Была ли свастика известна среди халдеев и хеттов, или прочих индоевропейцев до их рассеяния, могли ли её использовать индийские брахманы ещё до того, как арии мигрировали в Индию, — это отдельные пункты истории её миграций, и оспариваемые многими специалистами по бронзовому веку. Вся аргументация по этому вопросу была с достаточной полнотой изложена нами в отдельной главе, и излишне её повторять здесь ещё раз.

Вопрос изысканий, насколько возможно, должен быть избавлен от пустого умствования, противоречащего принципу «без гнева и пристрастия».

Весь свод изложенного нами материала бросает свет на следующие проблемы:

1) Могла ли свастика в любой из её форм быть символом древней религии или философии, или это был знак отдельной секты, или графическое обозначение какой-либо идеи, или же верны обе точки зрения.

2) Была ли она амулетом или священным знаком, в котором верующие черпали силу из значения, придававшегося ей?

3) Какой вывод мы можем сделать на основе изучения миграций свастики относительно древних переселений народов?

Примеры, иллюстрирующие аналогичные вопросы, можно найти как в истории, так и в повседневной жизни. Скарабей Египта и Этрурии был символом вечности. Золотое колечко на женском пальчике обозначало змею, кусающую себя за хвост — тоже символ вечности. Эти два примера касаются символики, так сказать индивидуальной, не связанной с функционированием какой-либо секты или организации.

С другой стороны, мальтийский крест сделался символом рыцарского Мальтийского ордена, а затем и франкмасонов, а три звена цепи, сцепленных вместе, являются знаком Союза Чудаков (Order of Odd Fellows). Католический крест или крыж — символ папистской религии, а просто крест — символ христианства в целом.

На основании рассмотренного материала мы видим, что издревле свастика как особый символ применялась джайна- ми — одной из буддийских сект Тибета, которая распространилась по азиатскому миру под именами Тао-цзы, Тиртханкары, Тер, Мустег и религии Бон, последняя из них символизирует чистоту. Эта секта, или эти секты, сделали свастику своим символом, переводя её название как su asti, «добро есть»⁸¹, понимая под этой фразой «да сбудется», — при том, что адепты, в соответствии со значением, придаваемом ими своему символу, пытаются достичь спокойствия и умиротворённости, считая их главными ценностями человеческой жизни. В плане мировоззрения именно этой секты, свастика обозначает именно умиротворённость и спокойствие. Она передавала религиозную или по крайней мере моральную идею, свойственную конкретной секте.

Среди ортодоксальных буддистов свастика также почиталась священным благопожелательным символом, как явствует из её употребления в качестве отпечатка лотосовой стопы самого Будды, основателя вероучения, за которым признаются роли вождя, законоучителя и распространителя веры. Использование свастики на бронзовых статуях Будды и ассоциация свастики с парадными надписями в индийских пещерах не оставляет никакого сомнения, что она использовалась как символ именно в этом смысле.

Опять-таки, разнообразие форм креста, бывших в ходу у христиан первых веков, совокупно с пристрастием первохристиан к монограмме «хи-ро», показывает, сколь трудным и противоречивым был путь от Христа к кресту, и сколько форм утверждалось и отвергалось в жарких дискуссиях о вере. Среди этих форм креста имелась и свастика, но насколько широко она была распространена и какой смысл придавали ей тогдашние люди, мы не можем сказать. Бюрнуф утверждает, что в римских катакомбах есть тысячи изображений этого знака, что является свидетельством его сакрального или посвятительного или погребального статуса, что объединяло этот знак с некой религиозной идеей.

Кроме свастики в катакомбах, автор не может найти примеров, когда этот символ служил бы официальным знаком какой-либо религиозной, политической или философской секты и организации.

