Прочитывая газеты и письма друзей, Врасский узнавал и о провалах военной кампании, и о геройстве русского воинства на полях сражений. Как знать, может быть, в то время он истинно жалел, что по окончании университета отказался от государственной службы. Он мог бы поступить на военную службу, как некоторые его университетские товарищи и друзья.
Судя по некоторым данным, в то время у В. П. Врасского были натянутые отношения с родителями. Они терпимо и даже сочувственно отнеслись к нововведениям старшего сына в области земледелия и животноводства, хотя и не были довольны его столь ранним уходом в отставку от государственной службы. Однако задуманное им строительство рыборазводного заведения грозило им неприятностями, даже разорением, пугало их неизвестностью.
Но какие бы думы ни навевала война и что бы ни говорили родители, Врасский уже не мог отказаться от избранного пути.
Как уже было сказано, осенью 1854 г. он задумал на речке Пестовке соорудить пруд, а рядом с ним построить небольшой дом для разведения рыбы. Но тогда это был только замысел. А само строительство пруда и домика началось уже в следующем, 1855 г. В новом доме рыбовод предполагал устроить настоящие бассейны с проточной водой. Все строительство он спланировал сам, по своему разумению, — правда, пользуясь описаниями Гюнингенского завода во Франции.
На Валдайской возвышенности, как известно, хвойные леса чередуются с возделанными полями. Но почвы там глинисты и малоурожайны. Большие площади земли заболочены. Следовательно, в XIX в., с его отсталой агротехникой, там были трудные условия для земледелия. Зато на Валдае много озер и рек. Озера, как правило, глубокие и с прозрачной водой. Реки хотя и некрупные, но в большинстве с прозрачной и холодной водой, пригодные для разведения ценных пород рыб. Здесь были прекрасные условия для развития рыбоводства и рыболовства. Едва ли не самыми лучшими эти условия оказались в Никольском, расположенном между двумя превосходными озерами — Белье и Пестовским, — которые соединены между собой речкой Пестовкой. Оно, Никольское, словно самой природой было предназначено для того, чтобы стать началом и центром рыбоводства в России.
Строительство рыборазводного заведения продвигалось вперед, хотя рабочих рук в распоряжении Врасского было немного. Впрочем, к этому времени у Владимира Павловича уже были постоянные и надежные помощники. Прежде всего — Григорий Ефимов, крестьянин из Весьегонского уезда Тверской губернии, получивший от своего помещика вольную, как об этом можно узнать из прошения И. К. Решеткина в департамент сельского хозяйства о награждении некоторых служителей Никольского рыбного завода.1 Это был очень смышленый человек (хотя и неграмотный), 31 года от роду. Врасский пригласил его к себе специально для участия в разведении рыбы. Ефимов вместе с семьей переехал в Никольское и стал работать рука об руку с создателем завода. Позднее он занял должность надсмотрщика в Никольском рыбоводном заводе и был награжден медалью за безупречную и полезную службу, не говоря уже о денежных поощрениях.23 24 Жаль, что имя этого человека до сих пор почти не упоминалось в печатных изданиях, а если и упоминалось иногда, то в искаженном виде: в одной статье Н. Пушкарева он почему-то назван Григорием Ефимовичем Рыбкиным (Пушкарев, 1905).
В помощь Григорию Ефимову был дан дворовый человек, семнадцатилетний парень Карп Лебедев. В сооружении плотины будущего пруда участвовали также другие мужики, молодые женщины из крепостных, ребята-подростки. Сам Врасский не только руководил строительством, но и принимал живое участие в плотницких и земляных работах. Он спешил. Ему хотелось как можно быстрее оборудовать в новом доме бассейны, провести к ним по трубам воду.
Но тогда, в 1855 г. пустить в дело новый завод по-настоящему не удалось. Строителей подвел водопровод. Когда его закончили и стали испытывать, вода не пошла по трубам. Владимир Павлович — сам и архитектор, и плотник, и водопроводчик — понял, что допустил какие-то просчеты, ошибся в чем-то по неопытности. Пришлось повременить с бассейнами и опять прибегнуть к цинковым ящикам.
