— У армян, как видно, большие силы. Они сейчас отвлекают наше внимание, чтобы начать новое и более сильное наступление.

— Мы всех их разобьем! — закричал Бешир.

— За ними последуют и другие. Когда я ездил к царю, остров был полон войск. Надо избежать боя, — настаивал приближенный.

Пока они спорили, отряд стрелков, отказавшись от сопротивления, обратился в постыдное бегство. Бешир с перекошенным лицом помчался наперерез, но не мог устоять против отчаявшейся толпы. Она увлекла его за собой. А те отряды, которые еще сопротивлялись армянам, увидев среди отступающих воинов своего начальника, решили, что он спасается бегством, и, повернув назад, бросились вслед за ним. Отступление стало общим. Бешир и его начальники отступили вместе с войском.

Бегство врага еще больше воодушевило армян. Их плоты, скользя по волнам, подошли к берегу. Воины друг за другом высыпали на сушу и с грозными криками стали преследовать арабов. Вскоре подоспели остальные плоты, которые так перепугали противника. На них находилось тридцать воинов, оставленных царем на острове, и несколько монахов. На монахах по царскому приказу были надеты шлемы, в руках они держали щиты и копья. Они должны были представлять собою войско. Поэтому многие держали в руках по нескольку копий. Выдумка царя имела успех. Вновь прибывшие тоже бросились за убегающими арабами. К ним присоединилось армянское население ближайших деревень. Они перебили большую часть рассеявшихся отрядов противника. Остальные скрылись в горах.

Вернувшись на место стоянки арабов, армяне собрали оставленную врагом богатую добычу, сняли оружие с убитых и, разобрав шатры, переправили все это на остров.

Царица, с замиранием сердца ожидавшая конца боя, сошла со своими прислужницами на берег, чтобы приветствовать победными песнями возвращавшихся храбрецов.

У армян не было потерь. Несколько человек оказалось ранено; царь велел немедленно перевести их в удобное помещение, где им была оказана помощь.

Монахи отслужили благодарственный молебен, на котором присутствовали царь, царица и все воины. После этого начался праздник. В нем приняли участие и жители окрестных сел.

Но царь был грустен и бледен. Он рано удалился с праздника и уединился в своих покоях. Это обеспокоило царицу. Она прошла к нему, чтобы узнать причину его грусти.

— Я ранен, — сказал царь тихим голосом.

— Ранен?! — воскликнула царица. — Что же ты сразу не сказал об этом? Где лекарь? Надо позвать его сюда…

— Оставь, я не хочу омрачать радость победы. Можно и завтра начать лечение, — прервал ее царь.

— Но ты бледен и грустен, верно, рана твоя глубока…

— Я грущу, потому что остался жив…

— Боже мой! Ты опять о том же…

— Я жалею, что рана моя не смертельна.

— Умоляю, пощади меня!.. — взмолилась царица.

— Победа была уже за нами, когда вражеская стрела вонзилась мне в ребро. Я обрадовался, что победа увенчается смертью, и сейчас же вытащил стрелу, чтобы вместе с ней вылетела и моя душа. Но, увы… Рука араба не сумела нанести смертельную рану Ашоту Железному.

— О, как ты безжалостен!.. — прошептала царица и, не в силах больше терпеть, вышла из комнаты. Воин, стоявший у дверей, побежал за лекарем.

Осмотрев рану, зиявшую меж ребер, лекарь осторожно промыл ее и, смазав лекарственным снадобьем, заботливо перевязал.

На вопрос царицы, насколько опасна рана, он ответил:

— Благодарение богу, жизнь государя вне опасности.

Когда же царь остался один и приказал не скрывать от него правды, лекарь сказал:

— Стрела, великий государь, была отравлена. Быстрое воспаление раны не предвещает ничего хорошего.

К удивлению лекаря, на лице царя показалась довольная улыбка.

9. Из огня да в полымя

Князь Марзпетуни был так занят подготовкой к новому сражению, что в течение нескольких дней ничего не знал о событиях, происшедших в Двине. Он был уверен, что Бешир после нанесенного ему поражения готовится к нападению на Гех. Но каково было его изумление, когда один из воинов привез известие, что возвращающиеся в Двин караваны видели многочисленное войско Бешира на берегу озера.

— Он хочет неожиданно напасть на Севан, — догадался князь. — Он решил отомстить государю… Жизнь царя в опасности, надо спешить на помощь!

