Итак, мне пришлось в третий раз сжечь флот. В первых двух армиях мы, по крайней мере, смогли сражаться, как нам повелевал долг.

Мы снова превратились в сухопутный отряд и оставались еще несколько дней в Сан-Франсиску, чтобы дать возможность эвакуировать оставшиеся здесь армейские материалы в Монтевидео. После этого мы также двинулись к столице, в окрестностях которой должны были соединиться все формировавшиеся военные силы республики.

Во время нашего похода не произошло ничего особенно важного, за исключением знакомства с генералом Пачеко (в то время в чине полковника он находился в Мерседес). Этот славный воин в создавшейся опасной ситуации обнаружил незаурядные качества, действуя мужественно, энергично и умело. Он, безусловно, стал предводителем своей страны в той гигантской борьбе, которую развернул Монтевидео против иноземных захватчиков, борьбе, которая должна послужить примером грядущим поколениям всех народов, не желающих подчиниться насилию!

Я горд тем, что в течение нескольких лет участвовал с этим мужественным народом в его доблестной обороне.

Монтевидео представлял в эти дни удивительное зрелище. Одержав победу, неумолимый Орибе во главе своей армии прошел как вихрь, как гроза, по аргентинским провинциям, отколовшимся от правительства Росаса.

Мольба и унижения священников, жен и матерей не смогли бы заставить смилостивиться Кориолана[114] из Монтевидео. Мысль покарать дерзкий город, который изгнал его, чтобы затем превознести его заклятого соперника, видевшего его бегство и насмеявшегося над ним, — эта мысль была так же приятна свирепому победителю генерала Лавалле[115], как ласка девушке.

Монтевидеоская армия потерпела такое поражение, которое, быть может, никогда не приходилось испытывать другой армии; от республиканских войск сохранились лишь мелкие и разобщенные группы, разбросанные по территории страны на большом расстоянии друг от друга.

Флот был уничтожен, оружия и боеприпасов оставалось ничтожное количество, казны не было никакой — и это неудивительно, если учесть, что ею распоряжались такие люди, как Видаль, помышлявший лишь о том, чтобы собрать такое количество золота, с которым было бы удобно совершить задуманный побег. И этот вор был главным министром!

Итак, все же надо было защищаться. Такова была воля всего этого замечательного народа!

В городе было много явных приверженцев партии Риберы, которые не могли рассчитывать на спасение в случае прихода Орибе, непримиримого противника первого; для этих людей оборона была самой настоятельной необходимостью, но они были бессильны и трусливы, так как большинство их было связано с государственной кормушкой.

Однако подлинный народ, составляющий нацию, видел в Орибе не антагониста Риберы, а главаря армии чужеземцев, солдат тирана, вторжение которых несет рабство и смерть. И народ поднялся на защиту с сознанием своих священных прав. В короткое время несколько кавалерийских отрядов было создано в сельской местности. Армия, состоявшая почти целиком из пехоты, формировалась в самом Монтевидео, оплоте свободы республики, под надзором прославившегося своими победами генерала Паса — одного из самых лучших и достойных военачальников Южной Америки.

Генерал Пас, отстраненный от командования завистливыми и ничтожными людьми, откликнулся на призыв отечества, оказавшегося в опасности; он возглавил бойцов, вставших на защиту столицы, и организовал из рекрутов и освобожденных тогда республикой рабов ту армию, которая в течение семи лет была оплотом страны и поныне мужественно противостоит самому сильному противнику, с которым когда-либо приходилось бороться этому народу (1849).

Многие выдающиеся военачальники — ранее позабытые или проявлявшие безразличие к войне, главной целью которой были интересы отдельной личности, — встали теперь в ряды бойцов, что еще больше укрепило уверенность и энтузиазм. Было решено построить укрепления вокруг города и в степи на перешейке. Множество народа энергично трудилось на постройке укреплений, чтобы успеть возвести их до подхода противника.

