Более интенсивно ориентация на Россию владетелей и старшин Дагестана определяется после гибели Надир-шаха и неудачных попыток Порты возвести на иранский престол своих ставленников. Не случайно в январе 1748 г., принимая присягу на верность Елизавете Петровне, уцмий Кайтага Ахмед-хан, кумыкские князья Хасбулат и Эльдар, владетели Табасарана майсум Муртузали и кадий Муртузали, дербентский правитель Гусейн-хан заявили, что «турецкому султану и персицкому шаху мы служить не желаем… ибо мы положили намерение Е. И. В. верно служить».[801] Вопреки неоднократным обращениям претендентов, боровшихся за иранский престол после смерти Надир-шаха – Адиль-шаха и свергнувшего его в сентябре 1748 г. Ибрагим-Мирзы к владетелям Кази-Кумуха, Кайтага, Дербента, Табасарана, Тарки и Бойнака с призывом выступить на их стороне и обнадеживанием «милостью и награждением жалованья», «многим числом денег и халатами», дагестанские владетели не поддались на подобные посулы.[802]Подтвердив в декабре того же года принятую ранее присягу, уцмий Ахмед-хан, сын Сурхая Магомед-хан, табасаранский кадий Муртузали, дербентский хан Магомед-Гусейн, кумыкские князья Хасбулат, Эльдар и Мехди обратились с просьбой в Кизляр прислать трехтысячное войско, обещая квартиры и полное провиантское обеспечение.

Проводивший с ними переговоры подполковник Александр Шедяков указывал, что его приняли за предвестника прихода русских войск. «Все дагестанские владельцы, – докладывал он в Кизляр, – радуются и думают, что несомненно российские войска в Персию по-прежнему (как при походе Петра I. – Н. С.) вступят». Со своей стороны уцмий Кайтага и дербентский хан обращали внимание на то, что ввиду междоусобиц в Иране османские войска легко могут захватить Дербент и овладеть Дагестаном, «а наше желание то, да б Дербент достался в руки российской государыне, а не другим государям».[803]

Пользуясь благоприятной обстановкой, петербургский кабинет продолжал усиливать роль Кизляра и кизлярской администрации в решении очередных задач, вытекающих из конкретно сложившейся ситуации на местах. В указах правительства генералу Девицу, отправленных в конце 40-х – начале 50-х гг., неоднократно подчеркивалась необходимость бдительно следить за происками эмиссаров Порты, чтобы османы не захватили тамошних земель, «не преклонили бы» горских владетелей на свою сторону, иметь добрые отношения с ними, призывая к сохранению российского подданства, заботясь о том, чтобы они были «неозлобительным содержанием их довольны». В личном указе императрицы генералу Девицу от 22 августа 1750 г. предписывалось проявить особое усердие «в приласкании тамошних горских владельцев к здешней (российской. – Н. С.) стороне… обходиться с ними со всякою приятностью и ласкою».[804]

В подобных напоминаниях был несомненный резон, ибо правящие круги Османской империи продолжали вмешиваться в жизнь кавказских народов. На этот раз они попытались использовать междоусобную борьбу грузинских царевичей. Оказывая поддержку своему стороннику сыну Константина Абдулла-беку, претендовавшему на кахетинский трон, который был занят сыном Теймураза Ираклием, Порта обратилась к дагестанским владетелям, призывая их выступить на стороне своего приверженца. На самом же деле, участвуя в противоборстве грузинских царевичей, она замышляла убийство Ираклия руками дагестанских феодалов.[805]

Но дагестанские владетели не приняли участия в этих замыслах Порты. Оставшийся без поддержки султана Махмуда I Абдулла-бек был разбит Ираклием и бежал с поля боя, понеся большие потери.[806] Пользуясь достигнутым успехом, энергичный Ираклий II в течение 1748–1749 гг. объединил под своей властью часть Грузии и Армении и продолжал наступать на Азербайджан и Дагестан. В октябре 1749 г. он выступил против соперничавших между собой дагестанских владетелей, которых в «жестоком сражении разбил и принудил немалую часть земли себе уступить».[807]

Военные успехи Ираклия серьезно обеспокоили Порту. В Стамбуле ходили слухи даже о том, что он захватил Исфахан и намерен выступить против Османской империи. В конце декабря 1749 г. в султанском окружении стало известно, что Ираклий «по выгнании персиян из Тифлиса и совершенном избавлении своего отечества от персидского ига победил и покорил лезгов, овладел Шемахинскою и Ширванскою провинциями, завоевал крепость Ереван и пошел со своим грузинским войском Тевриз доставать».[808]

Оказавшись в трудном положении, часть дагестанских владетелей, неоднократно отклонявших домогательства иранских властей, обратилась к султану Махмуду I с просьбой оградить их от набегов шахского вассала – кахетинского царя. «Порта ответствовала, – сообщал в начале августа 1750 г. константинопольский патриарх резиденту А.И. Неплюеву, – что буде грузинцы по шахову указу на них восстали, то она не мешается, а ежели инока, то возымеет старание помощь им дать».[809]

Но никакой поддержки дагестанским владетелям, несмотря на неоднократные заверения, султанское правительство не оказало. Отправленные повторно в Стамбул дагестанские послы вернулись безрезультатно. «Двое лезгов, присланные сюда к Порте один после другого из Дагестана, – доносил тогда же А. И. Неплюев, – по осведомлении о том бедственном состоянии, в каком Порта находится, с поспешением в Дагестан без довольства поехали».[810]

В отличие от Османской империи Россия, укрепившая к тому времени свои позиции в Европе, смогла более решительно действовать и на Кавказе. Это отразилось в ряде дипломатических актов, которые должны были предотвратить вмешательство Стамбула в дела Дагестана и других кавказских земель. Выступления Петербурга в роли покровителя народов Дагестана способствовали усилению влияния России, качественному сдвигу в расширении и укреплении российско-дагестанских отношений.

Анализ военно-политических событий, происходивших на территории Дагестана в 30-40-х гг. XVIII в., показывает, что этот период стал важным этапом на пути консолидации дагестанских народов в борьбе против завоевательных устремлений Надир-шаха Афшара. В ходе этой борьбы, отстаивая свои права на самостоятельное экономическое, политическое и духовное развитие, они проявили глубокое понимание нависшей опасности, необходимости тесного единства, взаимной выручки и поддержки для разгрома многократно количественно и качественно превосходящих сил противника.

Однако исход этой борбы зависел не только от героизма, патриотизма и самоотверженности борцов за независимость родной земли, но и от позиций противостоящих Ирану, но соперничавших между собой держав – Османской империи и царской России. Отказ царского двора и султанского правительства от активной политики в этом регионе, обусловленный специфическим характером их взаимоотношений с Ираном, облегчил осуществление завоевательных походов иранских феодалов. Этой же цели служила поддержка, оказанная Надир-шаху западными державами, в частности Англией, активно способствовавшей усилению военной мощи Ирана.

Однако покорить Дагестан, несмотря на поддержку западных держав, Надир-шаху не удалось. Попытка Парижа и Лондона организовать совместное выступление Ирана и Турции против России потерпела провал. На пути иранской агрессии на Север встали народы Дагестана, нанесшие захватчикам сокрушительное поражение. Героическая борьба народов Дагестана, подорвавшая военно-политическую мощь Ирана, обрекла на провал гегемонистские замыслы Надир-шаха на Кавказе.