В 1068 г. к Черниговским землям подошли 12000 половцев[113]. У Сновска их сумело разбить русское войско Святослава в 3000 воинов, большая часть которого, скорее всего, состояла из пехотного ополчения — «воев» (169, с. 60).

Владимир Мономах оборонял Чернигов от половцев и своего дяди Олега всего с сотней дружинников (39, с. 66). Возможно, ему помогало какое-то количество ополченцев-горожан.

Что касается вооружения русских всадников, то по этому поводу написан ряд больших трудов таких исследователей, как А.Ф. Медведев, А.Н. Кирпичников или М.В. Горелик. Их работы основаны на археологическом материале и повторяться мы не будем. Однако считаем необходимым затронуть тему возникновения на Руси такого важного защитного элемента, как конская броня, так как это непосредственно относится к разбору тактики русской конницы.

Надо сразу сказать, что в отличие от литературы Западной Европы, отечественные летописи крайне скудно освещают вопросы военного снаряжения и тактики; точно также обстоит дело с изобразительными материалами — миниатюрами и иконами. Это связано с тем, что созданы они, в большинстве своём, в монастырях, людьми, далёкими от военного дела. А посему нам пока остаётся полагаться только на археологические материалы, собственную логику и интуицию.

Единственным местом в летописях, где упоминается о наличии конской брони у русских, является описание похода 1252 г. князя Даниила Галицкого на помощь венгерскому королю в борьбе против Тевтонского ордена:

«Данила же приде к нему исполчив все люди свои. Немцы же дивящеса оружию татарскому беша бо кони в личинах и в коярах кожаных и люди во ярыцах, и бо полков его светлость велика, и оружием блистающася сам же еха подле короля» (42, с. 814).

Боевое конское оголовье, найденное в селе Ромашки в Порасье, позволили А.Н. Кирпичникову и Е.В. Черненко сделать вывод о существовании конского доспеха на Руси (225, с. 65). Это предположение вызвало негативную реакцию со стороны М.В. Горелика, который в нескольких статьях доказывал невозможность применения такого снаряжения в русской коннице (244, с. 268—269)[114].

М.В. Горелик мотивировал свою позицию по этому вопросу тем, что в летописях напрямую говорится о «татарских каярах», а не о русских, что же касается найденного оголовья, то он связывает его с литовским боевым комплектом (244, с. 269). Тем не менее, в более поздней статье М.В. Гopeлик всё же допускает возможность использования конского доспеха в западных русских княжествах[115], но при этом добавляет, что опыт Даниила был единственным и до XVII в. так и не нашёл широкого применения на Руси. Но напрашивается вопрос, зачем же тогда в русской коннице эту защиту стали использовать в эпоху, когда распространилось огнестрельное оружие? Когда в Европе, наоборот, возникла тенденция к облегчению брони и вообще полному её устранению, так как она всё равно не могла предохранить воина от пуль?

Сведения о доспехах для коня, относящиеся к XVII в., мы находим в «Уставе ратных и пушечных дел…» Онисима Михайлова (1607-1521 гг.):

«…а по правую сторону того урядного полку пешаго, доведётся устроити полк конных людей, или с однем двадесят в одном ряду в полных доспехах от главы и до ног и лошади б у них были окованы, а больше б того числа не было, а стояти вместе тесно, а за ними стоять всем рядовым дворянам, и детям боярским, и иным служивым конным воинским людям. Да ещё доведётся таким же доспешным людям, по два в ряд за всем конным полком стояти, и так стояти сотня за сотнею в один ряд и конных людей укрыти теми доспешники, а с другой стороны будут они укрыты воинскими пешими людьми, а полку конному доведётся стояти подле пеших людей с правой стороны, а не добре наперёд выдаваться и не противу перваго ряду» (148, с. 87).

Из описания видно, что русская конница, как и везде, строилась плотной колонной в несколько шеренг. В первой стояли тяжеловооружённые воины, прикрывая всадников, экипированных похуже. Кроме того, Михайлов, видимо, допускает возможность выделения из строя двух шеренг тяжеловооружённых, которые стояли бы за каждой колонной на некотором расстоянии, для поддержки в случае неудачной атаки. Можно допустить, что вторая шеренга всадников применяла «долгие» копья, которые Онисим Михайлов причисляет к вооружению пехотинцев (148, с. 87). О таких же копьях конников-новгородцев есть сведения в Иоасафовской летописи (от 1456 г.).

Почему же, если следовать версии М.В. Горелика, русские всадники до XVII в. не применяли конского доспеха, хотя всю историю существования Руси постоянно воевали с кочевниками, которые его использовали?

Вчитываясь в летописи, особенно в описание похода московского войска на Новгород (в 1456 г.) и в тот эпизод, когда татарские и московские конные стрелки буквально расстреляли новгородскую конницу, лишь минимальный процент которой составляли дружинники, имевшие доспехи для лошадей, начинаешь сознавать полную несостоятельность версии Михаила Викторовича:

«Вой же великого князя, видевшие крепкие доспехи на новгородцах и начаша стрелами бити по конях их. Кони же их, яко возбесиша, и начаша метатися под ними и с себя збивати их. Они же, не знающе того боа яко омертвеша и руки им ослабеша, копиа же имяху долго и не можаху возднимати их тако, якоже еть обычаи ратном, но на землю испускающе их, а коням бьющимся под ними, и тако валяхуся под кони свои, не могуще сдержати их» (40, с. 49).

Естественно, первый же удар обрушился на беззащитных коней, что привело к моментальному поражению новгородцев. И хотя мы знаем, что их конница, в массе своей состоявшая из людей не военных, а из «мастеров всяких, плотников и гончаров», «которые отродясь на лошади не сидели» (83, с. 391) всё равно потерпела бы поражение от немногочисленных, но профессиональных всадников московско-татарского войска, этот факт лишь ускорил развязку сложившейся ситуации.

Вряд ли русские дружинники, выходя на бой со степняками на незащищённых лошадях, каждый раз ставили себя в аналогичную ситуацию.

Пожалуй, можно подвести черту и с полной уверенностью утверждать, что русская конница была экипирована ничуть не хуже её восточных или западных противников. Прямым доказательством тому является сообщение в летописи (неважно какого типа были доспехи: русского, татарского или западноевропейского, важно, что использовали их русские воины), и упоминание о броне в Уставе XVII в.

Боевые методы русских конников были похожи на европейские, но важным преимуществом было то, что на Руси использовался больший процент конных стрелков. В «Сказании о некоем молодце, коне и сабле» воспевается молодецкая лихость и подробно перечисляется содержимое колчана русского воина:

«А в нём триста стрел: полета киберей, семьдесят аргичев, восемьдесят ташлыков, тридцать сверег, оприченно налобных стрел (прим. кроме обыкновенных). А всякая стрела — морская трость: натрое колото и начетверо строгано, и наливано в них красного золота аравитского» (94, с. 237).

Число дружинников, которые специально обучались стрельбе из лука, было невелико; городское и сельское население давало войску стрелков из охотников и пастухов, но лишь немногие из них могли вести стрельбу с коня. За год или два подготовить нужное число настоящих всадников-стрелков невозможно, поэтому русские князья были кровно заинтересованы в постоянном притоке конных лучников из числа кочевников. Становится понятной политика, скажем, Ярослава Мудрого, который позволил разбитым им печенегам, торкам, берендеям селиться в Поросье, на границе Киевской Руси. Они приняли власть Киева и стали верно служить князьям под известным нам этническим названием «чёрные клобуки». Позже к ним присоединились половцы, подвергшиеся давлению со стороны монгольских орд.