Мастерские по производству оружия и боеприпасов, орудийные заводы, мастерские, выпускающие обмундирование и снаряжение для воинов, — все возникло, как будто по чудесному мановению. Пушки, которые со времени испанского господства считались ненужными и использовались в качестве ограждения тротуаров вдоль дорог, были извлечены из земли и установлены для целей обороны. Прибытие из Мерседес генерала Пачеко и его вступление на пост военного министра явилось завершающим моментом в подготовке обороны.

Мне была поручена организация флота, ибо от старого — стараниями уже названного выше министра-предателя — ничего не оставалось. Было арендовано несколько небольших торговых барок, которые мы вооружили, как смогли, а счастливый случай во многом помог нам успешно продолжить такое вооружение.

Неприятельский бриг «Оскар», плывя ночью недалеко от берега, сел на мель у Серро[116]; несмотря на отчаянные усилия снять корабль с мели, противнику пришлось покинуть его.

Мы постарались извлечь из этого кораблекрушения всю возможную для себя пользу. Сначала противник попытался помешать нам приблизиться к кораблю, выслав военную шхуну «Пальмар», чтобы обстрелять нас из пушек; но видя безрезультатность обстрела и наше намерение во что бы то ни стало овладеть трофеями с застрявшего корабля, он перестал нам чинить препятствия.

Среди большой добычи, взятой нами на бриге, было пять пушек, которые оказались для нас как нельзя более кстати: мы вооружили ими три небольших судна, положивших начало новому флоту; эти суда использовали также непосредственно для защиты левого крыла линии укреплений.

Потеря неприятелем брига «Оскар» показалась мне счастливым предзнаменованием в предстоявшей нам трудной борьбе; этот случай содействовал также укреплению боевого духа всех участников обороны.

Глава 34

Начало осады Монтевидео

16 февраля 1843 г., едва мы успели закончить сооружение городских укреплений, установив на них имевшиеся у нас немногие орудия, как на близлежащих высотах появились передовые отряды неприятеля. Наша кавалерия, возглавляемая генералом Рибера, слишком слабая для того, чтобы напасть на противника, пробила себе дорогу и, двигаясь степью, обошла левый фланг противника, оказавшись у него в тылу.

Подобный маневр легко удается в стране, где каждый — превосходный всадник и где в походе единственной пищей служит мясо, что делает ненужным громоздкие обозы, без которых невозможно обойтись во время войн в Европе. Кроме того, Рибера, хотя он и действовал недостаточно умело в решающих сражениях, был мастером военных хитростей, которые характерны для небольших операций; в частности, этот маневр, выполненный им с большим искусством, вновь позволил ему сильно затруднять действия противника.

Генерал Пас сохранил за собой командование войсками, оборонявшими столицу. Эти войска были многочисленны, сравнительно с протяженностью стен, которые предстояло защищать, однако, если учесть, что они состояли целиком из новобранцев и что не все из них были цветом воинства, т. е. не все были воодушевлены подлинной любовью к родине, то нельзя не восхищаться мудростью, отвагой и упорством этого славного генерала, который, организовав эти войска и подчинив их дисциплине, выдержал с ними первые и самые опасные удары осаждавшего город противника.

Хотя население было охвачено патриотическим порывом, нашлось немало перебежчиков, трусов и предателей. Первый министр Видаль прихватил с собой казну и скрылся. Полковник Антунья, командир корпуса и глава полиции, перешел на сторону противника вместе со многими офицерами и чиновниками. Отряд, состоявший из «агерридос», т. е. из иностранцев, получавших плату от республики, в результате неоднократных дезертирств перешел почти полностью на сторону противника; более того, однажды ночью, когда этот отряд занимал передовые сторожевые посты, он своим предательством создал серьезную угрозу безопасности города. Этим примерам, естественно, следовали отдельные лица, которые, полагая, что все потеряно, под тем или иным предлогом покидали ряды защитников, чтобы перебежать к противнику.