Мастер Барсонаж переводил взгляд с одного на другую.

Джерадин сжал кулаки, словно пытаясь обуздать нелепую надежду.

Териза хотела что—то сказать об Элеге и Маргонале, но промолчала, потому что услышала голоса за дверью.

Кто—то — Рибальд? — захохотал неожиданной шутке.

Не постучавшись, Артагель распахнул дверь и вошел. Он улыбался; в его глазах сверкала сталь. Если бы не испарина на лбу, бледность на щеках и едва заметная хромота, он выглядел бы титаном, готовым взгромоздить весь замок себе на плечи и отправиться на битву. Он рвался в бой, измученный долгими днями вынужденного бездействия, унынием, с которыми ничего не мог поделать, предательствами, сомнениями в самом себе и печалью. Увидев его, Териза тотчас поняла, что он не колеблясь выступит против целого отряда пригодников Гарта.

При одном взгляде на него она почувствовала себя увереннее.

И это испугало ее. Она поняла, что если он в своих действиях зайдет слишком далеко, то это будет попросту разновидностью самоубийства.

Она вдруг заметила, что солнечные лучи, проникающие в ее комнату, покраснели, как на закате.

Предоставив Рибальду закрывать дверь, Артагель подошел к Джерадину. Джерадин вскочил, и Артагель сжал его в объятиях, ничем не выказав слабости или боли. Затем он подошел к Теризе, опустился на колени, чтобы схватить обе ее руки и поцеловать. Прежде чем она успела запротестовать или увернуться, он снова оказался на ногах, заглянул в пустой кувшин из—под вина, весело выругался и развалился в ближайшем кресле.

— Да сохранят нас зеркала, — продолжал он тем же шутливым тоном. — При виде вас двоих у меня кружится голова. Не думаю, что мне когда—нибудь захочется повторить этот танец между надеждой и отчаянием. Сначала вы исчезли навсегда. Затем появились… с принцем Крагеном, пусть у него до конца жизни болит череп. Затем он вызвал драку с королем Джойсом, и появился Гарт, а король исчез, а вас похитили, — он показал на Теризу, — а ты, — на Джерадина, — куда—то сбежал с магистром. Тогда Тор попытался заключить союз с принцем Крагеном, и ему казалось, что ничего не выходит лишь по одной причине — из—за того, что я сшиб принца с ног. Но внезапно вы оба вернулись, и все стало на свои места, и меня не заботит, что решит этот тупоумный алендец. Меня даже не волнует, где король Джойс. Уверен, все случившееся имеет какой—то смысл.

Кстати: я был не слишком осторожен, когда объяснял людям, что им не следует волноваться. — Под словом волноваться он, очевидно, подразумевал засыпать вопросами Норге и Тора. — Но больше всего их напугала мысль, что воплощения происходят в самом Орисоне. Чудовищные монстры из Воплотимого, огонь, несколько сотен тысяч кадуольцев и все такое прочее. — Он посмотрел на Теризу. — Я всем рассказал, что вы с легкостью можете решить эту проблему. Я сказал, что вы в силах изменить зеркала Эремиса, и они не смогут никого воплощать сюда. Если это неправда, можете оставить эту новость при себе.

Изменить зеркала Эремиса, подумала Териза и почувствовала тошноту. О, дьявольщина.

— Скажите мне только одно. — Артагель заставил себя сесть прямо и улыбнулся. — Что, во имя разума, здесь происходит?

— Я бы мог объяснить, — ответил Джерадин, улыбаясь брату в ответ. — Ты, главное, заткнись. И довольный Артагель снова рухнул в кресло. Но тут же опять выпрямился — и сгорбил плечи.

— Нет, — сказал он и радость покинула его. Улыбка сменилась бледностью и испариной. — Расскажи, что случилось дома? Ты сказал, что Хауселдон уничтожен.

Джерадин сделал резкий жест, заставляя брата замолчать.

И тут же раздался стук в дверь.

Рибальд открыл, и появились двое слуг с подносами, уставленными едой и вином.

Артагель еле сдерживался, его глаза горели, словно факелы, пока слуги расставляли еду, наливали вино, разносили бокалы. Мастер Барсонаж с благодарностью взял свой бокал, опорожнил одним глотком и протянул, чтобы его снова наполнили. Джерадин и Артагель отставили бокалы в сторону не пригубив, глядя куда угодно, только не друг на друга.