У западноевропейцев бронзового века — троянцев, греков и этрусков — и у полуцивилизованных народов Южной и Центральной Америки — и у дикарей Америки Северной (строителей курганов в долине реки Миссисипи) автор не смог найти примеров особого священного статуса свастики, либо её появления на ритуальном предмете — то есть, освящённом божественным светом благочестия, набожности и морали. Может быть, в будущем этнографы ещё докажут, что свастика использовалась каким-либо из этих диких народов на предметах, служащих на церемониях и религиозных празднествах, которые имели, в их понимании, полусвященный характер. Но маловероятно, что она обозначала какую-либо священную идею или стояла за спиною божества, которое выражало такую идею. Трапезу калифорнийских индейцев зуньи можно назвать «священной», и она могла, а скорее даже должна была проводиться на каменном алтаре (metate), но всё же ни камень, ни алтарь не обретали таким образом священный статус. Если таковой алтарь и украшался каким-либо орнаментальным сюжетом — плетёнкой, петельками, «ёлочкой» или чем-либо ещё, то никакой из этих типов декора не считался священным только на этом основании. То же относится и к свастике, обнаруженной на этих предметах — она не была ни священной, ни даже культово обозначенной.

Автор не считает себя вправе обсуждать возможные отношения знака свастики к солярному культу или поклонению солярному божеству, дождю или богу дождя, молнии, Дьяусу⁸², Зевсу или Агни, Фебу или Аполлону, либо кому-либо из меньших божеств. Интересным такое рассмотрение могло бы быть, если при том оно сопровождалось бы хоть какой-то долей уверенности, или хотя бы если бы оно основывалось на единогласном утвердительном мнении авторитетной группы учёных. Оставляю эту тему человеку более сведущему и более заинтересованному, чем я сам.

Наиболее вероятным представляется мне использование свастики доисторическими племенами, или среди восточных буддистов, в качестве амулета или талисмана, знаменующего собою удачу, счастье, долголетие или благословение небесных богов (Goblet d’Alviella, «La Migration des Symboles», c. 56, 57).

Взирая на весь доисторический мир, мы видим свастику нацарапанной лишь на мелких, сравнительно незначительных для жизни людей предметах, находящихся к тому же в постоянном бытовом употреблении — сосудах, блюдах, кувшинах, орудиях труда и приспособлениях, домашней утвари, украшениях и пр. и весьма редко на статуях, алтарях и т. п. В Армении мы видели свастику на бронзовых булавках и пуговицах, в Трое на пряслицах, в Греции на керамике, на золотых и бронзовых украшениях и застёжках. В бронзовом веке Западной Европы, включая Этрурию, свастика встречается на предметах, с которыми человек повседневно соприкасался в быту, например, на горшках, бронзовых фибулах, поясах, веретёнах и пр.

В добавление к вышесказанному, необходимо отметить множество специфических употреблений свастики в определённых местностях — в Италии на урнах-«домиках», в которые ссыпали прах кремированных трупов, в свайных поселениях Швейцарии она наносилась особыми штампиками на керамику, в Скандинавии ею украшались предпочтительно мечи и прочее оружие, в Шотландии и Ирландии — броши и заколки, в доколумбовой Америке — зернотёрки, бразильские индианки носили её на кароссах, индейцы пуэбло рисовали свастику на танцевальных погремушках, а созидатели курганов в штатах Арканзас и Миссури наносили спиральную разновидность свастики на свои керамические изделия. В Теннесси её гравировали на щитках из раковин, а в Огайо — на медных пластинах. Среди современных нам индейских племён мы видим этот знак употребляемым во время церемоний, например, при исполнении «горных песнопений» навахо, боевых песен индейцев Канзаса, на ожерельях и церемониальных подвязках женщин племени сак и на боевых щитах индейцев пима.

В Америке мы также не замечаем, чтобы свастика изображалась на памятниках языческого культа, на тотемных столбах, фигурках богов и божков, идолах либо ритуальной керамике — что укрепляет нас в мысли, что и там она не была культово-сакральным символом. И там мы видим свастику лишь на мелких украшениях, щитках из ракушек, медных пластинках, пряслицах, камнях, горшках, кувшинах и бутылках — порою с прямоугольно заломанными ветвями, порою с загнутыми концами — причём то в одну, то в другую сторону, на внутренней или внешней поверхности сосудов. Порою она занимает скромное место, в других случаях стремится заполнить собою всю свободную поверхность сосуда. Здесь же мы находим свастику на орудиях ремесленников, предметах повседневного домашнего или ремесленного обихода, употреблявшихся мужчинами либо женщинами, а также на игрушках и трещотках. Всё свидетельствует о том, что и в Америке свастика никогда не была священным символом, но лишь бытовым талисманом, выполняющим функции благопожелания. И все же мы знаем, что она была в ходу во время некоторых церемоний более или менее священного характера.