Еще задолго до образования ассирийского государства предгорья Загрса, бассейн рек Большой и Малый Заб и берега р. Хабур, впадающей в Евфрат, были заселены многочисленными племенами.

Древнейшее поселение на территории будущей Ассирии было обнаружено в Иракском Курдистане. Оно относится к концу мезолита (среднекаменного века) и самому началу неолита (докерамического века) и датируется примерно VI тысячелетием до н. э. Создатели этой культуры уже перешли из пещер в каменные жилища (сохранились остатки полов и стен, сложенных из камней). Они срезали дикорастущие злаки серпами с кремневыми лезвиями и растирали зерна на ручных зернотерках. Приступили они также к одомашниванию коз и овец. Это означало, что первые шаги, знаменующие переход к земледелию и скотоводству, уже были сделаны.

Более высокую стадию развития мы находим в неолитическом поселении Калат-Джармо (около Керкука к востоку от Тигра), которое относится к первой половие V тысячелетия до н. э. Здесь уже наблюдается широкое развитие земледелия (основные культуры – ячмень и двузернянка)[9].

Костей домашних животных (коз, овец, свиней) сохранилось гораздо больше, чем останков диких зверей. В городище Калат-Джармо найдены руины прямоугольных (в плане) домов из утрамбованной глины, а также водосборники, представлявшие собой ямы, обмазанные глиной, которую обжигали, разводя здесь костры. Отсюда было уже недалеко и до изобретения керамики.

Здесь же раскопаны первые памятники изобразительного искусства (женские глиняные статуэтки).

В середине V тысячелетия до н. э. были уже заселены не только предгорья, но и значительная часть равнины. На правом берегу Тигра, в районе Хассуна (у места впадения Большого Заба), возникло значительное поселение, обитатели которого разводили мелкий и крупный рогатый скот. Грубые глиняные сосуды для зерна и каменные мотыги свидетельствуют о развитии земледелия. Известное значение сохранила еще охота (на газелей, онагров и других животных). Основным орудием охотников была праща, причем в качестве снарядов использовались глиняные шарики. Установились уже торговые отношения с районом Армянского нагорья, откуда поставлялся обсидиан, и с Сирией.

В 1971-1972 гг. памятники хассунской культуры были обнаружены советской археологической экспедицией под руководством Р. М. Мунчаева в долине р. Синджар (городище Ярым-Тепе I), где найдены многокомнатные дома из глиняных блоков, обмазанных штукатуркой.

Значительный подъем хозяйства и культуры отмечается в конце V тысячелетия и особенно в IV тысячелетии до н. э. Хотя преобладающими оставались каменные орудия, уже стала применяться (правда, еще в скромных масштабах) медь. Из этого металла изготовлялись сперва украшения (например, бусы), а затем и орудия труда. Так, близ Ниневии, например, был обнаружен медный топор. Поскольку медь ценилась очень высоко, сломанные орудия не выбрасывались (как это делалось с каменными), а шли в переплавку. Этим и объясняется немногочисленность находок медных орудий.

Главные поселения этой энеолитической культуры в Северной Месопотамии находились на месте будущей столицы Ассирии, Ниневии, и в соседних пунктах Арпачийе и Тепе-Гавре, а в Северо-Западной Месопотамии – у современного Тель-Халафа (отсюда название культуры – «халафская»).

К этому времени уже относятся поселения городского типа. В Арпачийе, например, раскопаны каменные мостовые. Здания воздвигались из глины на каменных фундаментах. Особенно замечательны круглые строения с купольными перекрытиями (возможно, закрома для зерна).

Характерными памятниками этой эпохи являются керамические изделия. Глиняные сосуды лепили от руки, придавая им самую разнообразную форму. Один сосуд не был похож на другой. Многие из них покрывала многоцветная роспись. Наиболее распространенными орнаментами были: розетка, мальтийский крест, стилизованная голова быка. Сосуды эти изготовлялись в расчете на широкий сбыт. О художественном творчестве кроме росписи сосудов свидетельствуют также резные печати с изображением охотничьих собак, оленей и т. п.

К концу IV тысячелетия до н. э. появился гончарный круг, что привело к стандартизации и упрощению гончарного производства.

