двигались разомкнутыми шеренгами. Она производилась плотным строем, что не требовало остановки перед фронтом противника. После команды «Ступай!» весь полк большой ступью до 100 шагов вперёд идёт…»

«В то же время полк малой рысью, потом большой, а после добрым галопом, например, до 100 сажень или как место даст, едут и командуется: «Ступай вперёд».

Сие значит действительное сражение с неприятелем, тогда полк во всю конскую пору скакав атакует, например до 50 сажень» (81, с. 41).

Опрокинутого врага по-прежнему атаковали врассыпную, теми же способами, что были приняты ранее (81, с. 43—44).

Конники с лошадьми непременно должны были упражняться каждый день, независимо от времени года:

«Проезжать лошадей зимой и летом ежедневно, разве когда прежестокие морозы или метелицы случатся, то такие дни пропускать…» (81, с. 71).

Лошадей приучали к стрельбе и взрывам. Кавалеристов учили также пешему бою.

Но данные методы были применимы лишь в сражениях с европейскими армиями, в которых регулярная кавалерия использовала аналогичную тактику, основанную на таранном ударе в плотном строю. Для войн на Востоке такая система боя не годилась.

Турецкие и татарские всадники умели применять плотный строй не хуже европейцев, но не обладали крупными мощными лошадьми для успешного проведения сомкнутых атак, и не имели единообразного вооружения. Распространение огнестрельного оружия заставило их отказаться от конской брони, а социальные катаклизмы, как и в Европе, способствовали исчезновению «рыцарства».

Строй применялся в схватке с равно вооруженным, имеющим лёгких лошадей, противником. Атаковать же «в лоб» тяжёлую европейскую кавалерию означало заранее обречь себя на поражение. Турки и татары использовали тактику рассыпного боя, где каждый всадник, вооружённый на свой вкус, мог с наибольшей эффективностью воспользоваться своим умением.

Даже лёгкие регулярные гусарские полки в массе своей уступали в индивидуальной подготовке восточным природным конникам, не говоря уже о тяжёлой коннице. Лишь казаки и иная иррегулярная кавалерия могли сражаться с ними на равных.

Исходя из этих соображений, русское командование должно было использовать как можно больше природных всадников, придавая их регулярным полкам в качестве прикрытия, но, видимо, финансовые трудности помешали этому и для войны с Турцией 1768—1774 гг. был выделен лишь небольшой казачий контингент. В этой ситуации оставалось одно: всё время держать регулярную конницу под прикрытием пехоты и артиллерии, иначе, оторвавшись от основных сил, она была бы мгновенно уничтожена массой вражеских конников.

Первая летняя кампания 1769 г., прошедшая без крупных сражений, но в постоянных маршах и мелких стычках, показала полную несостоятельность тяжёлой кавалерии в таких действиях и Румянцев посылал Екатерине II письма и реляции следующего содержания:

«Кирасирские и карабинерские полки посажены сколько на дорогах, столько и на деликатных и тяжёлой породы лошадях, которые больше на парад, нежели к делу способны. Во всю кампанию надобно им было запасать сухой фураж, поелику на полевом корме они изнуряются. Самая ж аммуниция кавалерийская есть бремя, отяготительное всаднику и лошади. Для сего в прошедших операциях и нельзя было той пользы произвесть нашей кавалерии, к которой могла бы она иметь случай…»

«Сей род конного войска (драгуны — В.Т.) принят во все другие армии, яко наиспособнейший к службе, потому что сию конницу двояко можно употреблять, раз на лошадях, а иногда и спешив, где нужно скоро перенестись пехоте».

«Ибо я лошадей велю под сих драгунов купить лёгких пород степных, которые нужду без ослабления переносят, следственно и дешевле они обойдутся и по пропорции состояния, для которого сия конница устраивается, дать и приличную людям аммуницию. Теперь же в кавалерийских полках, из коих в оной уже требуется по 500 лошадей нет удобности заменить оных другими лёгкими, потому что настоящая ам-муниция кавалерийская по тягости своей требует к понесению оной лошади большой и особливой силы…»

«Я сколько не старался щадить оную и с половины почти кампании Его высочества и другие карабинерские полки отправил в Польшу, но и на сём обратном и по вольном марше едва не все их лошади пали, яко не могущие нести никаких трудов, хотя наидорожшею ценою покупаются» (118 т. 2, с. 382).

Тем временем Румянцев вёл малую войну с небольшими отрядами турок и татар, высылая против них отдельные соединения кавалерии, иногда при поддержке пехоты. До нас дошли его реляции об некоторых удачных действиях против татарской кавалерии (117, с. 29—30).

Румянцев понимал, что кавалеристов надо обучать иной тактике, нежели атакам на врага плотным строем, поскольку турки и татары их не принимали и, рассыпаясь, уходили из-под удара, стараясь выманить русскую конницу подальше от расположений пехоты, обстреливали её из луков и огнестрельного оружия. В данном случае, всадники могли оказать сопротивление единственным способом — вести ответный огонь из карабинов и пистолетов. Румянцевым были выработаны следующие правила:

«1. На лошадях тело — как в пехоте; колени крепко, ноги к лошади, сабли прямо и подле правой ольстры держать.

2. Маршировать при экзерциции всегда рысью, сомкнутыми шеренгами, заезжать и атаковать вскачь, имея саблю при атаке поднятою против глаз.

3. Фланкерам и в рассыпной атаке огненным и белым ружьем действовать с надобным к тому обозрением, осанкою и искусством, прикладываться и замахи делать, приподнимаясь на стременах, которым быть так, чтобы, когда на них ездок встал, кулак подложить можно было.

4. Учить из карабинов стрелять, построя чрез эскадрон в две линии и от передовых по полуэскадрону высылать шагов на 100 вперёд, и по шеренгам стрелять, а, выстреля, разделясь на 4 части, поспешно назад заезжать, и, как оба выстрелят, то другой половине эскадрона выехать также далеко вперёд и продолжать сей огонь производить пристойно противу маячащих неприятелей, чтоб их отогнать. А и при ретираде делая только всё наоборот, что тут — вперёд, там — назад».