Прощай, зима, чечетки и снегири в подмосковных березовых рощах, парках и садах!

Здравствуй, весна, грачи, жаворонки, коноплянки и скворцы — перелетная певчая смена нашим северным гостям-зимникам!

Пернатые северяне на старте. А южане скоро будут на финише. Грачиный гомон и журчащая песня жаворонка раздадутся первым звонком, возвещающим о начале весеннего фестиваля птиц.

Ни стайных грачей, ни жаворонков, ни коноплянок, ни скворцов, ни уток еще не видно. Мартовский позимок, стынут лужи, замерзают проруби. Но все это, видимо, не касается наших зимующих пернатых. У них все-таки какая ни на есть, а весна. Поутру кружатся, яро бормочут тетерева-косачи. Страстным крылом чертят на снегу глухари, парами летают сороки, вороны и галки.

А чета нелюдимых вещих птиц уединилась в глухом лесу. Макушка елки в снегу. А ворониха уже сидит под лапником в гнезде на яйцах. Нежный ворон носит ей пищу. Яйцо воронихи — первое в мартовском лесу.

В лесу встречаются зима и весна. В потемках ельника серебрятся осины. От их корявых веток на мартовском снегу извилистые синие тени. Вокруг комлей деревьев и у пней обтаяли круглые лунки.

Чернеют воронки у стволов и в подмосковных садах. Март — коварный месяц и нередко угрожает садам: днем — капель на ярком солнце, ночью хваткий мороз твердит корку наста. Сквозь тонкий ледок, как сквозь зажигательное стекло, луч солнца обжигает стволы деревьев, особенно нежные корневые шейки комля. От этих ожогов весны плодовое дерево болеет, хиреет и даже засыхает.

В марте садовод должен быть начеку. Хорошо утром по насту обойти сады, разбить стекло льда на воронках-лунках, стряхнуть с ветвей оседающий талый снег, а окученный сугроб под яблонями для медленного таяния прикрыть тонким слоем навоза, перегноя, опилок, торфа. А сельский пчеловод рассеет золу на пасеке, чтобы скорее вытаяла: по выставке ульев пчелы не будут теряться на снегу, земля обсохнет раньше.

Мартовское утро наста до полудня — неповторимая, хоть и короткая пора в году. Лесоводу, охотоведу, егерю, сторожу, рыболову, садоводу — всем сподручно налегке, без лыж пойти утром по делам весенних забот, заглянуть туда, куда не ведут дорожки.

Таков контраст марта: днем таяние и звонкая капель, ночью — мороз. Корка наста держит человека, а иногда даже лошадь и лося. Зайцы, лисицы, волки ходят ночью без следа. Только по царапинам коготков егерь заметит. А уж днем — так и знай: ни шагу по сугробу никуда.

НЕМАЯ ПЕСНЬ

Раннее утро. Еще спит лес-богатырь, усыпленный чарами волшебницы-зимы.

Под навесом елового лапника затаился человек. Он прислушивается, не раздадутся ли где первые волнующие звуки…

А голубое небо проглядывает в рамке леса. Медный ствол сосны порозовел на солнце. Крона ярче зеленеет хвоей. А это что? Чернеет копна седого пера. Глухарь! Жадно хватает клювом душистую хвою мирный орел бора.

Туго набил хвоей зоб и молча застыл на сосне. Восток золотит зеленый металл оперения шеи. Нежится на солнце бородач. Топчется мохнатый, ногами меряет сук, крылья расправляет, вытягивает шею.

Сугробы еще скрывают клюкву на мху. Но не за ягодой прилетел сюда глухарь. Вдруг он поднял бородатую голову с набухшими красными бровями, расправил по-орлиному крылья и спланировал с дерева на снежную полянку. Вышагивает важно по насту, сторожко оглядывается. Куриные следы-трешки со шпорцей печатает четко на пороше. Увидел вдали другого петуха, смотрит, а сам ни с места. А кругом — ясный свет, яркий снег. Не умолкают песни синиц, клестов, корольков, снегирей. Подзадоривают они задумчивого молчальника. Распушится, дыбом встают перья, нет-нет да взволнованно прочертит крылом на снегу лесной петух — древняя краса наших боров.

Так вот порознь и ходят, переглядываясь, глухари по мартовскому насту.