Пока один из слуг не взялся разводить огонь в камине, Териза не обращала внимания, что стало прохладнее.

— Сегодня никакого света, — заметил Рибальд. — Нет масла. Мы израсходовали его, защищая ворота. Осталось ровно столько, чтобы в течение нескольких дней освещать покои короля и общественные коридоры.

Так что не позволяйте огню погаснуть.

Выпроваживая слуг из комнаты, он остановился и добавил:

— Тор хочет поговорить с вами. Перед выступлением. Смотритель пришлет кого—нибудь за вами утром. Рано. И на этой оптимистической ноте он с ними расстался. И тут же заговорил Мастер Барсонаж:

— Вы сказали «Хауселдон разрушен», — промолвил он спокойно, чтобы Артагель не кричал. — «Стернваль скоро пожрут огненные ямы, людей Файля пожирают упыри». Все, кто слышал вас, хотели бы услышать объяснения, Джерадин.

Джерадин не колебался; у него было время подготовить ответ.

— С Домне все в порядке, — сказал он коротко. — Во всяком случае все было в порядке, когда мы уезжали. Наша семья в безопасности. Большинство знакомых выжило. В данных обстоятельствах наши потери минимальны.

Но сам Хауселдон сгорел дотла.

Сжимая кулаки, потому что у него не было меча, Артагель вслушивался в каждое слово, словно изучая своих врагов и вырабатывая наилучшую тактику борьбы с ними.

Джерадин угрюмо рассказал о своем появлении на Сжатом Кулаке, описал, как появилась Териза, объяснил последствия их визита для Хауселдона. И заметил:

— Именно поэтому Найл и согласился. Именно поэтому он сотрудничал с Эремисом. Ему пригрозили подобной атакой.

Но, когда мы уезжали, Домне и его люди собирались спрятаться на Сжатом Кулаке. Если Эремис снова попробует угрожать, отец посоветовал не принимать его угрозы во внимание.

В этот миг Териза позабыла, что Джерадин обещал называть Домне папа.

Артагель медленно выдохнул, освобождаясь от жажды насилия в груди.

— Тольден оказался куда более крепким парнем, чем ему всегда казалось.

— Как и Тор, — пробормотал Джерадин.

— Но вы вернулись в Орисон не с помощью воплощения, — заметил Мастер Барсонаж. — Я подозреваю, что леди Териза тогда не знала, что ее талант действует на расстоянии.

Териза кивнула, а Джерадин сказал:

— Нам бы не помогло, даже если бы она знала. Она может воплотить себя посредством плоского зеркала, но если проделает это со мной, я лишусь рассудка.

— Понимаю, — сказал магистр. — По этой причине вы решили пересечь весь Мордант верхом. И выбрали дорогу, которая привела вас в Стернваль и Ромиш.

— Да, — ответил Джерадин. — И случилось так, что мы оказались в Низинном Доме, когда похитили королеву. Мы искали поддержки королю Джойсу — пытались уговорить Термигана и Файля выступить против Эремиса.

Он как можно короче изложил историю их возвращения в Орисон, пытаясь справиться с яростью по поводу тактики Эремиса. Териза сначала слушала его, но постепенно отвлеклась. С заходом солнца комната начала погружаться во тьму. Несколько темно—красных лучей продолжали освещать стену, но свет уже почти исчез. Темнота сгустилась вокруг Орисона. Она не хотела вспоминать о ямах с огнем или упырях. Она хотела вспомнить Файля. Вечером после битвы за Найбель, сидя рядом с ней и Джерадином в своем лагере, отец королевы Мадин говорил о короле Джойсе. За все годы войны против Аленда, Кадуола и Воплотимого он никогда не просил лорда о помощи в тот момент, когда провинция лорда подвергалась нападению. Он приходил ко мне, спасал моих людей, И не просил меня ни о какой помощи, пока он не освободил провинцию.

Он не будет просить меня и сейчас. Он не захочет разбить мое сердце.

Сейчас Териза лучше понимала Файля. Ее печалили его потери, его неспособность в одиночку победить упырей, но она понимала его. Ей просто хотелось поверить, что он и Термиган поступали правильно, отказывая в помощи королю Джойсу. Они хотели защитить свои пешки.