— К сожалению, вашего супруга нет дома, — проговорил он таким естественным тоном, что она поверила ему.

Он провел ее в гостиную.

— Он приедет позднее. Едва ли имеет смысл ждать…

— Откуда вы знаете это? — спросила Маргарита, всматриваясь в его непроницаемое лицо. — И почему вы так испугались, когда эта женщина сказала, что приезжали за шкафом?

— Чего тут пугаться? Старый шкаф… Вот я и продал его, чтобы избавиться от рухляди…

Она и не подозревала, что в увезенном шкафу было тело Люка.

Проводив гостью, Ганнер вернулся к себе, скатал ковер на полу гостиной и, подняв одну из досок пола, вынул небольшой ящик, в котором находились два браунинга. Один из них он спрятал в особый карман на груди, другой — в маленькую кобуру на поясе.

— Сегодня ночью будет работа, — пробормотал он.

30

Люк Мэдиссон смутно помнил о том, что произошло после того, как он неосторожно открыл дверь. Он читал, когда в дверь постучали, и не нашел ничего подозрительного в появлении двух носильщиков в зеленых передниках.

— Это квартира мистера Хэйнса? — спросил один из них. — Мы пришли за шкафом.

— Вы бы лучше пришли, когда мистер Хэйнс будет дома, — сказал Люк.

— Жаль, что его нет. Ну, хорошо. Мы хоть измерим его, — сказал второй, вынимая записную книжку.

Люк Мэдиссон колебался. Он ничего не знал о хозяйстве Ганнера. Ведь мог же тот распорядиться… Люк обернулся, и больше ничего не помнил…

Он очнулся от прикосновения холодной мокрой губки ко лбу. В помещении чувствовался сильный запах смолы. Все оно, казалось, раскачивалось и перемещалось в пространстве.

Сперва он подумал, что видит все это во сне, но, разглядев низкий потолок и просмоленный пол, понял, что это наяву.

— Я на корабле? — спросил он хрипло.

В ответ послышался смех.

Он узнал в человеке, державшем губку, одного из «грузчиков».

— Это вы были… в зеленом переднике?

— Это был не я, — ответил тот. — Я работаю без крови! Выпейте вот это.

Люк выпил разбавленный водой глинтвейн, хотя предпочел бы простую воду.

— Вы для нас сущее наказание, — продолжал человек, бросая губку и вытирая руки грязным полотенцем. — Слушайте внимательно. Вон ваша кровать, вон — ведро с водой. Вам никто ничего плохого не сделает, если вы не натворите глупостей.

— Я на корабле? — еще раз спросил Люк.

— Речная баржа, если это вас так волнует. Мы на якоре недалеко от верфи. Скоро прибудет на борт капитан. Если вы разумный человек, то поступите так, как он скажет. Особо упрямиться не советую: мы теперь знаем, кто вы, мистер Мэдиссон.

— Удивляюсь, как такой человек мог пуститься на подобные вещи, — раздался возмущенный голос второго бандита, которого Люк ранее не заметил в полумраке.

Люк не отвечал. Они ушли, оставив ему маленькую тусклую лампу, не способную рассеять мрак.

Короткая лестница вела к запертой двери. Не было ни люков, ни иллюминаторов. Воздух проходил сквозь три дырки в тяжелой двери.

Все ценные вещи были с него сняты, одежда испачкана кровью. Ужасно болела голова. Кроме того, начал терзать голод. Через некоторое время дверь открылась, и на верхней ступеньке лестницы показались ноги какого-то человека.

Это был Коннор, приветствовавший его с видом обиженного друга.

— Вы доставили мне немало хлопот, мистер Мэдиссон, — сказал он, — а если кто-нибудь причиняет кому-нибудь хлопоты, он должен за них платить. Вы желаете уехать на континент, не так ли?

Люк не отвечал.

— Не упрямьтесь, — миролюбиво предложил Коннор. — Я попытаюсь помочь вам. Я доставлю вас на пароход, и завтра утром вы будете в Роттердаме.

Он вынул из кармана книжку, которую Люк тотчас же узнал.

— Вот ваш паспорт. Мои люди нашли его в квартире Ганнера. Вы его получите в собственные руки, мистер Мэдиссон, я заверяю вас в этом словом чести.

Люк не сдержал улыбки.

— Это и есть те хлопоты, за которые я должен платить?

