Томас показывал на голубей, роившихся над линией рельсовки, которая шла мимо мороженицы.

— Папа, я полечу прямо-прямо в небо! Я буду летать под радугой и где облака! — Ему никак не сиделось на месте.

Завибрировала инфокарта. Я думал, это опять Чешир, но все равно поглядел на экран. Нет, Лили — напоминает мне, что я должен дать Томасу дневную дозу лекарств: он уже начал подготовительную медикаментозную терапию.

Потом я повез Томаса обратно к Лили, и он заснул в машине. Остановившись перед дверью Лили, я повернулся посмотреть на него — на своего сына, которого я считал еще младенцем и который стоит на пороге царства, куда мне вход заказан. Что-то он слишком крепко заснул — крепче, чем обычно, когда ему случалось задремать в машине.

Я выскочил, открыл дверь с его стороны, сунулся в салон. Лицо у Тома было восково-бледное, дышал он еле заметно. Я потряс его за плечо. Он обмяк, голова свесилась на грудь.

У меня чуть сердце не остановилось от ужаса. Я тряс Томаса, пытался его разбудить, и одновременно названивал Лили. Она выскочила из дома, следом бежал Ричард — он уже вызывал «скорую».

— Что с ним?! — заорал я Лили. — Реакция на лекарства?

— Черт побери, я-то откуда знаю? — завизжала Лили в ответ.

«Скорая» приехала через десять минут — просто чудо, ставшее возможным лишь благодаря тому, что дороги вокруг Серебристых Пальм были прилично отремонтированы.

Я поехал на хвосте у «скорой», но безнадежно отстал задолго до больницы.

Глава пятнадцатая

Боевой вылет

Еще затемно Пери разбудила мускулистая девушка с короткой светлой стрижкой.

— Меня зовут Латона, — сказала девушка. — Пошли.

Пери подхватила Хьюго — и бегом бросилась догонять Латону: ее фигура, обтянутая серовато-голубым изолятом, и голубые крылья так и норовили растаять в предутренней мгле среди деревьев. Пери видела Латону накануне и запомнила, как играл на ее лице отблеск костра и как жадно и сосредоточенно слушала она Беркута.

Пери с Латоной вышли на главную поляну. Беркут, Сойка и Рафаэль глядели на инфокарту в руках Нико — их лица, подсвеченные снизу сиянием экрана, словно парили в темноте; Пери с Латоной присели на песок рядом с остальными летателями.

Нико кивнул Пери, когда она села, да и все прочие держались так, словно она тут своя — и Пери вдруг поняла, что ощущение это незнакомое, но приятное. Хьюго принялся сосать, а Пери внимательно слушала Нико, пытаясь понять, что стряслось. Остальные, кроме Нико, жевали питательные пастилки.

— Так вот, — говорил Нико. — Я раздам каждому по инфокарте. Почти весь день проведете в воздухе, потом спуститесь отдохнуть. В Л-1 заходить не раньше половины второго ночи. Пока в Л-1 еще никому не удавалось проникнуть. Объект охраняют, но в основном от бескрылых. Все нужные коды записаны на инфокартах, которые я вам раздам. Откуда я их знаю, не спрашивайте. Естественно, лететь вместе вам нельзя — это привлечет внимание, — так что я загрузил маршрут во все инфокарты, и каждый может спокойно прокладывать самостоятельный маршрут.

Беркут обвел пристальным взглядом всех летателей — красивое его лицо было сурово, словно он хотел убедиться, что все поняли Нико. Пери опустила глаза и посмотрела на Хьюго. Видимо, Беркут увидел, что хотел — он повернулся к Нико:

— План нападения я запрограммирую в инфокартах в реальном времени, — продолжал Нико. — В общем, по заведенному порядку. Так мы сможем согласовать свои действия и принять в расчет все непредвиденное по мере развертывания операции, к тому же это страховка на случай, если кому-то из вас… скажем так, придется неожиданно задержаться. — Он встал и раздал всем по инфокарте. — Отдохните и как следует поешьте. Вылет до рассвета, перед самыми гражданскими сумерками.

Беркут поднялся и двинулся к Пери, и она увидела, что в руках у него четыре небольшие сумки и фонарик. На Беркуте был такой же серо-голубой летательский изолят, что и на Латоне, Пери и Сойке.

— Ведь вы меня с собой не берете, правда? — шепнула Пери Сойке.

