Возле устья Туры случилась первая крупная стычка с татарами. С жестоким отчаянием бросились в бой отряды князя Япанча. Казаки не дрогнули, не отступили. Рубили направо и налево. Не выдержали враги, бросились в бегство.
— Так воины русские сильны, — доносили хану Кучуму, — что когда стреляют из луков своих, огонь пышет и дым велик исходит, а защищаться от них никакими ратными зброями невозможно.
Но и казакам нелегко пришлось, многих своих недосчитались. А главные-то бои впереди были. Измотали людей малые и большие битвы, а татары все новые рати подтягивали. Призадумались тут донцы: обойти врага или стоять единодушно. «Нельзя нам худую славу да укоризну на себя навлекать», — говорили одни. «Как можно устоять против такого собрания?» — возражали другие. Тогда поднялся Ермак, сказал войску:
— Отступать — не меньшая опасность. А на что нам, донцы, дома надеяться, если с Кучумом не расправимся: на разбойничью жизнь или на петлю царскую?
Порешили: Кучумову столицу Искер приступом брать. Жестокой была сеча и силы неравными, а все же сломил Ермак силу вражью. С позором бежал хан из своего дворца. Дорога в Сибирь была открыта.
Иван Грозный простил за это казачье воинство и награду великую обещал. Но вот что попросил Ермак у него:
Только не успокоился хан Кучум, притаился, ожидая удобного момента, чтоб отомстить Ермаку. И дождался. Через три года донесли гонцы Ермаку, что хан будто бы купеческий караван у Иртыша пленил. Поспешил Ермак на помощь и увидел, что обманули его. Обратно повернул, а ночь в дороге дружину его застала, привал пришлось устроить. Тут и поспел Кучум, окружил спящих, изрубил всех до единого.
Хотелось хану живым Ермака в полон взять — не смог: десятка три наседавших ворогов Ермак отправил на тот свет. К берегу отступал, думал река спасет, а тут оступился: потянула его тяжелая кольчуга, дарованная царем, на дно...
Только ничем уже не помогла Кучуму эта месть Ермаку, не вернула ему Сибири. По таежным трактам уходили на восток все новые и новые казачьи дружины. К самому Тихому океану повел донцов Ерофей Павлович Хабаров. Еще дальше — к студеному морю Семен Дежнев. Кому же, как не донским казакам, землепроходцами-то быть?
А загадок оставил нам Ермак немало.
Где он похоронен — доныне никто не знает. Ведомо лишь, что тело его выловили в Иртыше неподалеку от того места, где в него впадает Вагай.
Два года назад сибирские геологи снимали с вертолета местность вокруг устья Вагая и совсем неожиданно сделали большое открытие — обнаружили очертания крепостных стен Кучумовой столицы Искер. Сравнили описания древних летописцев с контурами «царева городища» — все удивительно точно совпадает. Стало быть, где-то в этих местах была последняя битва Ермака с ханом?
Рано еще выводы делать, но ученые уже на пути к ним.
А на берегу реки Тагила, в самом центре Уральского горнозаводского края, много лет назад нашли археологи городище, где когда-то Ермак зимовал со своей дружиной. Городище так и прозвали — Ермаково. В местном музее и сейчас еще хранятся черепки сосудов с этого городища, наконечники стрел, копья и даже глиняные формочки для отливки пуль.
Но в летописях упоминается еще об одной стоянке — зимовке Ермака на Кокуй-реке. Будто бы строил там Ермак земляной городок, искал оттуда «путь в Сибирь».
Где же оно, Кокуй-городище? А может, это просто легенда?
Умел Ермак Тимофеевич упрятывать от людского глаза свои становища. Много лет бились уральские музеи над этой загадкой. Экспедиции исходили все берега рек Серебрянки и Кокуй, где пролегал, как полагают, путь Ермака. Тщательно обследовали прибрежные леса, горы. И всюду — неудача. Никаких следов городка...
