Часам к трем ночи все как-то замерло, утихло. Мы тоже устали до предела, пресыщенные нагрянувшими на нас впечатлениями.
Башня стояла неподвижно. Рой юсгоридов внутри нее все медленнее и медленнее выводил свои рисунки. Над песчаной отмелью было как-то настороженно, тихо.
Время шло, ничто не менялось, но мы ждали и чувствовали: вот-вот что-то должно произойти. Кто-то из самых трезвых наблюдателей догадался, что именно сейчас, сию минуту, совершенно необходимо выпить кофе. Черного, крепкого и, конечно, горячего. Комиссия наша была не только слаженной, организованной и мобильной, но и обладала недурно действующей "хозяйственной частью", заведующий которой в последнее время пустил в обиход новую поговорку: "Оперативности надо учиться у юсгоридов".
Кофе и в самом деле появился как по волшебству и был нужен сейчас, как ничто другое.
А между тем становилось все тревожнее. Председатель комиссии, воспользовавшись затишьем, собрал нас для составления внеочередного рапорта Международному штабу. Рапорт был написан быстро, передан по радио в Нью-Йорк, а через несколько минут из Центрального штаба нам радировали о рассылке его правительствам стран — участниц Силицитового комитета.
На какой-то момент нам показалось, что в штабе переусердствовали, приумножив наши тревоги, но вскоре согласились с решением нью-йоркцев. Столь массовой и столь целенаправленной деятельности силициевых существ на Земле еще не наблюдалось. Правда, все мы уже успели убедиться в их "лояльности" к нам, землянам, поверили в их разумное и беззлобное поведение, но как знать…
Под утро стало прохладно. Кое-кто уже начал зябнуть. Юсгор, потеплее укутавшись в плед, кажется, даже вздремнул тихонько в уголке нашей вместительной и очень удобной штабной машины. Асквит стал ворчать, заявляя, что спектакль ему наскучил.
— Черт знает что. Кто так ведет программу? Действие должно нарастать неуклонно. Никаких спадов! Искусство не экономика, в нем недопустимы спады. Господа, я, пожалуй, вполне удовлетворен этим несколько затянувшимся представлением. Что, если нам часок поспать в палатках и попросить Юсгора подежурить? Ведь он уже успел вздремнуть немного…
— Ваши инсинуации, Асквит…
— Господа! Начался дождь, — перебил Юсгора Асквит, не дав разгореться спору. — Дождик, господа, дождик! — радостно восклицал Асквит. — В палатки, в палатки!
Дождь действительно начинался. Никто из нас не заметил, когда небо затянулось низкими облаками. Крупные холодные капли заставляли поеживаться. Кто-то уже собрался выйти из машины, но вдруг заработала штабная рация, и о дожде все забыли.
В центральный штаб поступили сведения с нашего постоянного наблюдательного поста в Каракумах, что Сиреневый Кристалл покинул свою "резиденцию" и в сопровождении всегда охранявших его юсгоридов двинулся к Таманскому заливу… То, что кристалл движется именно в нашем направлении, подтвердилось радиограммами нескольких наблюдательных постов в различных местах.
Сиреневый Кристалл приближался. Не прошло и двадцати минут, как он у же был у нас. Мы даже не успели подивиться скорости, с какой произошел этот тысячекилометровый бросок, как над параболической чашей все вновь ожило. А вскоре события начали нарастать с такой быстротой, что Асквит уже не мог жаловаться на спад действия в этом необычайном представлении.
Юсгориды, доставившие Сиреневый Кристалл, располагались вокруг него, как бы повторяя его форму, увеличивая его в размерах. Кристалл сиял ярче обычного, светились и сопровождавшие его юсгориды, пульсируя, переливаясь всеми цветами радуги. Вскоре вся эта компания разместилась в чаше таким образом, что кристалл очутился в фокусе гиперболического параболоида, и все пришло в движение. Засверкал чудо-цветок, начали светиться юсгориды, образовавшие ажурную башню, в воздухе послышалось гудение, вскоре перекрывшее шум мощных автомобильных движков, подававших электроэнергию прожекторам. Кинооператоры принялись более интенсивно расходовать пленку.
