Принцесса не сводила с меня глаз. Опершись щекой на руку, она жадно мне внимала.

Закончив рассказ, я опустился на подушку у ее ног. Она положила мою голову к себе на колени и стала гладить меня по лицу. Наши взоры встретились, и мы не могли оторвать глаз друг от друга. Я услышал ее голос:

— Как приятно видеть героя в момент его поражения!

Я встрепенулся:

— Поражения?

— Да! Поражения, которое некоторые считают победой, эмир! — лукаво сказала она.

Я сжал ее в объятиях. Ее лицо было близко, совсем близко. Губы мои трепетали, готовые сорвать волшебный поцелуй…

Но в это мгновение принцесса выскользнула из моих рук. Гордо сверкнув глазами, она прошептала:

— Нет, я не подарю тебе поцелуя!

Стерпеть такое унижение? Никогда! Скрестив руки на груди, я гневно сказал:

— И все же я получу его!

Догадавшись, что она собирается позвать на помощь, я кинулся к стене и сорвал свой меч. Затем, немного овладев собой, подошел к принцессе:

— Теперь зови своих телохранителей! Увидишь, какая их ждет судьба!

Она пристально посмотрела на меня, и на ее лице вновь заиграла обворожительная улыбка:

— Ну, зачем же так, эмир? Успокойся! Я вовсе не хочу, чтобы ты снова вступил в столь же трудный бой, как тогда, во рву. Ведь на этот раз тебе не победить.

Глядя на ослепительный клинок своего меча, я расхохотался.

— А если я потребую, чтобы ты покинул мой дворец?

— Нет, без поцелуя я не уйду!

— Уж не думаешь ли ты, эмир, что я соглашусь стать твоей наложницей?

— А уж не думаешь ли ты, принцесса, что я соглашусь быть при тебе шутом, которого сытно кормят и поят за его россказни?!

Мы молча смотрели друг другу в глаза. Но вот принцесса отвела взгляд и, капризно растягивая слова, проговорила:

— Какие же мы оба глупые!

— То же самое собирался сказать и я!

И мы залились неудержимым смехом…

В зал вбежала встревоженная служанка:

— Принцессе что-нибудь угодно?

— Да, Бустан! Погаси свечи и задерни занавеси!

— Зачем? — поспешно спросил я.

Она лукаво улыбнулась:

— Не разрешит ли мне победитель поставить ему одно условие?

— Какое же, моя госпожа?

Подойдя ко мне, она прошептала:

— Ты получишь поцелуй, но лишь в темноте!

— В темноте? Но…

Ее глаза вспыхнули, и срывающимся от негодования голосом она произнесла:

— Такова моя воля! Если не будет по-моему, между нами все кончено!

Я молча играл перевязью меча. Потом рассмеялся и сказал:

— Твое желание для меня закон, принцесса!

Но тут же перестал смеяться и схватил ее за руку:

— А если ты задумала что-либо недоброе?

— Что ты, эмир, не так уж я глупа.

Служанка сделала все, что ей было велено, — опустила тяжелые занавеси, погасила все свечи, кроме одной, и исчезла…

Я был поражен тем, как изменился вдруг вид зала. Мне показалось, что в одно мгновенье неведомые силы перенесли меня в мрачную пещеру злого колдуна. В колеблющемся пламени свечи по стенам плясали отвратительные тени…

Стараясь не глядеть по сторонам, я спросил:

— Не пора ли кончать эту комедию?

— Не спеши, эмир! — прозвучал в ответ нежный голосок.

Наконец погасла и последняя свеча. Кромешная тьма окутала нас, и лишь по дыханию принцессы, по ее легким движениям я догадывался, что она здесь, рядом.

И вдруг — о, чудо! — я увидел три светящиеся звездочки, словно вытатуированные на ее обнаженной груди.

Взяв меня за руки, она сказала:

— Знай — у каждого, кто принадлежит к роду Сасанидов[48], на груди такие звездочки.

Звездочки мерцали в темноте, неясно освещая небольшое — с детскую ладонь — пространство на ее груди. Все остальное тонуло во мраке… Я обнял ее за плечи и привлек к себе:

— Какая изумительная татуировка! Но главная ее прелесть в том, что она сделана на такой красивой груди.

Она осторожно отстранилась:

— Ты думаешь, это обычная татуировка — как у всех людей?

