А оно оказалось золотом. И я сразу физически это на себе ощутил, поскольку в мешочке было килограмм около двадцати, которые я, естественно, уронил. И не просто уронил, а себе на большой палец правой ноги. Ноготь отбил дочерна. Больно-то как было, а уж обидно-то! Сгоряча я даже рассердился на Шамиля, мол, почему не предупредил о технике безопасности, вдруг бы человек покалечился нечаянно.

Зато после, вспоминая, мы оба долго-долго над этим случаем хохотали. Тяжелый металл – золото, и характер у него такой же: не любит оно - когда на него смотрят без дела.

МАЛЬЧИК И АККОРДЕОН

(История, написанная по воспоминаниям губернатора Красноярского края А.Г. Хлопонина, уроженце города Коломбо (Шри Ланка) о своем детстве)

Одному мальчику купили аккордеон. Мальчик был маленький, а аккордеон большой, очень большой, очень-очень… Поэтому мальчику из-за аккордеона ничего не было видно. И люди тоже его не видели. Всем казалось, что аккордеон сам по себе играет.

Мальчик ходил в музыкальную школу. Там он должен был научиться играть на аккордеоне ещё лучше. Так думали родители мальчика. Но когда он приходил, учителям казалось, что аккордеон сам по себе пришел: мальчика-то совсем не было видно, потому что он всегда находился где-то с другой стороны, а то аккордеон упадет.

В глазах у мальчика появилась грустинка. Ему так хотелось видеть мир! А ведь мир – это не один большой аккордеон, правда же?

И вот однажды мальчик вышел из дома вместе с аккордеоном, но не пошел в хорошую музыкальную школу, а пошел в соседний уютный подъезд, прикрылся там в уголке аккордеоном и уснул в печали.

И снится мальчику, что вокруг него золотистый мерцающий знойный остров посреди океана. И океанские волны бегут к нему со всех сторон, радуются. И звучит музыка большого Лондонского симфонического оркестра. Волны надвигались на него, как меха гигантского аккордеона, но так и не успели сомкнуться, потому что мальчик взмахнул крыльями ( Да-да, крыльями! Это же сон!) и полетел высоко-высоко. И вот он летит, а внизу под ним сверкающие белизной дивные горы, похожие очертаниями на древнего спящего воина. А потом - широкая могучая река - долгая с разворотами, словно песня, посреди бескрайнего леса,.. А потом – неохватная взглядом тёмная, чуть скрасна, тундровая даль вся в тающих снежно-белых веточках весенних речек… А потом - синий холодный льдистый океан со скалистыми островами вдали и громадными китами-белухами, стремительно скользящими под водой за вкусной-превкусной рыбой-белорыбицей. Мальчику хотелось лететь и лететь, смотреть и смотреть, но … тут он проснулся. И снова перед ним, словно неохватные Гималайские горы, стеной стоял милый добрый вечный аккордеон.

И вдруг откуда-то с той стороны, из-под аккордеона, протиснулась к мальчику маленькая худенькая мохнатая кошачья лапка с коготками. Мальчик так обрадовался, что вытянул потихонечку, осторожненько так, оттуда целого котёнка. Котёнок как обрадуется, как обнимет мальчика, будто отца родного нашел!

Мальчик с повеселевшими глазами отодвинул от себя страшный аккордеон и тут же увидел другого мальчика, между прочим, очень озабоченного пропажей котенка. «Давай меняться! Ты мне котенка, а я тебе – целый аккордеон!» - предложил владелец аккордеона. « Идёт!» - милостиво согласился хозяин котенка.

С тех пор у каждого из них своё счастье появилось. А что сказали родители мальчика, когда через месяц узнали, что их сын вовсе не ходит в музыкальную школу– это не важно. Совсем не важно. Зато котик-то - вон какой ласковый да упитанный. А главное – сон-то аккордеонный… сбылся! Не скоро, не сразу, но всё-таки.

ЗВАН-ГОРА

- А я вам говорю - есть там пещера! Ну, как это «нет»? Ну, и что? Ну, ходили вы там двести двадцать раз, там не только вы ходили, там и до вас и без вас много народу перебывало... Только не каждому то место открывается! Не каждому!.. Почему мне открылось?.. Да, потому что... Это... А шут его знает! Буду я ещё тут с вами гадать! Открылось и открылось. В роду у нас люди были простые, работящие... Червоточины в нас нет... Может, поэтому? Не завидовали никому никогда. Работали и работали. Знали, каким потом честный хлеб достаётся.

