— Кто? — крикнул Сукхрам.

В шалаш вошел Кхадагсинх.

— А, ты! — воскликнул Сукхрам. — Давненько тебя не было видно. Как живешь?

— Начальник тебя зовет, пошли, — сказал Кхадагсинх.

Каджри насторожилась. Сукхрам молча смотрел куда-то в сторону, мимо Каджри.

— Нет, брат, нам ни от кого ничего не надо. Никуда он не пойдет, — вмешалась Каджри.

Сукхрам и Каджри вместе вышли из табора. Поднявшись на гору, они увидели прямо перед собой знакомую старую крепость. Сукхраму казалось, что теперь крепость отдалилась от него, отошла куда-то на задний план, стала настолько чужой, что временами он совсем забывал о ней.

— На нее загляделся? — пытаясь проникнуть в его мысли, спросила Каджри.

— Я не смогу стать ее хозяином.

— И не надо! Что пользы, если б даже и стал?

— Каджри, а тебе разве ничего не надо?

— Нет. У меня все есть. Своего не отдам, а чужого мне не надо.

Слова Каджри запали в душу Сукхрама. Тогда он впервые почувствовал, что для него Каджри дороже крепости. Почему он так страстно хотел завладеть этой грудой камней? У него же есть Каджри, она — все для него. Что бы он делал, если б в самом деле получил недостроенную крепость? Он ведь даже читать не умеет, а знатные люди все как один грамотные. Кто он? Жалкий карнат, все еще цепляющийся за мысль, что он тхакур! Потому-то он и прозябал здесь, как вор, скрываясь от людей.

Сукхрам и Каджри долго стояли на горе, думая каждый о своем.

«Если б только пристроиться в жизни! Ну нет, лучше уж сидеть без работы, чем лишиться свободы!» — думала Каджри.

— Каджри, мне не нужна крепость!

— А кто тебе ее даст?

— Я ее не возьму, если б и дали.

— Ой, Сукхрам! — воскликнула Каджри. — Наконец-то у тебя прояснилось в голове!

— Каджри, мы уйдем отсюда, — уверенно сказал Сукхрам.

— Куда?

— В Ахмедабад.

Каджри просияла. Ей показалось, что все страшное уже позади.

— Когда же? — спросила она.

— Завтра. У тебя остались деньги?

— Да, пятнадцать рупий.

— На дорогу хватит. А там уж мы наверняка найдем работу.

— Пора домой, уже темнеет, — проговорила Каджри.

— Постой, в последний раз погляжу на крепость и уйду. Пусть темнота совсем скроет ее. Тогда я смогу вырвать ее из своего сердца.

— Я боюсь, Сукхрам! Идем! — звала Каджри.

Крепость растворилась в темноте.

И неожиданно они оба вздрогнули от крика, разорвавшего ночь. Крик повторился. На этот раз ближе и громче.

Сукхрам обнял Каджри за талию и крепко прижал к себе.

— Где-то здесь, рядом, — наконец проговорил он.

И тогда послышались шаги.

Сукхрам и Каджри сбежали вниз и укрылись за большим камнем. На них двигалась фигура с горящим факелом. Пламя полыхало по ветру, разбрасывая по сторонам пятна желтого света.

— Смотри, — шепнул Сукхрам, схватив Каджри за руку.

Она выглянула из-за камня и тихо вскрикнула.

— Это ведь твой дружок Кхадагсинх.

— И главарь с ним! — проговорил Сукхрам. — С ними какая-то женщина.

— Она нарядная и совсем белая, — удивилась Каджри.

— Мне кажется, это англичанка.

— О, боже, и впрямь англичанка. Безумцы, ведь завтра в Данг нагрянет полиция!

Каджри вздрогнула.

— Что же теперь делать?

— Ее надо спасти!

— А если они не отдадут ее?

— Им придется согласиться, — твердо сказал Сукхрам. — Иначе мы все погибнем.

Но Каджри уже взбежала на тропинку и стала на пути бандитов.

— Эй, вы! — крикнула Каджри. — Головой в петлю лезете? А ты где там застрял? — позвала она Сукхрама.

Сукхрам вышел из укрытия.

— А, это ты? — удивился главарь. — Еще кто-нибудь с тобой есть?

— Нет.

— Тогда прочь с дороги!

— Уйти-то я уйду, — смиренно отвечал Сукхрам, — но ты подумал, что делаешь? Она же англичанка!

— Это точно, взгляни, какая у нее мягкая и нежная кожа! — проговорил главарь, поглаживая руку женщины. Женщина рванулась и закричала.