Внезапно все прожекторы погасли. Мы не сразу поняли, в чем дело, и только после донесения начальника войскового подразделения, обслуживающего нашу комиссию, начали размышлять о случившемся, соображать, какое же принять решение. Юсгориды до этого никогда не вмешивались в наши действия, теперь же они самым настойчивым образом гасили прожекторы. Прожекторы наши питались от восьми автомобильных электростанций. Через несколько минут, после того как Сиреневый Кристалл расположился в параболоиде, восемь юсгоридов приблизились к щиткам этих электростанций и отключили питание. Военные механики не растерялись и вновь включили рубильники, но юсгориды опять прекратили поступление энергии. Такая "игра" продолжалась до тех пор, пока мы в штабной машине не приняли решение не уступать юсгоридам. Нужно признаться, что оно было озорным и, как сказать, может быть, рискованным: ведь мы все еще не знали, смеем ли мы перечить силициевым пришельцам, уже неоднократно показавшим людям свою мощь. Но решение было принято, и схему питания переключили таким образом, что юсгориды вряд ли смогли бы запросто его прервать.
Мы с нетерпением и не без тревоги ждали, что последует за этим нашим актом. Уж очень не хотелось поступаться своим достоинством, уж очень тягостно было сознавать, что биосилициты слишком могучи.
Вот здесь, в эти минуты, быть может как никогда раньше, мы почувствовали единение. В штабе комиссии были собраны ученые разных убеждений, и, несмотря на это, решение было принято быстро и единодушно: не сдаваться! Пусть в этом малом пункте, но показать, что мы хозяева планеты и имеем право хотя бы только видеть, что творят здесь пришельцы. Хотим осветить их деятельность, и баста!
Урок, полученный от биосилицитов, произвел на нас огромное впечатление, а наши физики и по сей день разводят руками, не понимая и дивясь возможностям посланцев иного мира.
Видимо, всей затее силицитов почему-то мешали потоки света, направленные на них с десятков прожекторов, и они… искривили лучи в пространстве. Теперь-то мы знаем, что они не могли терять ни минуты времени. Их эксперимент должен был осуществиться в точно определенный час, им некогда было возиться с распутыванием наших электросхем, и они взяли да искривили световые потоки.
Лучи прожекторов, как и несмышленые чайки, теперь упирались в невидимую преграду, плавно огибали ее и уходили в небо, подсвечивая нависшие над песчаной косой облака.
А в облаках начало твориться тоже нечто несусветное.
Бедные юсгориды в ту ночь трудились неустанно: им мешали и земляне, и земная природа, однако они вступили в состязание не только с людьми, но и со стихией и вскоре победили.
Над ажурной башней, словно вырезанное аккуратно ножичком, образовалось отверстие в облаках, и теперь башня вершиной своей смотрела в чистое звездное небо, беспрепятственно выискивая нужную звезду.
А тем временем гул все нарастал и нарастал. Какие-то переливчатые, полупрозрачные цветовые волны побежали на некотором расстоянии от башни, сотканной из юсгоридов, и башня начала наклоняться. Вершина ее, совершая круговые движения, как бы нащупывала что-то во Вселенной. Вырез в облаках подчиненно следовал за ее движениями, Они становились все более плавными, замедлялись и наконец прекратились. Теперь башня замерла, наклонившись под углом 16ь к вертикали, и из нее вырвался ярчайший световой луч. Пульсирующий, тонкий, совсем не расширяющийся, он был направлен, как это удалось нам впоследствии установить по приборам, на Тау Кита.
Увлеченные столь необычным зрелищем, мы в тот момент, конечно, не могли не только понять происходящее, но просто уследить за ним. Выручили приборы — наши механические помощники, самым добросовестным образом дополнившие наши органы чувств и нашу память. И теперь мне уже трудно отделить впечатления той ночи от выводов, сделанных много позже на основании тщательного анализа, всесторонних и беспристрастных показаний аппаратуры, стянутой нами тогда к Таманскому заливу.