Князь приказал войску немедленно готовиться к выступлению. Но не успел он сообщить о своем намерении, как прискакал царский гонец и привез радостную весть о победе, одержанной царем на озере.

— Слава всемогущему богу, что не оставляет нас своей помощью! — воскликнул князь и, сняв шлем, прочувственным голосом прочел псалом Давида.

Народ и войско опустились на колени и произнесли благодарственную молитву. Остаток дня прошел в радостном празднестве, в котором участвовал князь с приближенными и воины обета.

Пока армяне праздновали победу на Севане и в Гехе, Бешир, разъяренный неудачами, вернулся в столицу.

Он собрал разбежавшиеся отряды, привел их в порядок и решил обрушиться на Гех, как первоисточник зла. Он полагал, что Марзпетуни находился в Урцадзоре. Поэтому, когда одни из его начальников предупредил о возможности нападения Марзпетуни, Бешир ответил:

— Этот мерзкий князь бродит в ущельях. Он не осмелится встретиться с нами в открытом поле.

Бешир проехал Котайк и, вступив в Востан, разбил лагерь на берегу Азата близ деревни Еранос. Отсюда он послал гонца в Гех с требованием выдать ключи от крепостных ворот, будучи уверен, что жители не посмеют ослушаться его приказа. Но как он возмутился, когда гонец вернулся и сообщил об отказе.

— Ключи от нашей крепости очень тяжелы, — сказали гонцу гехцы, — тебе одному их не довезти. Скажи Беширу, пусть приедет за ними сам.

— Так они еще высмеяли меня? — вскричал Бешир.

— Да, повелитель, и даже надругались над твоим приказом.

— Хорошо! Я забью ругань им обратно в глотку!.. А сколько войск у этих разбойников?

— Не знаю. Мне не разрешили войти в крепость. Со мной говорили с башни, — ответил гонец.

Начальники войска Бешира, боясь неожиданного нападения, советовали ему вернуться в Двин, дать отдых войскам и только тогда двинуться на Гех.

— За это время мы сможем узнать о количестве войска в крепости, — говорили они.

— Нет, после двойного поражения я не могу идти в Двин, — ответил военачальник. — Я привык вступать в Двин победителем, так будет и на сей раз.

Уговорить упрямого араба было невозможно, и начальники вынуждены были покориться.

Было пасмурное майское утро. Свинцовые тучи закрывали небо. Беширу казалось, что сама природа, скрыв солнце за тучами, предвещает ему победу. Поэтому он дал приказ начальникам немедленно выстроить войско и начать наступление на Гех.

Староста Ераноса, выполняя распоряжение Марзпетуни, уже успел послать гонцов в Гех и сообщить о приближении арабов.

Князь со своим войском ждал Бешира.

Армяне были так воодушевлены победами, что князь решил не запираться в крепости, а напасть на противника на склонах Геха. Армянское войско нетерпеливо ждало сигнала. Каждый из воинов хотел прославиться боевым подвигом. Того страха, который, бывало, владел армянами при одном слухе об арабском нашествии, уже не было. Голос князя Марзпетуни вселял в них необыкновенную силу и веру в победу.

Когда Бешир, перейдя двинскую речку, стал подниматься по склону Геха, он увидел, что вершина горы скрыта за густым туманом. Крепости не было видно совсем. Это сильно встревожило его, но он ничего не сказал военачальникам. Он молча гнал лошадь, и золотой султан гордо развевался над его белой чалмой.

Арабы уже поднялись до половины горы и вступили в полосу тумана. Кто-то из приближенных предупредил Бешира об опасности продвижения в тумане, но он не обратил на это внимания. Вдруг раздались крики армянских воинов. Как бушующий поток, нахлынули они на арабов. Начался жестокий бой. Противник в замешательстве кинулся было бежать, но крики Бешира и возгласы начальников остановили войско. Не зная, где находятся армяне и сколько их, арабы выстроились на склонах и начали защищаться. Но бились они только тогда, когда их ободрял Бешир. Как только он отъезжал в сторону, арабы шаг за шагом отступали вниз по косогору. Сила нападающих была такой сокрушающей, что в течение часа склон горы покрылся трупами. Многие арабы вместе с лошадьми скатывались в ущелье. Сепух Ваграм, князь Гор и старик Мушег бились каждый на своем участке. Их отряды все дальше оттесняли противника. Отчаянно сопротивлялся только Бешир со своими телохранителями. Их взбешенные кони становились на дыбы, бросались в разные стороны, норовя растоптать армянских воинов, сражавшихся мечами и копьями.