— Берем, — шепнула в ответ Сойка и взяла у Беркута одну сумку.

— Как?!

— «Орлану» балласт не нужен. Ты член нашей группы, будешь делать то же, что и мы.

— Нет, нет, не надо! Сойка, Сойка, прошу вас, мне надо доставить домой Хьюго! Мне надо лететь! Если я сдержу слово, может, удастся до чего-нибудь договориться…

Беркут помотал головой.

— Я же видел, кого ты за собой привела. С теми, кто смог отправить его в погоню, переговоры не ведут. Ты участвуешь в операции и сделаешь все, что прикажут. Это твой единственный шанс наладить с нами отношения.

Серый браслет на запястье Пери вдруг стал тяжелее и туже. В глазах защипало — только какой смысл плакать? Слезами Беркута не разжалобишь, более того, вдруг из-за них он решит, что она будет в их операции слабым звеном? Мысль о том, чтобы участвовать в какой-то непонятной затее «Орлана», пугала Пери до полусмерти, но при этом логику Беркута она понимала: если Пери хорошо себя зарекомендует, они смогут ей доверять. Вот и дают ей единственный шанс. Она вздохнула, пристроила Хьюго на плечо и поднялась на ноги.

Беркут выдал по сумке Латоне и Рафаэлю, а последнюю оставил себе.

— Это что? — спросила Пери.

— Оружие, — ответила Латона и вытащила из сумки что-то узкое и обтекаемое. Пока Латона осматривала и проверяла предмет, Пери разглядела, что это миниатюрный самострел.

— А мне дадите?

Беркут мотнул головой.

— В другой раз, сестренка.

Пери пробрала дрожь. «Сестренка». Она слышала, как Беркут называл так других летательниц из «Орлана». Неужели он тоже считает ее своей? Он спас ей жизнь — наверное, это создает какие-то узы…

— Я умею стрелять, — сказала Пери. Ветхие луки, которые были у них в Панданусе, не шли ни в какое сравнение с этим чудом оружейного искусства, но Пери знала, что стреляет очень метко, пусть даже и тренировалась в основном на консервных банках, бутылках и прочем мусоре, которого у венецианских беспризорников было в изобилии.

— Тем более, — хохотнул Беркут. — Зато я дам тебе вот что. — И он вручил ей пару тоненьких мягких тапочек. Пери повертела их в руке — другой она придерживала Хьюго, который радостно лепетал, разглядев что-то интересное в сероватой мгле среди деревьев. — Это посадочные туфли, — пояснил Беркут. — Защита для ног, особенно если приземляешься на неразведанную почву или с разгона.

Пери кивнула. Ну вот, теперь она в «Орлане» своя, да не совсем. Участвовать в опасной операции ей доверяют, но носить оружие — нет. «А если их поймают, они уж постараются, чтобы мне досталось как всем».

Беркут поманил Пери к себе. Она стискивала зубы, когда он снимал с нее повязки, но больно не было. Зажившая кожа была разве что чувствительной, и Пери немного поежилась от утреннего холода. Беркут поднял фонарик и осмотрел обмороженные места.

— Неплохо, — сказал он. Потом осмотрел Хьюго, вскрыл какую-то упаковку, отслоил светло-коричневый квадратик и прилепил Пери повыше локтя. Разгладил пластырь на коже Пери — ловкими, отработанными движениями, но загрубелые пальцы все равно оставили след. Там, где он коснулся Пери, ее обдало теплом — и тепло растеклось до самых ладоней, словно от солнышка. На самом-то деле Пери замерзла, и если сейчас он обнимет ее, окутает крыльями, ей наконец-то станет тепло-тепло, она оттает после бури, окончательно выздоровеет…

— Что это? — спросила Пери.

— Питательный пластырь.

— Активируется теплом тела, — сказала Сойка. — Беркут знает, какие припасы красть. — Проверив самострел, она убрала его в рюкзак. Наверное, не ожидает опасности в полете — иначе пристегнула бы оружие поближе, чтобы было под рукой. — Ультрасовременные военные разработки — то, что надо, — продолжила Сойка. Пери увидела, что и у нее на руке налеплен такой же пластырь. — Экономит время в дальних перелетах, когда важно сохранять скорость. Нельзя позволить себе постоянно делать привалы, чтобы поесть. Долгий полет сжигает энергию в таком темпе, что нужно постоянно подзаряжаться калориями, тут никаких летательских пастилок не хватит.