Едва ли можно себе представить, до какой степени отупения и боязни довели священники этих потомков древних легионов Мария и Сципиона. Я это уже испытал еще в 1849 г. при отступлении из Рима, когда ни за какие деньги нельзя было найти проводника. То же повторилось и в 1867 г. Подумать только, что в таком итальянском городе, как Монтеротондо, где двери домов выходят за городскую западную стену, нельзя было найти ни одного человека, который рассказал бы нам, что происходит внутри города. А ведь мы все, черт возьми, итальянцы, боровшиеся за освобождение родины! Меж тем как внутри города подлые охранники — чужеземные наемники — угодливо прислуживали лжецам и лицемерам.

«Свободная церковь в свободном государстве»[390] — изрек один выдающийся государственный деятель, хитрый как лиса. Ну и предоставьте же полную свободу этим черным плевелам и вы получите те же результаты, что и Франция с Испанией, которые по милости своих пастырей докатились ныне до последней ступени своего падения.

Левая колонна под командованием Фригези подошла с востока к Монтеротондо и заняла к десяти часам утра монастырь капуцинов с прилегающими к нему неприятельскими позициями. На левую сторону были высланы несколько рот, чтобы соединиться с нашими отрядами на правом фланге, чего невозможно было добиться в течение всего дня 24 октября, ибо неприятель открыл с этой стороны убийственный огонь. Центральная колонна под командой Менотти, при которой я находился, направлявшаяся из Монте Маджоре прямо к цели, также задержалась в пути, из-за трудно проходимой дороги на Молетта, и, несмотря на это, первой на рассвете подошла к позициям, окружающим Монтеротондо с севера. Я приказал этой колонне, которой командовал Менотти, состоявшей большей частью из доблестных генуэзских берсальеров майоров Мосто и Бурландо, захватить упомянутые сильные позиции на севере, но не начинать атаки города, рассчитывая повести атаку совместно с другими колоннами, которые должны были вскоре подойти.

Но слишком велик был энтузиазм волонтеров; вместо того, чтобы ограничиться захватом указанных выше позиций, они, невзирая на убийственный огонь, открытый из всех домов этого района, ринулись в атаку на ворота Сан-Рокко.

Удалившись от центральной колонны, чтобы обнаружить колонну Фригези, которая должна была подойти с этой стороны, я с болью и изумлением заметил, что генуэзские берсальеры проявили излишнюю отвагу, и, рискнув на атаку, слишком дорого нам обошедшуюся, мы потеряли большое число убитыми и ранеными. Но вместе с тем эта атака помогла нам закрепиться в близлежащих к воротам Сан-Рокко домах и расположить там несколько сотен волонтеров, которые позднее, поддержанные свежими ротами из других частей и с их помощью, подожгли эти ворота. Это позволило нам вступить в город и занять его.

Итак, весь день 24 октября ушел на то, чтобы окружить город Монтеротондо нашими силами. Гарнизон, состоявший из папских зуавов, вооруженных прекрасными карабинами, и имевший также два орудия, беспощадно обстреливал нас. Мы не могли отвечать должным образом на огонь врага, имея по обыкновению дрянное оружие, да к тому же враг находился под хорошим прикрытием и нельзя было обнаружить ни одного неприятельского солдата.

Над Монтеротондо высился дворец князей Пиомбино. Молодой представитель этой семьи воевал вместе с нами. Этот дворец, вернее замок, представлял собой огромное и крепко сбитое сооружение. Враг превратил его в крепость с бойницами и брустверами на восточной площадке, куда он поставил свои два орудия, одно двенадцати-, а другое девятимиллиметровое.

Среди павших во время атаки на ворота Сан-Рокко были: тяжело раненный доблестный майор Мосто, смертельно раненный капитан Уциель, мой дорогой славный Виджани, положивший столько трудов для моего освобождения из Капреры, которому я многим обязан? — был убит. А сколько еще пало смертью храбрых!

