Сначала наши дела были не очень блестящи, и я никогда не мог понять, почему Орибе, подробно информированный обо всем своими приверженцами внутри Монтевидео, не воспользовался царившим у нас беспорядком и недостаточной надежностью укреплений и не предпринял решающего штурма. Вместо этого он проводил лишь рекогносцировки и ложные ночные атаки, которые позволяли необстрелянным защитникам Монтевидео приобрести военный опыт.

Тем временем происходили вооружение и организация иностранных легионов, и как бы ни истолковывали причины сформирования Французского и Итальянского легионов, нельзя отрицать, что оно явилось выражением благородного порыва, преддверием первого призыва к оружию и диктовалось стремлением защитить от вторжения гостеприимный край, ставший местом изгнания. То, что впоследствии к легионам примкнули липа, движимые корыстными, недостойными целями, также соответствует истине. Как бы то ни было, вооружение и организация этих легионов, не сыграв решающей роли, тем не менее позволили обеспечить безопасность города.

Французы, численно преобладавшие над итальянцами и в большей мере заботившиеся о поддержании воинского престижа, в скором времени имели под ружьем две тысячи шестьсот человек. Итальянцев набралось около пятисот, и хотя это число казалось незначительным в сравнении с численностью наших соплеменников в этой стране, я никак не мог надеяться, что их соберется столько, учитывая наши привычки и воспитание. В дальнейшем Итальянский легион увеличился, но его численность никогда не превышала шестисот человек.

Генерал Пас, воспользовавшись ростом наших сил, установил внешнюю линию обороны на расстоянии пушечного выстрела от стен.

С этого времени оборонительная система была упорядочена, и противнику больше не удавалось приблизиться к городу.

Будучи занят делами формировавшейся флотилии, я предложил поручить командование Итальянским легионом некоему Анджело Манчини, впоследствии оставившему о себе недобрую память. Это предложение было принято правительством.

Глава 35

Первые бои Итальянского легиона

Боевое крещение Легион получил во время вылазки, которая, как и следовало ожидать, оказалась малоуспешной, ибо в ней участвовали еще не обстрелянные в боях люди. В Монтевидео над нами насмехались, смелость итальянцев была поставлена под сомнение. Мне пришлось краснеть от стыда; было необходимо устранить повод для насмешек.

В следующий раз Легиону предстояло принять участие в экспедиции в Серро. Я должен был отправиться вместе с ними. В этот день экспедицией командовал генерал Бауза, хороший солдат, но уже сильно состарившийся. Стоя перед противником, он совершал марши и контрмарши, не приносившие никакого результата. Возможно, благоразумно было не атаковать противника, который, не превосходя нас в численном отношении, был, конечно, значительно более закален в боях. Горя нетерпением испытать в бою своих соотечественников, я старался, хотя и тщетно, убедить старого генерала начать атаку, когда судьба послала нам из Монтевидео генерала Пачеко, в то время военного министра. Мне стало легче на душе при виде этого гене рала, которого я знал как предприимчивого и смелого воина.

Подойдя к нему, я, как только мог, уверенно и непринужденно попросил разрешения выбить неприятеля с его укрепленной насыпью позиции, которая доминировала над находившимся перед нами рвом; на этой позиции противник чувствовал себя в полной безопасности.

Министр не только дал согласие на мою просьбу, но и приказал генералу Бауза поддержать атаку Итальянского легиона.

Я выстроил Легион в колонну повзводно под прикрытием одного из многих полуразрушенных домов; две роты развернулись в колонну по фронту, и после того, как я сказал несколько слов, напомнив, что дело идет о чести нашего отечества, мы двинулись в атаку на левое крыло неприятеля, который, привыкнув не бояться нас, не дрогнул и встретил наступающих плотным ружейным огнем.

Но Итальянский легион должен был победить в этот день: он дал в том клятву и сдержал ее. Хотя многие из нас падали, раненные пулями, Легион продолжал смело наступать, и когда мы приблизились к противнику на расстояние штыкового удара, он обратился в бегство и продолжительное время должен был спасаться от преследования.

Наши действия в центре и на левом фланге также увенчались успехом, и в итоге мы захватили сорок два пленных.

Этот бой, несмотря на скромные размеры, имел громадное значение, ибо он поднял моральный дух наших войск и поколебал уверенность противника. С этого дня[117] начался славный боевой путь Итальянского легиона, заслужившего всеобщее восхищение. Этот день стал предвестником тысяч славных подвигов, совершенных нашими соотечественниками, которым никогда уже не приходилось быть побежденными! А спустя несколько месяцев, 28 марта (не помню точно года)[118], на том же самом поле у Серро, Итальянский легион с эскадроном кавалерии и небольшим отрядом местной пехоты одержал блестящую победу в сражении, в котором пал неприятельский генерал, пресловутый Нуньес.

На другой день после первого небольшого успеха Итальянский легион выстроился на главной площади Монтевидео — Матрис — и при огромном стечении народа удостоился похвал и поздравлений военного министра и горячих приветствий всех собравшихся Проникновенные слова генерала Пачеко зажгли сердца простых людей. Никогда больше мне не приходилось слышать столь волнующей речи, способной в такой мере вдохновить народ.

В рядах Итальянского легиона в этот день впервые сражался и отличился Джакомо Минуто, прозванный Бруско; впоследствии, будучи капитаном кавалерии в Риме, в 1849 г., он был ранен пулей в грудь и умер от того, что сорвал повязку с раны, узнав о вступлении в город солдат Бонапарта.

Большое мужество проявил в бою также майор Педро Родригес из Монтевидео, офицер морской пехоты.

С этого дня и до появления в легионе Анцани я, хотя и был очень занят делами флота, редко оставлял наш отряд.

Анцани, находившийся в это время в Буэнос-Айресе, получил мое приглашение и поспешил в Монтевидео. Приход Анцани в Итальянский легион был очень кстати во всех отношениях, но особенно он был полезен для обучения и укрепления дисциплины. Это был человек опытный в военном деле, участник войн в Греции и Испании, и мне никогда не приходилось встречать офицера более смелого, хладнокровного и образованного, чем Анцани. Повторяю, он был подлинным сокровищем для Легиона, и мне, мало искушенному как организатору, чрезвычайно повезло, что рядом со мной был этот несравненный друг и боевой товарищ. Зная, что он возглавляет Легион, я мог быть уверен, что все пойдет превосходно; к тому же Анцани был воплощением скромности и благородства. Все это позволяло мне заняться делами флотилии.

Однако Анцани встретил сильное противодействие Манчини, имевшего звание полковника, и майора Дануса, оказавшихся, как показали последующие события, самыми низкими людьми. Они не могли примириться с тем, что Анцани превосходил их своими достоинствами; последний же, обладавший огромными военными знаниями и административными способностями, несмотря на тысячи помех, чинимых этими двумя людьми, сделал все возможное, чтобы превратить Легион в регулярную часть.

Глава 36

Флотилия и ее боевые дела

Флотилия, которой я командовал, хотя и не обладала достаточной силой, вносила полезный вклад в защиту крепости. Находясь на левом фланге укреплений, которые пересекали перешеек от одного берега к другому, она, благодаря своему превосходному расположению, не только прикрывала эти укрепления, как бы являясь их ударной силой, но и создавала угрозу для правого фланга неприятеля, в случае, если бы он попытался предпринимать атаки. Она служила связующим звеном между важными позициями у Серро и островом Свободы (именовавшимся ранее Островом крыс), прежде всего облегчая и поддерживая вылазки, которые наши войска постоянно совершали против правого крыла противника; осаждавшего Серро.