Живет в Нижнем Тагиле интересный человек Леонид Федорович Толмачев — искатель по своей природе. Когда-то бродил в тайге с геологами, а сейчас слесарь-лекальщик на инструментальном заводе. В лесу чувствует он себя, как дома. Вместо ружья всегда на шее фотоаппарат. Любой след зверя может прочесть. Редкий камень-самоцвет найдет — в рюкзак. В библиотеке его — книги о природе, травах, камнях.
Краеведы, как рыбаки, видят друг друга издалека. Толмачев познакомился с любителями археологии, которые группировались вокруг краеведческого музея. Иные его товарищи после работы — на рыбалку или на стадион. А Леонид Федорович — в научную библиотеку. Или в тайгу на поиски. Все, что о Ермаке есть в книгах, на память знает. Несколько раз ездил на известное уже Ермаково городище, дивился искусству донцов располагаться лагерем: ходишь, кажется, вокруг, а городка не видишь.
Пять дней бродил Леонид Федорович по тайге. Однажды натолкнулся на медведя. Рявкнул от неожиданности таежный зверь и убежал. Даже затвором фотоаппарата не успел щелкнуть Толмачев.
Отдохнул — снова в путь. На этот раз вернулся в Тагил еле живой — кончились продукты, и в тайге питался лишь сырой рыбой. Семьдесят километров плыл на плоту, чтобы сберечь силы.
В третьем походе Толмачев заболел. Даже у огромного костра не мог унять озноба. Вернулся — слег.
А Кокуй-городок по-прежнему оставался тайной.
Но человек уже не мог отступить. Нужно иметь крепкий характер, чтобы сутками, одному пробиваться сквозь тайгу, брести порой по пояс в воде, спать у костра — и не унывать. И искать, искать то, что уже не дает покоя ни ночью, ни днем.
Оставался неисследованным лишь правый берег Кокуя. Ученые уверяли, что этот берег они исходили метр за метром и ничего не нашли.
Толмачев пришел к бывшему лагерю археологической экспедиции, осмотрел местность. Его внимание привлекла воронка, поросшая кустарником. Старатели? Он осмотрел дно воронки. Известняк. Ни один уважающий себя старатель не будет искать золото в известняке.
Он пошел на запад. Снова воронка. Толмачев опустился на колени и пополз теперь на север от воронки, раздвигая траву. Руки коснулись неглубокого рва и земляного выброса.
Тогда Толмачев вернулся, достал карандаш, бумагу и стал чертить.
Рисунок, когда он закончил его, чем-то напоминал тот, что сделал он год назад в Ермаковом городище на реке Тагиле...
Вернулся в город, рассказал ученым о своей находке — не поверили. Толмачев настаивал. Наконец, послали очень немногочисленную экспедицию.
Первые раскопки не дали никаких результатов, и археологи уже с укоризной посматривали на Толмачева. И вдруг...
В одном из раскопов наткнулись на черепки, наконечники стрел, грузила. Здесь была стоянка!
Так делаются открытия.
А на Чусовой покажут вам еще одну стоянку Ермаковой дружины: скалу отвесную, в ней пещеру, разделенную на множество гротов. Здесь, сказывают, пережидал Ермак злую непогоду. Пристанище скрытое, удобное и... почти недоступное для нынешних туристов. Ермак и «ермачки» (так называли его людей) будто бы сюда «сверху спускались по веревке, а по другой веревке вниз к реке спускались». О том еще и Кирша Данилов писал:
Есть и еще одна интересная находка — на реке Сосьве. Обнажились после паводка здесь берега, и вымыло «баржу Ермака».
Ермак, впрочем, никогда не бывал на Сосьве, Он плыл по Чусовой, потом с реки Серебрянки перетащил свои струги через Уральский хребет на реку Тагил, попал на Туру и по ней спустился в Тобол.
Но в Тобол впадает Тавда. А Тавду образовали при своем слиянии Лозьва и Сосьва. Возможно, один из отрядов Ермака и поднялся вверх по этим рекам для разведки. Здесь отряд либо был разбит, либо еще что-то случилось, и баржу бросили. Со временем ее занесло, Когда же русло Сосьвы спрямили, паводковые воды стали ее вымывать.