Для истории древнего Двуречья характерны безжалостные нашествия, разрушения, массовая гибель людей. Разорению, а иногда даже полному исчезновению многолюдных и цветущих городов способствовал с древних времен сложившийся в Месопотамии обычай сжигать захваченные селения, а жителей уводить в плен.

Вот почему уже более двух тысяч лет почти все легендарные города Двуречья остались лежать в развалинах.

В средневековье Месопотамия пережила период нового подъема. В Багдад из Дамаска был теперь перенесен главный центр ислама.

Позднее страну захватили турки-сельджуки. Они создали огромную империю, но внешне мало что изменилось на этой земле. Сеть каналов сохранилась, несмотря на войны, и земля продолжала давать богатые урожаи. И только варварские походы монголов во главе с Хулагу и Тимуром превратили страну в пепелище. Была разрушена система каналов, земля без воды высохла и потрескалась под палящими лучами солнца. Некогда цветущий край стал пустыней.

После этого на многие века люди забыли о существовании древней Месопотамии. Иногда сюда прибывали любознательные путешественники из Европы. Именно они рассказывали о таинственных холмах, возвышающихся среди безмолвной равнины.

Следует учесть то чрезвычайно важное обстоятельство, что дворцы и храмы Вавилонии и Ассирии строились не из огромных каменных глыб, как в древнем Египте, а из кирпича. Естественно, таким сооружением время наносит гораздо больше вреда.

Стены огромных дворцов и храмов обычно возводились из необожженного кирпича; лишь наружная и внутренняя облицовка – из обожженного. Чтобы сохранить постройки от сырости, их возводили на высоких площадках, сложенных из кирпичей. Несмотря на это, дворцы и храмы через определенное время разрушались, и каждое новое сооружение, построенное на месте старого, поднималось все выше и выше. Когда город подвергался разрушению, от него оставалась только огромная груда мусора; ветер засыпал ее пылью и песком, и таким образом образовывались те холмы, под которыми были погребены памятники исчезнувшей великой цивилизации.

Тайна холмов Ассирии и Вавилона волновала ученых. Но чтобы раскрыть ее, надо было приложить много труда и средств.

Первым европейцем, который решил начать здесь раскопки, был Клавдий Джеймс Рич (1796-1821), консул Ост-Индской компании в Багдаде.

В 1820 г., возвращаясь из путешествия по Месопотамии, 24-летний Рич заехал в Мосул. Здесь он пробыл четыре месяца. Рич измерил и описал несколько крупнейших холмов. Местные жители, о которыми он часто встречался, сообщили Ричу, что в одном из холмов были найдены фигурки людей и зверей. Но он решил начать раскопки не только там, где указали арабы, но и на двух других соседних холмах. Ричу сопутствовал успех. Он находил кирпичи, покрытые клинообразными письменами, обломки глиняных сосудов и другие предметы. Однако работу продолжить не удалось: археологу не хватило ни средств, ни сил, ни умения. Вскоре он умер. После его смерти все найденное Ричем передано в Британский музей. Скромная коллекция положила начало огромному Халдейско-ассирийскому отделу. Как раз к этому времени европейскими учеными был найден ключ к чтению клинописи.

После смерти Рича на исследованные им холмы никто более не обратил внимания. И только в 40-х годах XIX в. перед изумленной Европой приподнялась завеса над неведомым дотоле миром. Курганы стали раскрывать свои тайны.

Огромная заслуга в этом принадлежит врачу и натуралисту Полю Эмилю Ботта (1802-1870). Несколько лет Ботта жил в Египте, путешествовал по странам Азии, проявляя большой интерес к курганам Месопотамии, о которых много слышал от парижских ученых, изучающих Восток.

В 1842 г. французское правительство назначило его консулом в Мосуле. Здесь на холме Куюнджик, близ Мосула, Ботта начал археологические раскопки. Первый год не принес больших результатов. Кроме кирпичей, покрытых клинописью, да обломков каменных плит, найти ничего не удалось. Среди населения распространились слухи о том, что Ботта ищет клад. С удивлением наблюдали арабские крестьяне, как бережно обращается французский консул с глиняными черепками.