- Егорыч, а можно кому-нибудь ещё ту пещеру увидеть? Ведь всё вокруг с пацанами излазили, везде тусовались, и по Зван-горе чуть не каждый день ходим, всё о ней слыхали, а видеть там - ничего не видели... Только один ты остался из тех, кто ту пещеру видел и сам в ней побывал... Ну, будь человеком! Своди нас туда хоть разок, покажи! Мы и отстанем. И смеяться не будем... Честно-честно!..

- Это вы-то, оглоеды, смеяться не будете?! Ну, да!.. Нет у меня к вам веры никакой! Вы ж безобразники натуральные... Сколько раз вы надо мной смеялись? Сколько озоровали, бесстыдники?.. Я вас спрашиваю!!

- Да ладно, Егорыч, наезжать-то... Мы ж по-честному хотели. Правда, Вовка? Хотели по-честному?..

- Правда!.. Своди нас туда, Иван Егорыч! Паж-жа-луста!..

- Ну, ты глянь в Вовкины глаза! Смотри, как парень в пещеру хочет! Раньше титьку у мамки так не просил!.. А тебя просит. С уважением. Да, Вовк?..

- Эх, ребята, замучили вы меня!.. Лучше отстаньте!.. Не верю я вам. Не верю!

- Ну, ладно, Егорыч... Ты уж на нас не обижайся. Мы даже думали тебе... может... денег предложить? Ну, это... как за работу, в общем... Как проводнику - за труд как бы...

- Деньги?.. Мне?!.. Ах, вы!.. А, ну, марш отсюда! Чтоб духу вашего здесь не было!.. Вот же поганцы какие!.. Ну, я тебе, Митька, припомню!.. И чтоб мимо ворот моих!.. Чтоб!.. А-а.. Ну, вас, к едрене-фене!..

Поганцы такие: всё на деньги переводят. А? И откуда в них это? Паразиты! Особенно Митька Лалетин! Вовка-то, ладно, пацанёнок ещё. А тот!.. Бугай здоровый! И шебутной - в отца! Ох, Генка Лалетин, Геннадий Иваныч не знает! Ох, он Митьку исполосовал бы ремешком-то по мягкому месту!.. Ви-идел я, как Митюня с такими же, как сам, охламонами водочку-то за огородами попивал... Поди и покуривал!... Не могёт быть, чтоб их мамка про то не знала! Значит, выгораживат... Генка дознается, ну, и влетит же поганцу! Батя на двух работах вкалывает, а сынок, значит, водочку... И Лалетихе достанется. Жалко её, да, что поделашь? « Кошка скребёт на свой хребёт».

- Иван Егорыч!..

- Чего тебе, Вовка? Что за братцем-то своим не побёг? Думашь, не знаю, что он за огородами делат? А кто прошлым летом мне на лысине зубной пастой крест нарисовал? Да ещё ведь кружочком обвели! Думашь, Егорыч не догадался?.. Самый жаркий день был в году! Ну, вздремнул я чуток возле своих облепих в своём саду... Кому какое дело?! Да, ладно, не мотай головой!.. Знаю, что братец тебя надоумил. У самого - тямы бы на то не хватило.

- Не я это...

- Не ври! В глаза смотреть!.. Вот так. Что? Голова опускается? Значит, не совсем ты ещё спорченный?.. Уже хорошо.

- А про пещеру расскажете?..

- Ишь, навострился!.. Ладно, расскажу. Слушай, только не перебивай, не то по шеям получишь... Значит, так. Чтоб тебе жизнь мёдом не казалась, рассказывать я тебе начну с самого начала, про которое ты думаешь, что ты его знаешь... Ничего подобного! В этой истории никто не могёт знать всего. Никто! Кроме Господа Бога!

А было так: давно ещё, лет, поди сто пятьдесят назад, если не больше, проходил в наших краях тракт купеческий. Как раз промеж Малой да Большой Зван-горами. И поселились там, в пещерах, лихие люди, душегубы. Шайка. Разбойничали. Атаманами у них два брата были, два Ивана: старшой да меньшой. Слыхал про золотых зайцев-то?..

- Не-ет... Из золота, что ли?..

- Ну, да! Людей так работящих называли. Старателей. Уходили они в одиночку в тайгу за лучшей долей, золотишко там мыли. Работа тяжёлая. Впроголодь жили. А потом с добычей к людям возвращались. Только мало кто из них разбогател. Грабили их. Охотились на них, как на зверей. Отнимали у них золото, а самих - убивали. Приходилось им выходить из тайги тайно, петлять, как зайцам. Оттого их и прозвали в ту пору «золотыми зайцами». Вот на них и охотились братья Иваны с подручниками своими. Много они людских душ загубили. И купчишками, конечно, не брезговали, грабили всех подряд, кто попадётся.