Дэвид отступает назад по узкому коридору, чтобы пропустить Минотавра с его рогами. Двигаясь назад, он не заметил корзины, набитой грязными спецовками и полотенцами, зацепился ногой за ворот фартука, торчавшего из сломанных прутьев, и шмякнулся на пол. Минотавр сует карщетку в карман и протягивает Дэвиду руку. Тот, избегая его взгляда, нерешительно протягивает свою.
Как только их ладони соприкасаются, Минотавру становится ясно, что ни он, ни Дэвид и не заикнутся о том, что ночевали вместе у него в квартире. Способность людей избегать упоминания, отрекаться от каких-то событий, вызывающих у них стыд или страх, облекать их в некую форму, делающую их как бы несуществующими, даже спустя тысячи лет ставит Минотавра в тупик. Сколько раз он убеждался, что люди способны совершать самые интимные или самые кошмарные поступки и на следующий день напрочь отрицать это. Он знает, что Дэвид никогда не признается в том, что произошло. Как знает и то, что это вовсе не значит, что когда-нибудь в будущем они не проведут вдвоем еще одну ночь. Такова уж человеческая натура. Но до тех пор, пока отношения между ними не определились, все, что сказано и сделано, все, что не сказано и не сделано, повлияет на то, как сложатся их отношения. У людей двери открываются и закрываются согласно ими самими разработанному ритму и порядку. В конечном счете Минотавр позволит Дэвиду самому решать, что должно произойти.
— Спасибо, — говорит Дэвид, отряхивая штаны. Он пытается объяснить, что произошло. — А я-то ломал голову, куда подевался этот фартук.
Минотавр выдавливает из себя улыбку, но ничего не говорит. Дэвид ничего не знает о мотоциклисте, которого видел утром. Минотавр не уверен, что это имеет значение; он надеется, что это так.
— Ты готов? — спрашивает Дэвид.
Третьего дня шеф одолжил у одного из официантов пикап и привез со склада «горячий стол» на колесах. Он все подготовил для дебюта Минотавра в обеденном зале. Сейчас нет и трех часов, и хозяин ресторана хочет объяснить, что он задумал, и провести репетицию.
— Угу, — отвечает Минотавр.
Он не рассказывает Дэвиду о гадкой надписи в туалете. Не говорит и о том, с какой тревогой ждет наступающего вечера. Минотавр отправляется на кухню с целью убедиться, что Сеси и Джо-Джо знают, какие подготовительные операции им необходимо осуществить.
— Привет, М, — говорит Граб, выходя из обеденного зала. — Ты не знаешь, где Эрнандо хранит свой нож для мяса?
— Угу, — отвечает Минотавр.
С полки под столом с подогревом он достает красную коробку для инструментов. С погнутого запора свешивается открытый бронзовый замок. Здесь Эрнандо хранит все хорошие ножи. Внутри прикрытый крышкой мелкий пластмассовый поддон, где лежат мелкие инструменты, необходимые для его ремесла: термометр для определения температуры мяса с круглой шкалой от нуля до двухсот двадцати[14] градусов, несколько новых ножей для чистки овощей, терка для цедры, ножи для резки овощей, декоративные наконечники для изготовления кулинарных изделий. Восемнадцатидюймовый пилообразный клинок ножа для разрезания мяса помещается в ящике только по диагонали. Вместе с поварским ножом Эрнандо хранит его в пластиковом футляре, чтобы не затупились края. Чрезвычайно гибкий нож для удаления костей из рыбы помещается в специальный кожаный чехол. Серый, запачканный маслом оселок лежит на дне ящика.
— Вот, — произносит Минотавр, протягивая шефу длинный нож ручкой вперед.
— Держи его у себя, — говорит шеф. — Бери с собой только на работу. И точильный стержень тоже.
Не успевает Минотавр ответить, как задняя дверь кухни открывается. Сначала он видит один костыль с резиновым наконечником, потом другой, после чего появляется Эрнандо, облаченный в рабочие штаны в елочку и поварской китель.
— Qué pasa[15], ребятки? — спрашивает Эрнандо, удивительно быстро передвигаясь на трех опорах по кухне.
— Yo.
— Что происходит, hombre? [16]
— Эрнандо! Cómo estás?[17] — спрашивает Граб.
— Отлично, — отвечает Эрнандо.
Минотавр кивает ему с несколько виноватым видом. Он готов идти ему на уступки.