Ниже я перечисляю имена доблестно павших в 1867 г. за освобождение Рима, и так как я, разумеется, не могу вспомнить всех, поручаю моему штабу выполнить этот священный долг:

Убиты

Акилле Кантони — майор

Виго Пелиццари, Уциель — капитан

Виджани Антонио — ст. лейтенант

Латини Эрколе Акилле Борги Аннигини Антонио Ломбарди Пио Перми Джузеппе Граф Болис ди Луго Андреуцци Сильвио — лейтенант

Этторе Моразини Бови — сын майора

Бортулаччи Джиронимо Ленари Санте Джордано Этторе Шолей Джон из Лондона

Ранены

Бецци Эджисто — майор Мосто Антонио Сталло Луиджи Гавитани Винченцо Галлиани Джакомо* Манара Доменико Сгарби Антонио Майер из Ливорно Сгареллино Пэскуале Капуани Паоло Галлиани Джакомо.

Найдены раненными и истерзанными папскими зуавами на станции Монтеротондо

Глава 7

Атака на монтеротондо

Эта атака является лучшим доказательством высокого морального состояния людей, которыми я командовал; они не подверглись влиянию мадзинистской пропаганды, рекомендовавшей волонтерам разойтись по домам и провозгласить республику.

Как уже сказано, весь день 24 октября ушел на то, чтобы окружить Монтеротондо, приготовить хворост и серу для поджога ворот Сан-Рокко и предпринять все необходимые для атаки меры.

Все три колонны под командованием Саломоне, Кальдези, Вальсаниа и Менотти, за исключением небольшого отряда, выделенного для наблюдения за римской дорогой, откуда могли подойти подкрепления неприятелю, соединились для решительного штурма ворот Сан-Рокко.

Фригези должен был одновременно атаковать город с востока и по возможности также поджечь ворота замка.

Штурм был назначен на четыре часа утра 25 октября. Наши бедные, разутые и раздетые, промокшие и изголодавшиеся волонтеры расположились по обочинам дороги, которую проливной дождь последних дней превратил в густую грязь, и она стала почти непроходимой. Падая от усталости, эти доблестные юноши повалились прямо в грязь, чтобы немного поспать. Должен признать, меня охватило отчаяние, когда я подумал, что в час атаки придется поднять этих мучеников; я решил разделить их жалкое положение, находясь среди них до трех часов утра. В это время окружавшие меня друзья просили меня, чтобы я зашел ненадолго в монастырь Санта-Марии, расположенный всего в нескольких шагах от нас, чтобы хоть немного посидеть в сухом месте, и провели меня в исповедальню, единственное место, где была скамья. Я провел там несколько минут. Но не успел расположиться и прислониться, усталый от долгого стояния, к стенке, как шум, словно рев бури, и торжественные крики огромного количества наших людей, ринувшихся в горящие ворота, заставили меня вскочить и со скоростью, на какую я был способен, побежать к месту действия с криком: «Вперед!». Горевшие ворота, обстрелянные двумя нашими мелкокалиберными пушками, казавшимися издали двумя подзорными трубами, превратились в груду пылающих, но постепенно догорающих развалин. Но враги пытались вновь забаррикадироваться, тащили повозки, громоздили столы и всякое другое барахло, подходящее для этой цели. Это пришлось не по душе нашим, которым с таким трудом и риском удалось зажечь ворота. Первый предмет, появившийся у ворот, который подкатили туда зуавы, была повозка, но они не успели даже придвинуть ее. Героизм охватил патриотов. Точно электрическая искра пробежала по рядам и словно одержимые бросились они с быстротой молнии на горящие ворота. Куда девались усталость, голод, изнеможение! Разве я не был свидетелем того, как эта итальянская молодежь совершала чудеса?! Не доверять ей было бы сущим преступлением. На это способен лишь старый, отживший человек.

Ни поставленная на дороге повозка, ни груды горящих обломков, валявшихся при входе, ни град выстрелов, сыпавшихся со всех сторон, ничего не могло остановить их. Они напоминали мне бурный поток, прорвавший шлюзы и плотины и ринувшийся на равнину. В несколько минут город был наводнен нашими, а весь гарнизон оказался запертым в замке. В шесть часов вечера началась атака замка, когда мы уже овладели всеми улицами, ведущими к нему. Забаррикадировав всех в замке, мы подожгли конюшни, пустив в ход хворост, солому, повозки и всевозможные воспламеняющиеся предметы, которые удалось раздобыть. В десять часов утра незначительным обстрелом удалось отбросить около двух тысяч человек, направлявшихся из Рима на помощь осажденным.