Одним только охотникам понятны параллельные черточки по бокам куриного следа, тайна птичьих иероглифов. Репетиция тока. Немая песнь!

Это событие в охотничьем хозяйстве, как правило, записывается егерями и сторожами в обходный дневник фенологических наблюдений.

…Морозное утро. Блеснул из-за леса холодный пламень восходящего солнца. Чу! Словно покатились колеса по колкой мерзлоте. Это первое бормотанье косачей Затоковали тетерева, но без запальчивого азарта. Приглушенно, сдержанно раскатывается: «бу-бу-бу…» Приглядись: вон они и сами! Птицы сидят на развесистых березах, что гурьбой отделились от леса.

Скоро умолкает ранняя песня тетерева. Еще не время. Кругом нетронутая целина снежного поля. Только солнце и овсянки вещают на снежном просторе о весне

МЕЛОДИИ ВЕСНЫ

Снег померк. Разрывчатой струйкой серебряные шарики торопливо скатываются с повети крыш. Мелодично поет, звонко тикает капель. Тихо перезваниваются льдинки. Рушится трон снежной королевы — зимы. Падают с крыш сосульки и, сверкнув на солнце, вдребезги разбиваются, точно неосторожно оброненный хрусталь.

А вот еще новость: частый звон серебряного колокольчика в кустах. Откуда такие певучие, выразительные звуки? Непонятно. В стае серых воробьев оказались какие-то пернатые незнакомцы. Ба! Да это овсянки! Никуда они не улетали. Зимой птички были вялые, молчаливые, в сером, невзрачном оперении. Но вот смолкли скрипки мороза, и они вновь заговорили полным голосом. Какие стали бойкие, прыткие пичужки! Уже щеголяют в весеннем наряде: самочки в зеленовато-желтом оперении, а у самцов красивые ярко-желтые головки и такая же грудка. Тонкий чистый звук, как и солнечный свет, льется без удержу.

«Зинь… зинь… зинь… зинь… зинь… зинь… зин». Быстро и часто повторяются эти музыкальные слоги.

Из 274 видов птиц, обитающих в разные времена года под Москвой, раньше всех заводит песенку желтая овсянка. «Покинь сани, возьми воз» — вот что напевает, по народному поверью, ранняя пташка — «певец зимой погоды летней». А дни все длиннее и ярче…

«И март на нос садится…» Еще морозит по утрам. Но только воробьям это все равно. Другой, уж не мирный, пошел у них «разговор». Кричат, петушатся, дерутся. Жарки птичьи дебаты по «жилищному вопросу». А под карнизом — воробьиный джаз.

В лесах и парках объявился еще один запевала весны, чуть потише овсянки. Синица-кузнечик присядет на красные ветки вербы, посмотрит, как разбухли бусы почек, и невтерпеж молчать птице. И поет, словно старается разбудить «спящую красавицу» марта, первоцветное дерево весны.

Радостно выговаривает синичка свое «зензивер». Птицеловы зовут ее «большак». На девять ладов поет синица. Ее выразительная песенка так и называется: «разговор».

Все реже меланхолические посвисты снегирей, улетающих на север. Только закусить на дорожку рассядутся в парках, поклевать виснущие ясеневые семена.

Солнечный луч — «золотой ключик тепла» — всюду заводит тихую музыку весны. Птицы поют, вода подпевает. И на квартирах у любителей-москвичей веселее запели птички в клетках.

Весна!

УЛЫБКА МАРТА

Ясен и лучист прозрачный воздух — примета весны света. Есть еще одна новость весны — вокруг комлей и пней оттаивают до черноты воронки-лунки. Зима почтительно отступает от дерева, вежливо сторонится, уступает дорогу весне. Но мартовская пороша залатала вдруг эти прорехи, восстановила лесную картину зимы.

И вот опять радостное солнце ласкает снег, заливает его ярким светом, будто хочет вытеснить… А сугроб еще не чувствует своего конца, сверкает, но не тает… Никогда в году, даже в июле, нет такого сияния, как в солнечный мартовский день.

Приметы весны и на слух. Разговорчивее стали воробьи, чирикают со всем упоением воробьиного восторга. Но слышнее всех овсянка. Первая из всех зимних птиц запевает она веснянку. Без конца, чеканно повторяется серебряный колокольчик: «зинь… синь… дзинь… синь…» Снежный наш соловей…