— А что же еще?

— Мы рождаемся с этими звездами, эмир! Это знак высокого происхождения.

— Удивительно! И много среди персов людей с таким знаком?

— Мне известны лишь двое.

— Ты и?..

— Моя сестра.

— У тебя есть сестра?

— Да, ее зовут Изумруд.

— Я никогда о ней не слышал.

Принцесса помолчала.

— Это моя сводная сестра, эмир!

— Сводная сестра? Но где она?

— Здесь, во дворце.

— Почему же она не показывается?

— Таково ее желание.

Принцесса усадила меня рядом с собой на подушки и спросила:

— Не хочешь ли утолить жажду вином?

Абу Наср продолжал свой рассказ.

…И умолк эмир Мухаммед бен Ясар аль-Язиди, откинувшись на подушки… Медные львы по-прежнему извергали прохладные струи воды, сверкавшие в лунном свете, подобно обнаженным мечам.

Молчание затянулось…

Сгорая от нетерпения, я спросил:

— Ну а дальше? Что же было дальше, о эмир?

На лице его появилась улыбка:

— Разве это не самый подходящий конец для моей истории, Абу Наср?

— А как же поцелуй, эмир?

Он потянулся и, закрыв глаза, мечтательно произнес:

— О, это была волшебная ночь, несмотря на непроглядный мрак и таинственность! В моей жизни не было ночи, чудеснее той. Но…

— Что «но», господин мой?

— Яхонт или Изумруд?

— Прошу тебя, о эмир, говори яснее!

— Выслушай меня, Абу Наср, — может быть, ты поможешь мне разгадать эту удивительную загадку.

Эмир Мухаммед бен Ясар аль-Язиди выпрямился и, поглаживая бороду, продолжил свой рассказ:

— Часы летели. Приближалось утро. Но вот принцесса, на нежной груди которой мерцали три звездочки, снова зажгла свечу. Слабый трепещущий огонек осветил ее лицо, и, увидев его, я подскочил, словно ужаленный змеей:

— Кто ты?

Она кокетливо улыбнулась, став от этого еще более безобразной.

— Твоя верная раба Изумруд!

— Ты — сестра принцессы Яхонт?

— Да, эмир!

— Зачем ты здесь?

— Я провела с тобой эту ночь, заняв место принцессы…

Дрожа от гнева, я сказал:

— Ты утверждаешь, несчастная, что провела со мною всю ночь? Ты лжешь!

Я кинулся к ней, но в этот момент передо мной появилась принцесса Яхонт:

— Так-то ты обращаешься с моей сестрой, эмир?!

Изумруд метнулась к сестре и стала с ней рядом, под ее защиту. Я не поверил своим глазам: у обеих были звездочки на груди! Обе были одинакового роста и сложения, их голоса звучали одинаково. Даже черты лица казались одинаковыми. И все же Яхонт была ослепительно красива, а Изумруд — безобразна.

Я растерянно переводил взгляд с одной сестры на другую, затем воскликнул:

— Нет, нет, этого не может быть!

Яхонт таинственно улыбнулась:

— Увы, это так, мой эмир!

Я пошарил вокруг, ища свой меч.

Принцесса догадалась о моем намерении и сказала все с той же загадочной улыбкой:

— Но ведь ты подарил его мне!

Вдруг комната озарилась светом свечей. Кто-то раздвинул занавеси, и я увидел, что меня окружают двадцать атлетически сложенных рабов с мечами в руках…

— Стоит ли, эмир, повторять здесь знаменитый бой во рву! — И принцесса сделала знак рабам. — Это твои телохранители, эмир. Они проводят тебя к лодке. Спокойной ночи!

Как безумный смотрел я ей вслед, пока она не скрылась из вида… Затем в сопровождении рабов направился к реке…

Едва только я переступил порог своего дома, как ко мне подошел слуга Абу Зухейр и почтительно подал шкатулку — ту самую, которую ты держишь в руках. В ней я нашел яхонт и изумруд, а между ними лежало сердечко из слоновой кости.

Я грозно посмотрел на слугу:

— Это подарок эмиру…

— От кого?

— Шкатулку принесла девушка, — дрожащим голосом сказал он, — та девушка, которая была у эмира перед ужином…

Договорить он не успел — я схватил его за горло…