— Привет, М, — говорит Эрнандо. — Я слышал, ты сегодня в роли звезды.
— Гмм, — откликается Минотавр, закатывая крупные черные глаза.
— У тебя это великолепно получится.
Эрнандо и Минотавр разговаривают еще некоторое время. В конце концов выясняется, что ни один из них не держит зла на другого. Эрнандо спрашивает, как у Минотавра с ногой. Дэвид принес из бара табурет и поставил в конце горячей линии для Эрнандо, который намерен оставаться здесь до тех пор, пока не схлынет лихорадка. Делать он ничего не будет, разве что посмотрит на происходящее и убедится, что Джо-Джо и Сеси справляются со своими новыми обязанностями.
Полагая, что порекламировать нового резчика мяса будет полезно, Граб поместил объявление в газете и купил тридцатисекундную рекламу, которая будет повторяться по местному радио во время евангельского часа и репортажа о матче по бейсболу между учениками средних школ.
«„Ребрышко Граба“. Вы решите, что умерли и оказались в раю, где подают первосортное жаркое».
Несмотря на нервозный и чересчур хвалебный характер рекламы, она принесла пользу. К шести часам вечера ресторан набит до отказа, и новым посетителям приходится ждать.
— Классно выглядишь, М, — говорит Дженна.
— О-о-очень сексуально, — добавляет Шейн.
Но Минотавру, когда он стоит у «горячего стола» в обеденном зале, явно не по себе. Тележка подключена коротким оранжевым проводом к электрической розетке. Всякий раз, когда Минотавра подзывают к какому-нибудь столику, ему приходится сгибаться в три погибели и вытаскивать вилку. «Горячий стол» достает ему до пояса, прозрачная пластмассовая крышка рассеивает свет ламп нагрева, укрепленных на хромированном стержне. Выпуклая крышка увеличивает размеры блестящих от жира ростбифов, разрезанных пополам и стоящих вертикально, без всякого смущения обнажая свою розовую плоть, в противне с отверстиями. Противень помещен в углубление в верхней части тележки. Поблескивающий кристаллами соли жир и ряды изогнутых мясных ребер имеют кровавый оттенок.
Минотавру не по себе, когда он стоит у тележки в обеденном зале в нелепо натянутом на темя поварском колпаке, но он благодарен Дженне за то, что она это сказала. Она получила первый заказ за этот вечер. Минотавр отсоединяет провод и толкает тележку за Дженной к столику возле салат-бара. Тележку приходится толкать медленно, чтобы не расплескать соус, до краев налитый в подогреваемый контейнер.
Что думают посетители о Минотавре как о резчике мяса, определить трудно. Ясно одно: они такого не ожидали. Стоило Минотавру появиться из кухни и занять место за «горячим столом», как одна пара из числа первых посетителей покинула заведение — этих людей почему-то не устраивало то, что порции мяса им отрезает получеловек-полубык. Граб подумал было, что его замысел провалился, но больше ресторан не покинул никто. Не считая редких возгласов изумления и невольного содрогания, когда Минотавр внезапно появлялся в поле зрения клиентов, большинство ограничивалось тем, что, разинув рот, разглядывало Минотавра, когда, по их мнению, он не смотрел в их сторону. Те, кто не сумел справиться с шоком и не хотел общаться с Минотавром, просто не заказывали мясное. По мере того, как вечер продолжается и клиенты видят, как один столик за другим заказывает мясо на ребрышке и как Минотавр режет мясо, напряженная атмосфера рассеивается. Это еще не признание, но уже терпимость. Мало-помалу на Минотавра перестают обращать внимание, и он становится лишь не совсем приятным способом получить нежное и вкусное блюдо.
После того как получила заказ Дженна, целая компания из восьми человек захотела, чтобы Адриенна и Роберт принесли им мясо на ребрышке. Затем пришел черед Маргариты. Сейчас она обслуживает мистера Ханикатта, который последние пять лет приходит в ресторан в половине седьмого совсем один, в сбившемся парике и обвешанный все большим количеством безвкусных золотых безделушек. Мистер Ханикатт, поначалу скромный и кроткий как ягненок, после четвертой рюмки принимается лапать официантку, которая ему на данный момент больше нравится. В этом месяце он ухаживает за Маргаритой. На прошлой неделе он сообщил ей, что у него член длиной тринадцать дюймов. Мистер Ханикатт — владелец придорожного кинотеатра для автомобилистов «Лиссс». Официантки терпят его за то, что он щедро раздает чаевые.