— Кричишь, подлая! — рассмеялся главарь.

— Завтра в Данг прибудут солдаты и начнут всех поливать свинцом. Глупец, пойми же, они ведь раджи раджей.

— Стоит ли дразнить льва? — поддержала Сукхрама Каджри. — Зачем сам на себя накликаешь смерть?

Лицо англичанки от страха покрылось испариной, белокурые локоны рассыпались по плечам.

— Спасите! Спасите меня, — взмолилась она и упала в ноги Каджри.

Главарь насторожился и угрожающе двинулся на них.

— Не бойся, мэм са’б[110], не бойся, никто тебя не обидит, — проговорила Каджри, помогая ей подняться.

— А ну, отойди! — прикрикнул на Каджри главарь.

— Вот еще! — фыркнула Каджри. — И не подумаю! Что она, жена твоего отца? Думаешь, я позволю тебе бесчестить женщину? Да я лучше умру, но ты ее пальцем тронуть не посмеешь!

— Первый раз вижу такую бабу! Ну и дура! — удивился Кхадагсинх.

— Ты моя спасительница, — пролепетала англичанка и прижалась к Каджри. Она говорила на хинди. От страха она закрыла глаза. Свет факела упал ей на лицо, и Каджри наконец смогла разглядеть ее. Это была худощавая, крепкого сложения девушка лет восемнадцати с тонкими губами, золотистыми волосами и светло-карими глазами. Аромат пудры и духов понравился Каджри. Непривычный запах приятно щекотал ноздри, и она не отстраняла вцепившуюся в нее девушку.

— Отпущу, если отобьешь, — ответил главарь.

— Как так? — не понял Сукхрам.

— Будешь драться со мной.

— Трус, целишься в безоружного! — крикнула Каджри.

Англичанка открыла глаза и побледнела. Все ее надежды на спасение рушились. Она посмотрела на Сукхрама: он стоял, скрестив на груди руки. От всей его фигуры веяло спокойствием и силой.

— Ну что ж… — Внезапно Сукхрам бросился вперед. Ударом ноги он выбил из рук главаря пистолет и подхватил его прежде, чем тот успел опомниться. Потом он подошел к Кхадагсинху и, усмехнувшись, швырнул ему оружие. — Держи у себя. Теперь мы будем с ним на равных, — сказал Сукхрам.

Главарь тут же подскочил к Кхадагсинху, выхватил у него пистолет и, отступив немного назад, стал целиться в Сукхрама.

— Ну, погоди, — проговорил Сукхрам и проворно поднял с земли увесистый камень. — Дай же и мне вооружиться.

Встревоженная Каджри еще крепче прижала к себе англичанку, а та смотрела на обоих мужчин широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Господи Иисусе Христе, — вырвалось у англичанки.

Каджри не поняла этого восклицания.

— Не бойся, если его убьют, я все равно останусь с тобой. А если и меня прикончат, ты живая им в руки не давайся, — сказала она.

Главарь выстрелил, из пистолета повалил дым. Англичанка вскрикнула. Громовое эхо далеко отдалось в горах. Но Сукхрам успел отскочить.

— Подлец! Что же ты стреляешь в безоружного! — крикнула Каджри.

Пуля лишь оцарапала Сукхраму руку, и теперь из ссадины сочилась кровь. Каджри облегченно вздохнула и крепче обняла англичанку.

— Ну смелей, если ты мужчина! — насмешливо произнес бандит.

Кхадагсинх поднял факел, словно хотел получше рассмотреть, что сделает карнат.

— Ну, держись, — проговорил Сукхрам и бросил камень, который угодил бандиту прямо в запястье.

Пистолет отлетел далеко в сторону.

Сукхрам подобрал его и прыгнул на главаря. Усевшись ему на грудь, он приставил к его виску дуло.

— Пощади! — взмолился главарь.

Сукхрам дал ему подняться. Тот посмотрел на Сукхрама благодарными глазами и поклонился. Потом снял с головы тюрбан и бросил его к ногам Сукхрама[111].

— Это еще зачем? — удивился Сукхрам. — Я тебе не враг!

— Видела, мэм са’б, видела?! — обратилась Каджри к англичанке. — Ты когда-нибудь видела настоящих мужчин? Если нет, то взгляни на моего мужа. Да, можешь мне позавидовать.

Англичанка не поняла ее быструю речь, но успокоилась. О чем говорили эти мужчины, она лишь догадывалась, и сам поединок поразил ее. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Сукхрама.