Новое здание завода тогда было использовано лишь отчасти. Туда перенесли старые цинковые ящики, и осенью 1855 г. Врасский заложил в них оплодотворенную икру форели. На этот раз он проводил опыт над гатчинской форелью, крупной и очень выгодной в рыбопромышленном отношении.
Правда, в способ искусственного осеменения икры он пока не вносил никаких существенных изменений: по-прежнему все делал в основном так, как его научили книги французских и немецких рыбоводов. И результаты были такие же, как за границей, — не лучше: из тысяч икринок вывелись только десятки личинок рыб.
Но все же теперь у него были и свои, новые, самостоятельные находки. К этому времени он кое-что узнал в области эмбриологии, сделав для себя правилом длительные наблюдения за развитием икры и зародышей. При этом он пользовался микроскопом, — правда, обыкновенным школьным, довольно несовершенным, — а результаты своих наблюдений стал систематически записывать в специально заведенный журнал. И еще одно новшество применил рыбовод: мальков он начал кормить не рубленым мясом, как рекомендовали книги, а живыми насекомыми, мелкими червячками, циклопами, которых можно было легко наловить в пруду или в озере. И мальки на этот раз не подохли, выжили все до единого. Эта находка корма в самой природе имела важное значение. Без преувеличения можно сказать, что это был существенный успех в науке и практике искусственного рыбоводства.
Разумеется, на строительство нового рыбоводного завода, на добывание рыб-производителей, на эксперименты с икрой и молоками, на поиски и заготовку живого корма — на все это нужно было время. И Врасскому все меньше приходилось вникать в хозяйство, реже бывать на конюшне, куда он любил приходить раньше. Земледельческие нововведения, как это можно видеть из работы проф. М. И. Тихого, постепенно отходили у него на второй план. Н. Пушкарев считал даже, что Врасский ради научного рыбоводства вообще оставил сельское хозяйство. Но, очевидно, это не так. Он не оставлял забот о ведении помещичьего хозяйства, которое принял от родителей, однако на это у него оставалось очень мало времени. Весь свой ум, физические силы и почти все денежные средства он вкладывал в новое дело — искусственное рыбоводство.
Долгие часы Владимир Павлович проводил у молоди рыб. Резвые молодые форели радовали его: они росли очень быстро, прожили в помещении всю зиму. А весной пришла пора выпускать их в пруд. Двадцать более чем полугодовых форелей Врасский оставил у себя в домике, в бассейне, для наблюдений за ними, над их ростом и развитием сравнительно с теми, которые будут обитать в большом водоеме. Остальных выпустили в пруд, на волю.
На этот раз надежды рыбовода оправдались полностью: «Они у меня и теперь живут, совершенно здоровы и значительно выросли» (Извлечение из переписки,1859). Это, правда, было сказано о тех форелях, которых он оставил под своим наблюдением, под крышей дома. Но столь же быстро, если не еще быстрее, росли и те, которых высадили в пруд. Из этого рыбовод заключил, что пруд его богат кормами. Это открывало большие перспективы. Теперь-то отступать от цели было просто невозможно, хотя Врасский и до этого не думал и не хотел отступать.
И он с новой энергией продолжал начатое дело. В первую очередь спешил перестроить водопровод, без которого уже нельзя было обойтись. Без него не существовало бы завода. Опять люди копали землю, по-новому прокладывая трубы. В напряженном труде прошла зима, прошло следующее лето. В сентябре 1856 г. Владимиру Павловичу удалось, наконец, создать в помещении завода бассейны с проточной водой. Пруд тоже выдержал основательную проверку. Он оказался действительно очень кормным, с хорошей, свежей и прозрачной водой. Все это означало, что рыбоводный завод в Никольском был уже создан в своей основе.
Тут мы опять должны сделать некоторые уточнения. В статье Н. Я. Данилевского было сказано, что основоположник русского рыбоводства «устроил свой завод» в 1856—1857 гг. (Данилевский, 1863). Это неточное свидетельство позднее было принято на веру и повторено в ряде других изданий, в том числе в Большой и Малой Советских Энциклопедиях, а также в «Биографическом словаре деятелей естествознания и техники». Авторы статей, помещенных в этих справочниках, почему-то пренебрегли другими источниками, где время создания Никольского завода обозначено довольно определенно и точно.