— Вот слова порядочного, а главное, разумного человека! — оживился Коннор.

Он вынул из внутреннего кармана конверт, в котором находились три незаполненных чека.

— Я хотел бы, чтобы вы их сами заполнили: один на три, второй на одну, а третий — на пять тысяч…

— Могу я на них взглянуть?

Коннор протянул ему чеки, и Люк снова рассмеялся.

— Бедняга! — сказал он, — у меня на этом счету не больше ста фунтов!

Коннор сдвинул брови.

— Что вы меня морочите? — спросил он.

— Я говорю правду, — ответил Люк. — Это мой личный счет. Перед тем как уйти, я перевел с него все деньги.

Коннор был очень раздосадован этим известием. Он потратил уйму времени в поисках нужных бланков. В Лондоне существует широко разветвленная торговая сеть, с помощью которой можно приобрести чековые бланки любого банка мира. Коннор не пожалел времени и усилий. Тем более понятно было его разочарование.

— Ваши старания были напрасны, — сказал Люк. — У меня вообще нет денег.

— Кое-что у вас все-таки есть, — перебил его Коннор. — Нам известно, что ваша жена вновь переписала на вас все состояние.

Это было новостью для Люка, но он рассудил, что Коннору не было резона лгать.

— Кто вам это сказал?

— Один из ваших друзей.

— Морелль?

Коннор кивнул.

— В любом случае не на этом счете, — сказал Люк после некоторого раздумья.

Коннор достаточно знал людей, чтобы понять, что его пленник не лжет.

— Если я достану нужные бланки, вы подпишете их? — спросил он.

— Разумеется, нет.

— Мне бы не хотелось угрожать вам, мистер Мэдиссон. Я хочу уладить дело самым пристойным образом. Вы богатый человек, и несколько тысяч ничего не изменят в вашем положении. Я имею в виду финансовое. А вот в вашем сегодняшнем положении они могут стать решающими. Вы опасаетесь дальнейшего вымогательства с моей стороны? Зря! Вы же деловой человек, мистер Мэдиссон, и прекрасно понимаете, что требовать с вас деньги потом — значит совать голову в петлю. Нет, сейчас, единовременно и — счастливого пути! Что скажете?

— Ни шиллинга.

Коннор долго смотрел на него.

— Хорошо, — произнес он, — как хотите. У вас будет время подумать. На пустой желудок хорошо думается.

Когда он повернулся, чтобы уйти, Люк почувствовал искушение броситься на него, но сильная слабость помешала осуществить это благое намерение. Дверь с грохотом закрылась.

Коннор спустился в лодку, но направил ее не на верфь, а на противоположный берег, где он взял такси и поехал на Халф-Мун-стрит.

Данти только что собрался уходить. Гостя он встретил довольно хмуро.

— О чем вы думали, посылая мне адрес? — спросил он. — Я пошел туда сегодня после обеда и чуть не столкнулся с Ганнером.

— Какого черта вы туда ходили?

— Поговорить с Мэдиссоном. Я бы убедил его уехать. Но его там нет. Какая-то женщина сказала, что Ганнер запер квартиру и уехал. Где же тогда Мэдиссон?

Коннор вынул сигару, срезал конец и закурил.

— Он у меня! Кажется, я должен был получить четвертую часть? Так, Данти? Так вот, теперь я возьму не менее трех четвертей! Вы упустили свой шанс… Сколько он стоит?

— Думаю, тысяч пятьсот-шестьсот. Где он сейчас?

Коннор, казалось, не слышал вопроса.

— Пятьсот-шестьсот? Хм… Он даст сто тысяч?

— Пожалуй… если сможет их получить.

— Он заявляет, что у него ничего нет.

— Ложь! Наглая ложь! — возмутился Данти. — Просто они не на общем счете, а на его личном.

Коннор задумался.

— Значит, нам нужно десять бланков. Вы можете их достать?

— Смотря для чего…

— Вы так давно не занимались настоящим делом, что утратили квалификацию, Морелль. Для чего бывают нужны бланки? Чтобы их кто-то подписал, не так ли?

Данти подошел к телефону и вызвал Маргариту. Слуга ответил, что ее нет дома.

— Когда она вернется? У телефона мистер Морелль.

— Только после ленча, сэр.

Данти повесил трубку.

— Подождите здесь, — сказал он. — Я привезу бланки.